Георг вернулся вместе со своей женой Мартой, поднос с чашкой кофе и печеньем несла она. Сделав маленький реверанс, она поставила кофе и печенье на стол.

– Нога еще подводит моего Георга, и я побоялась, что он устроит князю ножную ванну, – улыбнулась она.

– Спасибо, Марта, очень тронут вашей заботой, но я не хотел вас беспокоить.

– Какое тут беспокойство! Розы, которые вы привезли, очень дороги для нас. Они такие красивые. Господин барон так любил красивые розы!

– Мы отнесем их на могилу вместе, – предложил Альдо. – Но я приехал не только почтить память господина барона. Я хотел бы еще повидать господина Гуго де Хагенталя, я уже сказал об этом вашему мужу. Мне во что бы то ни стало нужно с ним поговорить.

Муж и жена, явно смущенные, переглянулись.

– Но его сейчас здесь нет, – повторила Марта слова Георга.

– Мы даже не знаем, когда он здесь появится, – эхом подхватил Георг.

– Если он на «Ферме», по другую сторону границы, то ничего страшного, я как раз туда собираюсь.

Лицо Марты стало страдальческим.

– К сожалению, ничего не можем вам сказать! Сейчас попробую вам все объяснить. До того, как господину Гуго достался этот дом, он жил в Берне и изредка ездил в Юра на «Ферму», которая досталась ему от матери. И когда он туда направлялся, то непременно заезжал к нам, проводил денек-другой с господином бароном. Хоть господин барон в последнее время не хотел, чтобы мы его так называли, но мы-то привыкли, нам переучиваться трудно.

– А мать молодого барона родом из Франш-Конте?

– Она из Бургундии. У нее был маленький замок по ту сторону границы, и он должен был перейти от нее к сыну, но она умерла, когда господин Гуго был еще совсем маленьким. Отец поспешил продать его под тем предлогом, что у них нет денег на его содержание…

– Марта! – с упреком обратился к ней муж. – Ты что-то разговорилась, дорогая. Его светлости все это совсем неинтересно!

– Напротив! – торопливо возразил Альдо. – Господин Гуго мне очень симпатичен. И я приехал сюда в первую очередь для того, чтобы увидеться с ним.

– Если уж наш добрый хозяин хотел повидать Его светлость перед смертью, а Его светлость чтит его память, то значит, он нам друг, – подхватила Марта. – Друг Гуго, а не его отца!

– В этом нет никаких сомнений, – подтвердил Альдо. – Скажу вам больше, я разыскиваю вашего хозяина потому, что, как мне кажется, ему грозит опасность.

– Опасность? И что же ему грозит?

В голосе Георга зазвучала неподдельная тревога, которую он и не старался скрыть. Альдо вздохнул:

– Я могу вам показаться сумасшедшим, но боюсь, что опасность исходит от его отца. Этот человек готов на все, лишь бы вернуть себе рубин, который ваш покойный хозяин подарил мне и который я теперь ищу, потому что у меня его только что украли. Сделала это, к несчастью, родственница, которую я люблю и которой очень доверяю.

– Она вас обокрала, а вы ей доверяете? – не поверила Марта.

– Доверяю. Она сделала это из любви.

– Из любви к господину барону?

– Нет, к его сыну. Она оставила письмо и написала, что он в опасности и зовет ее…

– Быть такого не может! – твердо возразил Георг. – Я поверю, что ему грозит опасность, она ему грозит постоянно, но чтобы он позвал молодую девушку на помощь…

– Она уже не так уж молода…

– Не важно! Господин Гуго никогда бы не попросил помощи у женщины, какого бы она ни была возраста. Как наш дорогой барон – да я знаю, он не хотел быть бароном! – господин Гуго человек не нашего времени. Он, знаете ли, в некотором роде рыцарь.

– С лицом легендарного героя – герцога Карла Бургундского, которого госпожа История нарекла Смелым.

– Вам и это известно? – удивился Георг. – Он гордится своим сходством, хотя иной раз и сожалеет о нем. Герцог был человеком опасным, мог обречь на смерть не одну сотню человек, именно так он поступил с гарнизоном замка. В иные годовщины господин Гуго запирается и молится, а порой седлает лошадь и часами носится по полям, и только боязнь загнать лошадь до изнеможения возвращает его домой. Лошади – единственная его страсть. Во всяком случае, так мне кажется. Он так их любит, словно они ему родные дети.

– Сколько же у него лошадей?

– Две. Пират и Красавица… Красавица сейчас ждет благополучного разрешения. Ими занимается наш сын Матиас на «Ферме», там такие просторы, лошадям это по нраву. Хотя конюшня и у нас в «Сеньории» оборудована не хуже, чем у них в горах.

Георг раскрепостился и рассказывал обо всем сам, не дожидаясь вопросов. Они с женой любили Гуго и могли часами говорить о своем молодом хозяине, которого почитали не меньше старого.

– Сразу видно, что вы очень привязаны к господину Гуго. И тем удивительнее, что вы не знаете, где он сейчас находится, – не без вздоха сожаления заметил Альдо.

– Ничего удивительного тут нет, – возразила Марта. – Если он не в «Сеньории», то на «Ферме», но иногда случается, что уезжает, ни слова не сказав куда направляется. Говорит просто, вот как на этот раз, что, мол, уезжает – и все! И даже не прибавит, надолго ли. На «Ферме» знают не больше нашего, можете быть уверены. В таких случаях мы его просто ждем и следим, чтобы дом был всегда готов к его приезду.

– И когда он уехал?

– Вот уже три дня, как его нет.

– И на чем же он уезжает? На лошади? Я знаю, что на ферме у него есть грузовичок.

– У него есть и автомобиль. Он уезжает всегда среди ночи и возвращается тоже ночью.

Альдо не знал, что и думать. История становилась с каждым часом все запутаннее, и он с большим удовольствием бы ее распутывал, если бы жизнь План-Крепен не была в опасности. Он уже ничуть не сомневался, что ее заманили в ловушку. Мари-Анжелин верила, что спешит на помощь любимому и спасет его, привезя рубин. Но ее обманули. Карл-Август, скорее всего, подделал почерк сына, который План-Крепен хорошо знала. И она, обычно такая осторожная, такая предусмотрительная, забыла обо всем. Вот что делает с людьми любовь! Но где же ее теперь искать?

Альдо, находясь в растерянности и смятении, не заметил, что размышляет вслух. И совсем не удивился, получив ответ от Георга.

– А почему бы вам не повидать Матиаса? Если я ему напишу несколько слов, он ответит на все ваши вопросы. Тем более что господин Гуго на этот раз уехал с «Фермы».

– Буду вам очень благодарен и непременно его повидаю. А пока мы вместе с Мартой, раз она предложила меня сопровождать, отнесем розы на могилу барона.

Альдо взглянул на часы. Час дня! Остался всего лишь час до прибытия в Понтарлье парижского поезда, на котором, по его разумению, должна была прибыть Мари-Анжелин. Еще теплилась надежда, что Ланглуа отправит на вокзал кого-то из своих помощников, которые пока еще оставались в Понтарлье.

Положив на могильную плиту розы и постояв возле нее несколько минут в молчании, Альдо спросил у Марты, не может ли она порекомендовать ему тихую гостиницу, расположенную как можно ближе к границе, но на швейцарской стороне.

– Думаю, лучше гостиницы «Франс» в Сент-Круа вы не найдете, – ответила ему Марта. – Виды из окон просто чудесные, комнаты простые, но очень удобные, стряпня славится по всей округе, и граница всего в двух шагах. Поднимешься на холм Дезетруа, и вот она. А по другую сторону Фург и дорога прямо на Понтарлье. Думаю, за полчаса туда можно добраться. И вот что еще вам скажу – Сент-Круа и соседнюю деревню Расс называют «балконы Юра», уж больно хороша панорама, куда ни посмотри! Есть еще одна гостиница, она, конечно, пошикарнее, но в маленькой вам будет уютнее.

– Вот и чудесно! Я отправлюсь в путь немедленно, и если у меня будут для вас интересные новости, вернусь и сообщу.

Через несколько минут Альдо уже получил комнату в гостинице, где оставил чемодан, а потом поспешил в Понтарлье, моля Бога, чтобы на таможне не было много народу. К счастью, он был там один, а таможенник, страдая сильнейшей зубной болью, мечтал лишь об одном: чтобы его оставили в покое!

– Срочно обратитесь к дантисту, – сочувственно посоветовал ему Морозини. – А пока пожуйте сухую гвоздику, она успокаивает боль.