– Что-то вроде этого. Ты явился к нам вовремя. Я колебался, не зная, жива наша героиня или нет. Теперь мы точно знаем, что она жива, но не знаем, сколько ей осталось жить. Нужно спешить.
– Спешите. У меня в жандармерии свои дела, у вас здесь – свои. Пока на мне форма, я в ваших делах не участвую. Но душой и сердцем я с вами, – добавил капитан, понижая голос до шепота.
Альдо и Адальбер, чтобы не мешать дружескому разговору, удалились к окну и стали обсуждать план дальнейших действий. Маркиза занялась изучением объявления, которое внесло столько волнений в их мирное утро. Ей стало намного легче, когда она узнала, что Мари-Анжелин сегодня тоже увидела солнышко. Вот только много ли еще ей отпущено дней?
Лотарь пошел провожать капитана, Клотильда подошла к маркизе.
– Оставим мужчин вариться в собственном соку, – с улыбкой произнесла она. – Им предстоит решать слишком сложные для женских мозгов задачи.
– Так считает ваш брат? – осведомилась маркиза.
– В общем-то да, но ваши мозги он не считает женскими. Мои тоже. А сейчас он попросил меня последить, чтобы в ближайшие полчаса никто сюда не входил.
Маркиза поднялась со своего кресла и с усмешкой заметила:
– Ценю оригинальный способ, Клотильда, устранять из гостиной любопытных. Но вы правы, оставим мужчин заниматься делами, тем более что главная их задача – как можно скорее найти мою верную Санчо, как называет ее Альдо.
Профессор вернулся, успокоил сердцебиение рюмочкой коньяка и увлек обоих друзей к себе в кабинет. Усадил их в кресла, уселся сам.
– А теперь за работу, друзья мои! – воскликнул он. – Сейчас я сделаю несколько телефонных звонков, а вас попрошу сидеть тихо, не произнося ни единого слова.
– Нам это будет нетрудно, – успокоил Лотаря Адальбер. – Нам есть о чем подумать.
Минут двадцать Лотарь говорил по телефону, и друзья слышали только какие-то цифры и повторяющиеся два слова «Сен-Реми». Разговаривая, Лотарь вытащил из ящика письменного стола записную книжку в черной кожаной обложке, открыл страничку с каким-то списком. Положив трубку, профессор что-то помечал в ней. Или не помечал. Зоркие глаза Альдо заметили в списке шесть или семь фамилий, но прочитать он их не смог. Профессор отодвинул от себя телефон и отметил птичками пять фамилий. Потом обратился к друзьям.
– Сегодня вечером, – объявил он, – я поведу вас в самое тайное из всех тайных мест древнего Франш-Конте. И самое благородное. Но предупреждаю, и, надеюсь, вы поймете меня, что прежде чем повести вас туда, я возьму с вас слово чести, что вы никогда и нигде не расскажете о том, что там видели и слышали.
Пролог был настолько торжественным, что Адальбер не мог не улыбнуться.
– Преамбула говорит сама за себя. Думаю, не ошибусь, если скажу, что речь идет о тайном обществе.
– Именно так. Но мы не террористы и не мошенники. Наши цели благородны, наши действия не противоречат законам нашего края. Исключение составляют редкие и необычные обстоятельства.
– Что вы хотите этим сказать? Вернее, что под этим подразумеваете?
– Хочу сказать и подразумеваю, что, когда законная власть уклоняется или не спешит заняться восстановлением справедливости, мы берем ее функции на себя. И защищаем невиновного. Сейчас, как мне кажется, мы имеем дело именно с таким случаем. Противостоя решению нашего друга, начальника жандармерии, супрефект подвергает опасности бедную План-Крепен.
– Надеюсь, вы не собираетесь убивать супрефекта? – встревожился Адальбер.
– Мы исполним его долг вместо него, вот и все. Если только Париж вовремя не вмешается.
– Буду удивлен, если не вмешается, но все может быть. Но вы знаете, для нас самое главное – спасти Мари-Анжелин. Спасти от врагов и от самой себя, потому что любовь завлекла ее в ловушку. Если вы хотите взять с меня клятву, я готов ее принести. А ты? – обратился Адальбер к Альдо.
– Я тоже. Кому мы будем приносить свои клятвы?
– Ордену Золотого руна, господа.
На секунду друзья от изумления потеряли дар речи. Такого они не ожидали. Лотарь смотрел на них с улыбкой. Наконец Адальбер с трудом произнес:
– Кому? Кому?
– Вы не ослышались, – отвечал профессор, – но я не ожидал, что вызову у вас такое изумление. Сейчас мне придется вернуть вас на землю. Мы вовсе не именуем себя рыцарями, и мы, собственно, не орден. Мы – Общество Золотого руна. Нас совсем немного, в жилах каждого из нас течет хоть несколько капель крови от тех, кто на протяжении веков удостаивался чести носить у себя на шее знаменитое ожерелье из стилизованных золотых кресал, которые поддерживали перехваченного поясом золотого барашка. Рыцарский орден Золотого руна существовал и существует по-прежнему, оставаясь самым старинным и почтенным, но звание рыцаря не переходит по наследству. Умирает рыцарь, и его почетный знак возвращается в орден. Таково правило, и оно действует до сих пор.
– И даже теперь можно получить звание рыцаря? – удивился Адальбер.
– Да, но теперь это случается крайне редко. Два принца, потомки Марии Бургундской, имеют право награждать этим орденом: император Австрии – эрцгерцог Отто Габсбургский и король Испании Альфонс XIII[9].
– Если я правильно понял, вы сами потомок одного из почтенных рыцарей, носивших ожерелье Золотого руна.
– Именно так. Я происхожу от Маргариты де Муаран, а ее отец был удостоен достопочтенного ожерелья. И знаете, что я еще подумал, Альдо? Наверное, кто-то из ваших предков тоже был удостоен этой награды?
– Да, у меня есть такие предки, – отозвался Альдо с добродушной улыбкой. – И даже с двух сторон: с отцовской стороны венецианский дож, а с материнской – герцог де Рокелор.
– Браво! А у вас, Адальбер?
– Никогда не занимался подобным вопросом. Знаю только, что один Пеликорн был рыцарем-храмовником и служил Бодуэну Иерусалимскому, юному королю, болевшему проказой, а потом он стал одним из командоров этого ордена во Франции, но, по счастью, умер до разгрома ордена, учиненного Филиппом Красивым.
– Ты никогда не рассказывал мне этой истории, – с восхищением глядя на друга, произнес Альдо. – Тамплиер, подумать только! Это так же почетно, как и быть рыцарем Золотого руна. Вот только откуда у рыцаря-монаха потомки?
– Не поручусь за чистоту его нравов, святым он не был, а у его братьев точно были дети, так что…
– Ты рассказывал об этом План-Крепен? О господи!
Имя пропавшей так естественно соскользнуло с языка Альдо! Она составляла неотъемлемую часть их самих, и было немыслимо представить себе их жизнь без Мари-Анжелин. Альдо секунду боролся с подступившими слезами и комом гнева в горле, потом швырнул в камин недокуренную сигарету и обратился к Лотарю:
– Вы всерьез считаете, что ваше общество сможет что-то сделать для беглянки? Честно говоря, я не вижу, каким образом они могут отыскать ее следы, если мы сами не понимаем, с какой стороны за это браться. Во всяком случае, в Понтарлье…
– Они не живут в Понтарлье и поэтому могут быть весьма полезны. С их помощью мы сможем взять под контроль немалую территорию. Сегодня вечером на собрании будут присутствовать не все – шесть человек из одиннадцати, не считая меня, но остальные будут извещены их ближайшими соседями. Мы собираемся нечасто – в день создания ордена, в день смерти Карла Смелого и вот в таких экстраординарных случаях. Как вы могли заметить, нам не представляет большого труда собраться.
– Да, действительно, – признал Адальбер. – По сути дела, вы произносили всего два слова: Сен-Реми. А почему? Что они означают?
– Лефебр де Сен-Реми был первым «оруженосцем», а точнее, герольдом ордена. Назвать его имя – значит объявить о вечернем собрании. Разумеется, не все смогут прибыть на него, у каждого могут быть свои обстоятельства, но те, что присутствовали, известят обо всем отсутствующих.
– Вы их примете у себя?
– Нет, собрание состоится в обители ордена, это недалеко отсюда, но не здесь. Мы поужинаем сегодня пораньше, а потом отправимся туда пешком. Полезная прогулка для пищеварения.
