Рулевое весло.

У римлян эквивалентом ploion было слово navis, то­же, впрочем, пришедшее к ним из Греции: в его основе лежат греческий глагол neuo («кивать, качаться») И производное от него nailS - корабль. Оно дало не мень­шее гнездо родовых понятий корабля, причем не толь­ко в романоязычных странах, как можно было бы поду­мать: испанское nave и португальское navio (судно, корабль), их же пао и паи (большой корабль), фран­цузское navire, кельтское паи, употреблявшееся наряду с ciirach и тоже означавшее «судно, корабль». Слово nav, как уже говорилось, восприняли и арабы - ско­рее всего на Пиренейском полуострове - и употреб­ляли его наряду со своим, исконным. В Италии так же мирно сосуществуют schifo (баркас, бот, шлюпка, ялик) и nave. А вот у готов сло­ва naus, nawis означали «смерть»: то ли так они вы­разили свое отношение к мо­рю, то ли на них нагнали страху соседи - кельты. Вполне естественно, что норманны не были исклю­чением из общего правила в своих взглядах на «мор­ские повозки». Ни классов, Крепление вант по-нор ни типов судов в нашем понимании этих слов викинги, по-видимому, не знали.

Судно викингов из Гокстада. Реконструкция.

Крепление вант по-норманнски.

Все их корабли были килевыми и беспалубными, управ­лялись рулевым веслом, укрепленным в корме по право­му борту, строились из липы, ясеня, дуба и других прочных пород. Движителем у них служили шестимет­ровые весла или прямоугольный рейковый парус, кре­пившийся на единственной откидной или съемной мач­те (иногда позолоченной), поддерживаемой вантами и штагами. Площадь паруса достигала семидесяти квад­ратных метров, а подчас и больше. Он богато украшался и передвигался в вертикальной плоскости вместе с реем. Система бегучего такелажа позволяла судну ходить против ветра и лавировать. Обшивку всех судов делали внакрой, связывали канатом, крепили к шпангоутам железными гвоздями и ярко раскрашивали.

Очень любопытно указание «Саги о Сверрире» - одной из самых «морских» саг - на модульный прин­цип постройки. Однажды Сверриру построили корабль с «девятью швами» на каждом борту, но по его требова­нию корабелы разобрали готовое судно, удлинили киль на двенадцать локтей (после чего швы на днище сбли­зились) и снова спустили на воду. После этого корабль был «крещен» (в нос и корму заложили святые мощи), но он стал слишком узок в своих оконечностях, по меркам викингов - уродливым. В этой же саге упоми­нается деление корпуса на три отсека - носовой, сред­ний и кормовой. Вероятно, с этим и связаны упомя­нутые выше цифры - девять (швов) и двенадцать (лок­тей): они легко делятся на три.

А вот весьма характерные указания саг на состав норманнских флотов: просто корабль, большой, огром­ный, боевой, торговый, весельный, быстроходный, морской корабль, «суда большие и ма­лые», «ладьи рыболовные и греб­ные суда», «грузовые и мелкие суда». И - никаких отличительных призна­ков, кроме непременного указания количества гребных скамей. Един­ственное исключение - упоминание снеккьи (шнеки), или карвы, но и оно сопровождено пояснением, что это «большой боевой корабль» - и ничего больше.

Крепление штагов в XVI веке.

Из анализа скандинавских ис­точников становится ясно, что снеккья - это общее обозначение бо­евых «длинных» кораблей - в отли­чие от «круглых» торговых. По­этому ставшее почему-то общеприня­тым деление кораблей викингов на большие «дракары» (о них - ниже) и снеккьи («змеи») размером в XVI веке поменьше - не более чем услов­ность, а вычисление их «точных» раз­меров - как класса или типа - так же нелепо, как вы­числение габаритов античной галеры или арабской дау.

На всем протяжении «эпохи викингов» отличиями их кораблей были три - количество гребных скамей, носовое украшение и относительная величина, изменявшаяся очень незначительно. Только это и ука­зывается составителями саг. Все остальное - не более чем кабинетные измышления. Кстати, само слово «снеккья» - недоразумение: хотя змея и называлась snekkja, носовая корабельная фигура с ее изображе­нием всегда обозначалась словом ormr. В сущности, эти кажущиеся синонимы были совершенно разными понятиями: первое принадлежало животному миру, вто­рое - неживой природе, искусству.

Вполне естественно, что длина судна зависит от числа его весел. Чаще всего их было тридцать, по пятнадцати на борт, как на египетских кораблях XV века до н. э., а потом на греческих. Вот несколько свидетельств одной только саги: «Торлейв дал ему ладью с пятнадцатью скамьями для гребцов и всем сна­ряжением, шатрами и припасами» (здесь скамьи были сплошными, от борта к борту); «В эту самую осень Олав конунг велел построить на берегу реки Нид (в районе Тронхейма.- А. С.) большой боевой корабль. Это была шнека. Для ее постройки понадобилось много мастеров. К началу зимы корабль был готов. В нем было тридцать скамей для гребцов (полускамей с проходом между ними.- А. С). Он был высок, но не широк». Этому кораблю, построенному в 955 году, Олав Трюггвасон дал имя «Транин» (Журавль); «У Рауда был большой корабль с золоченой драконьей головой на носу. На нем было тридцать скамей для гребцов, и его величина соответствовала этому»; «У него был боль­шой корабль с тридцатью скамьями для гребцов, и все люди на нем были как на подбор».

В «Саге о Сверрире» можно обнаружить корабли с двадцатью шестью, двадцатью пятью, двадцатью тремя скамьями. При определении морской повинности фюльков по закону Хакона Доброго за единицу изме­рения принимался двадцатискамеечный корабль: это был рубеж, после которого корабль считался «боль­шим» и был рассчитан на две-три сотни человек. В од­ном из походов на корабле Сверрира было триста двадцать человек. У сыновей Олава Святого и их современников - ярлов Кальва и Хакона - были корабли с сорока гребцами каждый. Корабль Кнута Могуче­го, имевший шестьдесят гребных скамей, заставляет вспомнить шестьдесят спутников Брандана во второй его экспедиции. Казалось бы, разница существенная. Но много лет спустя Эрлинг «велел снарядить корабль с двадцатью скамьями для гребцов, другой - с пят­надцатью скамьями (это были боевые корабли.- А. С.) и грузовой корабль для дорожных припасов». Можно поэтому не сомневаться, что количеством гребцов регу­лировалась только скорость. В случае погони за каж­дое весло, если позволяло наличие людей, садились двое, четверо, шестеро.

Вплоть до конца правления Олава Святого в 1028 году корабли викингов имели, как правило, по тридца­ти полускамей или пятнадцати скамей. В конце XI ве­ка корабль Харальда насчитывал тридцать пять греб­цов, столетие спустя конунг Сверре построил один ко­рабль с тридцатью гребцами и один с тридцатью двумя. В XII веке, на закате «эпохи викингов», норманнские корабли имели от тридцати до тридцати семи гребцов (нечетные цифры объясняются тем, что в их число включали рулевого), хотя, конечно, было предостаточно и других.

А вот что говорит сага о самых знаменитых кораблях викингов, принадлежавших Олаву Трюггвасону и Рауду: «Олав конунг захватил корабль, который был у Рауда, и сам правил им, так как этот корабль был много больше и красивее Журавля. Впереди у него бы­ла драконья голова, и за ней изгиб, который кончался как хвост, а обе стороны драконьей шеи и весь штевень были позолочены. Конунг назвал этот корабль Змей («Ормринн». - А. С), так как, когда на нем были под­няты паруса, он походил на крылатого дракона (а вовсе не по носовому изображению! -А. С). Это был самый красивый корабль во всей Норвегии. (...) В сле­дующую зиму... он велел построить большой корабль... Он был много больше, чем все другие корабли, кото­рые тогда были в стране... Строитель корабля звался Торберг Строгала. Но многие другие помогали ему - кто сплачивал доски, кто тесал, кто забивал гвозди, кто подвозил лес. Все в корабле было очень тща­тельно сделано. Корабль был длинный и широкий, с высоким бортом и из крупного леса... Все говорили, что никогда не видели такого большого и красивого ко­рабля... Торберг был главным корабельным мастером, пока корабль строился. Это был корабль с драконьей головой на носу и сделанный по образцу того Змея... Но он был много больше и во всех отношениях бо­лее тщательно сделан. Конунг называл его Великим Змеем («Ормринн Ланги». - А. С), а того- Малым Змеем («Ормринн Скамми».-А. С). На Великом Змее было тридцать четыре скамьи для гребцов (вмес­то обычных тридцати.- А. С). Голова и хвост дракона были целиком позолочены, а борт был так же высок, как на морских кораблях (? -А. С). Из всех кораб­лей, построенных в Норвегии, он был лучше всего сде­лан и потребовал наибольших затрат. (...) Затем Олав конунг велит спустить на воду Великого Змея, а также все другие суда, большие и малые. Он сам правил Великим Змеем. И когда набирали людей на корабли, то отбор был очень тщательным: ни один человек на Ве­ликом Змее не должен был быть старше шестидесяти и младше двадцати лет, и они тщательно отбирались по силе и храбрости. Первыми были набраны люди в дружину Олава конунга. В нее брались как изнутри страны, так и из других стран (одно из немногих пря­мых упоминаний наемников. - А. С.) самые сильные и самые храбрые. (...) Восемь человек было на каждой полускамье в Змее, и все это были отборные мужи. Тридцать человек было на корме корабля (дру­жина конунга.- А. С.)». Под стать «Великому Змею» был, видимо, и корабль Лейва Счастливого, имевшего своими спутниками тридцать четыре человека: все они явно были и гребцами.