Слово curragh каждый народ озвучивал по прави­лам своей грамматики: бритты - карра, латиняне - курра, добавляя традиционное окончание «ус». По-ви­димому, галлы называли так любое транспортное сред­ство, как велось у многих народов, например у их соседей германцев (Fahrzeug - и повозка, и корабль, и вообще все, пригодное для перевозки), и конструк­ция их была одинаковой. Это переняли и римляне. Уже во время галльских войн Цезаря Цицерон первый воспользовался словом currus, имея в виду легкую двухколесную коляску. Историки Тит Ливии и Тацит, поэты Вергилий и Овидий называли так прежде всего боевые и триумфальные колесницы, Катулл ввел это слово в оборот со смыслом «летящий по ветру корабль», подчеркнув быстроходность карры. В современном английском языке саг - повозка, колесница, во фран­цузском chariot - повозка, а из итальянского caretta через немецкое Karreta эта слово вошло и в русский лексикон.

Что же касается открытого коракла, представляв­шего собой широкую плетеную корзину, обтянутую ко­жами, то его имя, если только оно не вариант карры, могло родиться из греко-римского согах - «ворон» и «цвет воронова крыла». В итальянском и сегодня со-racia - сизоворонка. Возможно, шкуры, обтягивавшие кораклы, были темнее, чем на Карабах. Это тем более правдоподобно, что кораксами называлось также одно племя в Колхиде (по цвету своих плащей), а по Чер­ному морю разгуливали плетеные камары («черные», «темные»).

К карре и карабу, просуществовавшим в Ирландии вплоть до нашего века, мы вернемся, а пока - еще немного о гурабе.

Гураб относился к классу галер, включавшему в себя также шини и джафн. Пожалуй, ни один класс судов не породил столько противоречивых мнений, не­редко на грани фантазий, как этот. Забавно читать, как иные «знатоки» переписывают друг у друга «пара­метры галеры» - «точную» (до сантиметра!) длину, ширину и осадку, водоизмещение и вооружение и много чего еще. А между тем никогда и ни в одной стране не существовало такого типа судна, как галера. С самого начала это было собирательное, родовое понятие, вклю­чавшее в себя ряд общих признаков,- точно так же, как не существует просто судна дау. Даже слово «класс» приложимо к галере с существенными оговор­ками, так как галерами могли быть суда разных классов. Применительно к античности, например, галерой при­нято называть любое деревянное гребное или парусно-гребное судно, не подходящее под понятие челнока. Галера могла иметь один ряд весел (как пентеконтера), два (либурна), три (триера), различаясь, естественно, всеми своими признаками. Так повелось, и ничего тут не поделаешь. Эта традиция породила, скажем, такое устойчивое словосочетание, принятое всеми историками мира, как «галера Махдия»: так окрестили судно, затонувшее у этого африканского мыса во время прав­ления Суллы.

Из древнегреческого языка мы знаем слово «га-лее», о чем говорилось выше, и нельзя ручаться, что в византийскую эпоху древняя галера не получила второе рождение в значении «гребная галея», но это все-та­ки маловероятно, ибо галея и без того была гребным судном; а что касается похожих по звучанию грече­ских «галерос» (наречие, означающее «спокойно») и «галэс» («нечто, собранное вместе»), то они ничего об­щего с морем не имеют. В латинском «галерус» - ме­ховая шапка, парик и бутон розы.

Слово же «галера» применительно к судну появилось лишь во времена Крестовых походов или чуть раньше - но не от караба и не от арабского гураба, вошедшего сперва в европейские словари как голаб и голафр. (Близость к этой ранней форме сохранила испанская «голета» - шхуна, а «галера» и «галерон» стали обоз­начать тюрьму.) Галера - слово чисто греческое, хотя в античности неизвестное. Его пустил в оборот, скорее всего, какой-нибудь византийский поэт, соединив gals, galos («соль» - так Гомер метонимически имено­вал море) и eretmon (весло) либо eres (ряд весел). Эта лингвистическая «конструкция» быстро прижилась благодаря хорошо известным со времен античности «эрам»- прежде всего диерам и триерам, входившим в состав византийских флотов. Поэтому нельзя исключить и того, что шини и джафн - это всего лишь другие названия дармуна, скопированного с дромона, или его эпитеты: на эту мысль наводит одинаковое количество гребцов - ровно сотня. Если это так, то сходными были и параметры этих типов галер, и количество воинов - полторы сотни, как на дромоне.

Связь между большими кораблями, обеспечивавшую переброску войск туда, где они в данный момент всего нужней, поддерживали сорокавесельные самарии и шес-тидесятивесельные акири, или абкары, имевшие еще и мачту с парусом. Эти суда принадлежали к разряду транспортных, существенно отличавшемуся от анало­гичного класса у византийцев.

Почетное место в нем занимала парусно-гребная тарида, или фарида (начальная буква этого слова «тэ­та» известна также как «фита» и передавала звук, сред­ний между этими двумя). Это была новейшая модифи­кация греческой гиппагоги. Название она получила по своей главной функции; в его основе лежит семит­ское far - конь, лошадь: fame у хеттов, faris у арабов, а позднее и в греческом появились понятия fares, farion - арабский скакун, откуда и древнерусское сло­во фарь - конь для верховой езды (в отличие от комоня - гужевой лошади). На разных побережьях Среди­земного моря название этого судна звучало как тарета, тарта, тереда и в конце концов выкристаллизовалась в итальянскую тартану, занимавшуюся, кроме всего про­чего, грузовыми и пассажирскими перевозками. Судить о ранней тариде мы не можем, поскольку таких сведений нет, а переносить на нее более поздние характеристики рискованно, потому что арабы никогда не были таки­ми консерваторами, как египтяне или даже греки, и пос­тоянно совершенствовали свои суда, порою переделы­вая, улучшая, изменяя их до неузнаваемости. При этом они полагались на мудрость древнего изречения: «Луч­шее - враг хорошего». Даже допустить, что первые тариды скопированы с византийских гиппагог, - и то некорректно.

Еще одним типом транспортного судна у арабов бы­ли двадцативесельные транспортные ушари для раз­грузки или погрузки стоящих на рейде кораблей, не способных подойти к берегу из-за своей осадки. (Так поступали когда-то и римляне в устье Тибра.) Здесь есть одна деталь, заслуживающая внимания. По сви­детельствам арабских источников, большие лодки, осу­ществлявшие грузовые операции на Ниле, тоже назы­вались ушари. Возможно, это слово хранит отголосок имени одного из верховных божеств египтян, покровите­ля мореходов Усира (греческого Осириса). С древней­ших, еще доисламских времен, в арабском лексиконе существовало слово «ушр», обозначавшее десятую часть стоимости всего товара, уплачивавшуюся порто­вым таможенникам. В ней нетрудно разглядеть деся­тину, жертвовавшуюся всеми мореходами древности, без различия национальности, богам. В данном случае, по-видимому,- Усиру. И тогда нильские ушари могут иметь какое-то отношение к «солнечным ладьям» фа­раонов, деградировавшим точно так же, как погре­бальные ладьи - тоже некогда священные, но потом превратившиеся в бариджи. Оба эти типа были чисто гребными - особенность, арабам непривычная. Тип движителя диктовался здесь главной функцией, требо­вавшей полной независимости от капризов ветров и те­чений.

Чаще всего к услугам ушари прибегали тяжелые трехпалубные куркуры, в коих совсем нетрудно при­знать античный керкур. Они сплошь и рядом исполь­зовались как грузовые суда в составе военных эскадр.

К разряду транспортно-грузовых относилась и хам-маля - плавучая мастерская для ремонта кораблей, снабженная всем необходимым. На ней были обору­дованы каюты для разного рода специалистов по судо­ремонту и кладовки для хранения оружия и воинской амуниции. Хаммаля была, так сказать, «скорой по­мощью» военному флоту.

Зарук.

Багалла.

На мелководье и на ре­ках грузовые операции осу­ществляли балямы - пло­скодонные парусники, снаб­женные веслами. Величи­на их трюмов была поистине устрашающей.