– Ты говоришь о короле? Короле Эдуарде? – глупо переспрашиваю я, будто бы речь могла идти о нашем старом враге, спящем короле, который внезапно очнулся и встал с кровати в Тауэре.

– Конечно, о короле Эдуарде.

– Но папа же его любит!

– Любил, – поправляет она меня. – Мне утром Джордж все рассказал. Все переменилось. Отец не может простить Эдуарду того, что тот поставил Риверсов превыше всех. Никому не заработать ни пенни, не получить куска земли, все должно доставаться только им, да и так уже досталось. В Англии ничего не решается без них. Без нее.

– Она же королева… – робко говорю я. – Самая прекрасная королева…

– Она не имеет права забирать себе все, – отрезает Изабелла.

– Но бросать вызов королю. – Я понижаю голос. – Разве это не предательство?

– Отец не будет бросать вызов прямо королю. Он потребует у него выдачи своих дурных советчиков. Ее семью, семью Риверсов. Он потребует, чтобы король восстановил в полномочиях добрых советчиков, то есть нас. Он вернет себе звание канцлера от дядюшки Джорджа Невилла. Он заставит короля советоваться с ним во всем. Отец снова будет определять ход и заключения союзов, и соглашений между государствами. Мы всё вернем на свои места, займем те места, которые по праву принадлежат нам, советникам и правителям государства за плечом короля. Но есть кое-что, чего я не знаю… – Ее голос дрожит, несмотря на звучные слова. Неожиданно я понимаю, что она потеряла самообладание. – Я не знаю…

Я наблюдаю за тем, как большую корабельную пушку медленно опускают на канатах на артиллерийскую палубу.

– Что? Чего ты не знаешь?

Ее лицо искажено ужасом, почти как вчера, когда мы оставили ее на супружеском ложе и она прошептала мне: «Анни, не уходи!»

– Что, если это все – простая уловка? – произносит она так тихо, что мне приходится приблизить к ней лицо почти вплотную, чтобы услышать. – Что, если это – просто уловка, трюк, с помощью которого они обманули спящего короля и злую королеву? Ты еще слишком маленькая, чтобы помнить, но ни отец короля Эдуарда, ни наш отец никогда не восставали против спящего короля. Против него вообще никто в открытую не восставал. Они только позволяли себе высказывания о необходимости более мудрых советов и советников. И все равно они подняли на него войска Англии, утверждая, что король должен лучше выбирать себе советчиков. Отец так всегда говорит.

– А потом, одержав над ним победу в битве…

– Они посадили его в Тауэр и сказали, что он останется там до конца своих дней, – заканчивает мысль она. – Они забрали у него корону, хотя всегда утверждали, что лишь хотели помочь ему в тяжком труде правления. Что, если отец и Джордж планируют сделать то же самое с королем Эдуардом? То, что отец и Эдуард сделали со спящим королем? Что, если отец изменил Эдуарду и собирается посадить его в Тауэр вместе с Генри?

Я вспоминаю прекрасную молодую королеву, так уверенно улыбавшуюся на коронации, и представляю ее в заточении в Тауэре, проводящую последние дни взаперти вместо того, чтобы наслаждаться своей властью и танцевать до утра.

– Он не может этого сделать, он присягал в верности, – говорю я, не веря в происходящее. – Мы все присягали. Мы признали Эдуарда полноправным королем, помазанником Божиим. Мы целовали руку королевы. Мы соглашались с тем, что у Эдуарда больше прав на престол, чем у спящего короля. Мы называли его цветком дома Йорков и собирались все войти в благоухающие сады Англии. Мы танцевали на ее коронации, когда она была так красива и счастлива. Эдуард – король Англии, и другого быть просто не может. А она – его королева.

Изабелла нетерпеливо качает головой:

– Ты думаешь, все так просто? Ты и правда думаешь, что все обстоит именно так. Как тебе кажется? Мы приносили присягу, когда отец считал, что сможет править из-за спины короля Эдуарда. Что, если сейчас он думает, что ему удастся это сделать с помощью Джорджа? С моей и Джорджа помощью?

– Он посадит тебя на трон? – недоверчиво переспрашиваю я. – Ты наденешь ее корону? Займешь ее место? Не будешь ждать смерти Эдуарда? Просто возьмешь и заберешь у них все?

Она совсем не выглядит обрадованной и восторженной, как всякий раз, когда мы играли в эту игру в детстве. Она кажется потрясенной. Даже испуганной.

– Да.

Молодой муж Изабеллы, Джордж, мой отец и все гости, собравшиеся на свадебное торжество, оказываются новой силой, присягнувшей на верность друг другу, готовой к нападению на Англию. Они выходят в море, высаживаются в Кенте и отправляются маршем в равнинные земли. Из городов к ним присоединяются все новые люди, крестьяне бросают свои лопаты и устремляются вслед за армией моего отца. Его по-прежнему помнят здесь как лидера, освободившего Англию от проклятья спящего короля, любят как командира, удерживающего Ла-Манш и не подпускающего ни пиратов, ни французов к нашим берегам. Поэтому, когда он говорит, что всего лишь желает научить молодого короля тому, как следует править страной, и освободить его от губительного влияния его жены, недальновидной и тоже злой, грозящей Англии проклятьями, если они допустят передачи всех полномочий в руки женщины-правителя, ему все верят.

Народ Англии научился ненавидеть злую королеву, Маргариту Анжуйскую. При первом упоминании об еще одной женщине, сильной и целеустремленной, которая злоупотребляла своим положением королевы, жены короля, пытаясь править вместо него королевством, они вспыхивали от оскорбления, нанесенного их мужской гордости. Мой дядюшка Джордж, чей пост лорда-канцлера был отобран у него королем и его женой, перехватывает короля на дороге, по которой тот направляется на воссоединение со своей армией, задерживает его и под охраной отправляет в наше имение, замок Уорик. Отец захватывает отца королевы и ее брата, когда те едут в Уэльс. Он направляет специальные войска в Графтон в графстве Нортгемптон и перехватывает мать королевы прямо в ее собственном доме. События следуют одно за другим слишком быстро, чтобы король успел отреагировать. Отец открывает успешную охоту на членов семейства Риверсов еще до того, как те осознают, что превратились в дичь. Так пришел конец власти короля, конец влиянию плохих королевских советчиков, конец семьи Риверсов. Из всей этой многочисленной семьи трое находятся в руках отца: отец королевы, ее мать и ее брат.

Постепенно, со все более нарастающим ужасом мы понимаем, что разворачивающиеся события – это не простая угроза нашего отца проучить упрямого правителя. Захваченные члены королевской семьи не были взяты ради получения выкупа – это было объявление войны Риверсам. Отец обвиняет отца самой королевы и ее миловидного младшего брата в измене и приказывает их казнить. Без всяких судебных разбирательств он перевозит их из Чепстоу в нашу цитадель, Ковентри, где предает их казни безо всяких шансов на прощение или смягчение приговора. Казнь проходит за пределами серых каменных стен. Красивый юноша, женатый на древней старухе, годящейся ему в бабки, расстается с жизнью слишком рано, и его голову за густые темные кудри высоко поднимает рука палача. Лорд Риверс кладет свою голову на плаху, покрытую кровью его собственного сына. Королева, сраженная горем, разлученная с мужем, в страхе перед грозящей ей судьбой, запирается со своими маленькими дочерьми в лондонском Тауэре и посылает за матерью.

Но связаться с матерью ей не удается. Мать королевы, та самая, которая специально усадила всех детей на коронации за отдельный стол, которая так по-доброму мне улыбалась, находится в руках моего отца в замке Уорик. Отец организовывает суд и свидетелей, которые дают против нее показания. Один за другим выходят они перед судом и рассказывают о горящем свете в ее окне по ночам, о том, как она что-то шептала над водами реки, протекавшей возле ее дома, о слухах, что она слышит голоса и что перед смертью кого-либо из членов ее семьи она видит знаки, по которым распознает надвигающуюся беду. Потом они обыскивают ее дом в Графтоне и привозят в качестве доказательств ее вины разные предметы для проведения ритуалов некромантии: две свинцовые фигурки, связанные вместе золотой нитью в ознаменование дьявольского союза. С очевидностью эти фигурки представляли собой прообразы короля и дочери Жакетты, Элизабет Вудвилл. Тайное венчание стало результатом колдовства, и причина безумного поведения короля с той самой минуты, как он увидел нортхэмптонскую вдовушку, тоже заключалась в возведении на него колдовского заклятья. Мать королевы оказалась ведьмой, которая и привела к этому браку с помощью колдовства, а сама королева была дочерью ведьмы, а значит, сама наполовину ведьмой. Разумеется, отец должен будет подчиниться явному наказу, данному в Библии: «Ворожеи не оставляй в живых», – и казнит ее, исполняя Божью волю и свой долг.