- Мне сказали написать сжатый подробный отчет о том, что я считаю важным, так я и сделал. Вы же, Вазген Аршакович, не сориентировали, в каком именно ключе хотели бы видеть отчет… Вот я, в свете вновь открывшихся обстоятельств, и решил трактовать поставленную задачу несколько шире. С учетом, так скэ-эть, исторической перспективы…

- Ка-акие обстоятельства?

- А вас разве не проинформировали? Видите ли, ко мне позвонили из одной серьезной ракетной фирмы на предмет консультации. Вас не проинформировали? Странно… А - обнадежили, что с вами переговорят. Ну-у…

- Слушай, ка-акие кансультации-мансультации? - Сегодня акцент по какой-то причине был у него особенно заметен. - Что ка-ансультировать?

- Дело, вообще-то, не для широкой огласки, - Гельветов с искуснейшей нерешительностью бросил на грозного шефа робкий взгляд, но тот только яростно махнул рукой, в знак того, что он - человек взрослый и понимает, - но мне так неудобно… Хотя и не виноват вроде, - сами обещали, а сами… Да, вообще говоря, ничего тут особенного нет, - попросили помочь с одним там твердым топливом…

- А что ты понимаешь в твердом топливе?

- Я-а? Ну, вы скажете, Вазген Аршакович, - Гельветов шмыгнул носом, - это они понимают в твердом топливе, а я - ничего не понимаю.

- Так зачем ты им нужен?

- Так оно же - твердое. Технологию помочь слепить, чтоб там монолитность, однородность, то-се…

- А ты - можешь?

- Правду сказать - не пробовал с такими системами. Там ведь, поди, хоть какая-то, а органика, а мы с ней ни разу дела не имели. А так, со многим другим, - да, пробовал. Пришлось, знаете ли, когда к тому походу готовились, помните? Во-от ведь, а? Кроме алмаза - карбин, так называемый "карбин -100", его еще никто в мире не видел, стопроцентного, карбид вольфрама, монокристаллический, так, ну, - металлы, там… А! - Будто вспомнив что-то забавное, мимолетно улыбнулся. - стекло же еще с Виктором сделали! Обыкновенное, силикатное, только не аморф, а кристалл…

- И откуда же, - очень, просто-таки угрожающе тихо, без малейших следов акцента спросил Балаян, - одной серьезной ракетной фирме стало известно, что в нашем институте есть ты, такой умный?

- Не знаю, - взгляд подчиненного был незамутненно-ясным, необыкновенно правдивым, а на ланитах его не было ни малейших следов так называемой краски стыда, - очевидно, информировал кто-то, в чьи профессиональные обязанности это входит.

Услыхав такой ответ, Вазген Аршакович понял, что Бог, Карма, - короче, - стоящее над миром Воздаяние По Заслугам все-таки существует: чего-чего, а буквально слово в слово приведенной собственной же своей отмазки он все-таки не ожидал. И ведь вовсе не знает, стервец, что именно говорил в высоком кабинете собственный его же начальник. Просто в сходных обстоятельствах его реакция была точно такой же. Такой же незамысловатой. И такой же беспроигрышной. Она просто-напросто вытекала из сложившейся в этой стране системы отношений и одной из типовых для этой системы ситуаций. Эта, к примеру, называлась: "Подчиненный, Отбившийся От Рук Безнадежно". Дергаться, по крайней мере пока, тут совершенно бесполезно, потому что "безнадежно" - оно и значит "безнадежно". Вот если это х-хамло обгадится… Но что-то, очевидно, - воспитанное долгой практикой умение разбираться в людях, - подсказывало: не обгадится. На коне будет. Но он что-то еще там говорит:

- … И еще, Вазген Аршакович, - личная просьба: не одолжите ли мне пока что вашего Витю? На первое время…

- Знаешь, что? - Тяжелым, медленным голосом вопросил хозяин кабинета, - обходись-ка один, ежели уж такой умный!

После зависшей в кабинете тягостной паузы Гельветов, глядевший на начальство с немым укором, пожал плечами и сказал с явной обидой:

- Да пожалуйста. Откровенно говоря, - уж от вас-то я не ожидал, что это окажется настолько принципиальным… Разумеется, - обойдусь. Но знаете, что? Только потому что не хочу, чтобы вас об этом просил кто-то другой, кому бы вы не смогли вот так просто отказать.

Беда была в том, что он был совершенно, абсолютно прав, и Балаян мгновенно устыдился своего мелочного укола.

- Да нет, ты, конечно, бери. Это я так, - привык просто, чтобы он всегда был под рукой…

А потом, когда дверь за подчиненным, который был уже - не здесь, который уже - взлетал, закрылась, он понял и еще одну причину своей обиды: вот Мохов - ему понадобился, а он - нет. Не нужен в том новом деле, которое заваривалось у него на глазах. Пожалуй, следом ему потребуется забавник Леня Феклистов, институтский разносчик неизменно достоверных, как справки Генштаба, сплетен, человек, который почти наверняка сказал этак, небрежно, кому-то очень тщательно подобранному из своих бесчисленных знакомых что-то вроде: "Так в чем проблемы, чудак? Есть у нас один парень, Валерка, так он в этих делах вообще мозга. Гений. Л-любую композицию скомпонует, в виде кристалла, - куда там ФИАН-у…"

Первым результатом напряженной двухнедельной работы на новом месте стал так называемый "СР - А(1)", первый представитель группы так называемых "кристаллитов", - твердого топлива, объединявшего в себе признаки и достоинства смесевых и однокомпонентных порохов. "СР" - в данном случае обозначало "стереорегулярный". Готовая шашка состояла из "геометрически", не через химическую связь, а просто-напросто на манер звеньев цепи сцепленных молекул одного циклопарафина, внутри колец которого находились в необходимом количестве атомы алюминия, а в промежутках - в строгом порядке располагался нитрат. Из-за такого своего строения вещество было прозрачным, как хрусталь, и таким же тяжелым и твердым. На первом же испытании образец, будучи подожженным, дал весь расчетный объем газа, сгорев без остатка. Весь. Но только сразу. Прозрачная субстанция с резким, сухим, звонким грохотом исчезла в мгновенной, ослепительной, как солнце, вспышке. Это - ничего, это - бывает, эта проблема обычно решается добавлением определенных веществ, замедляющих горение, флегматизаторов, но в данном случае эта испытанная мера ничего не дала. Режущий блеск, короткий грохот, облако белого дыма, состоящего из молекулярной пыли окиси трехвалентного алюминия и - никаких следов. Эксперты пожимали плечами, а Витя Мохов сказал:

- Дак он же прозрачный…

Гельветов, услыхав эти слова, чуть не задохнулся от досады на собственную недогадливость, а в результате еще через неделю был испытан "СР - Н", непрозрачный, как это явствовало из названия, и сразу же давший прекрасные результаты. Потом его довольно быстро довели. Очевидно, этот класс был бы запущен в производство, но Гельветову в тот переломный момент его биографии было недостаточно хорошего или даже отличного результата, если это был просто отличный результат. Нужно было - далеко за пределами того, что вообще считалось возможным. Попросту - невозможное без его участия. Именно так возник "СР - Р", то, что впоследствии, при серийном выпуске получило знаменитое имя "ТТФА - 1/4", что обозначало: "твердое топливо фотоанизатропное, первое в своем роде и четвертое по общему счету образцов", - или попросту "рефлектит". Изюминка тут заключалась в том, что при чрезвычайно высокой температуре горения и, соответственно, высоченной скорости истекающих газов, истечение это были до некоторой степени упорядоченным. Мало того, что это еще увеличивало скорость истечения. Благодаря ФА-эффекту гораздо меньше нагревались стенки. А значит, - их можно было сделать куда тоньше и легче, а значит - и еще возрастала дальность и полезная нагрузка предполагаемых изделий. Но самое главное, - монолитные изделия не взрывались НИ ПРИ КАКОЙ их собственной массе. Для него перестал существовать порог критической массы/объема. Автор при этом прекрасно отдавал себе отчет, что сама по себе идея, - сформировать структуру таким образом, чтобы границы раздела всех "периодов" псевдокристаллической решетки сделать подобными зеркалу, - сама по себе была выдающимся хамством. То, что у него прямо сразу получилась и работающая структура столь сложного изделия, и надежная технология его получения, - было делом чистого везения. Он технологически и методически не дорос до такого уровня. Гарантий, что в следующий раз нечто подобное пройдет - не было. Безумство храбрых, то самое научно-техническое хамство, которое вопреки Финнегану кое-когда вполне даже проходит, а потом умудренные потомки смотрят на то, на чем ездили, плавали, взлетали основоположники, из чего они стреляли, что запускали и чем заряжали, - и волосы встают у них, как иглы дикобраза, стойким дыбом.