— «Свой брат, рабочий, — отметил Леонид. — Впрочем, кто его знает… Стоп! Вон три охранника».

— Давай, — громко сказал совсем рядом Дмитрий Бойцов, и тишину ночи разрезал первый выстрел. Длинной очередью полоснули из станкового пулемета Иван Башкатов и Еремей Берсенев по выбежавшим из здания охранникам.

Один за другим рванулись к зданию станции Леонид Горшков, Илья Петряков, Михаил Кормильцев и Максим Семенов. Вторая группа во главе с Леопольдом Гольцем уже приступила к разборке пути между станциями Потанино и Чурилово.

Схватка на станции была короткой. Группа Бойцова арестовала обслуживающий персонал и оставшихся в живых охранников. Связь с соседними станциями была нарушена.

— Жаль уходить так быстро, — вздохнул Бойцов. — Утром явятся белочехи, начнут ремонтировать пути, восстанавливать телефонную связь. Вот бы по ним еще разок ударить.

— Давайте мы с ребятами останемся, — быстро отозвался Горшков.

— Хорошо, — после раздумья согласился Дмитрий Бойцов. — Но берегите себя, чуть что — отходите.

— Разрешай мне с тобой, — тронул Горшкова за рукав бывший пленный австриец, живший на копях уже несколько лет.

— Возьми, смелый парень, — подсказал Миша Кормильцев.

— Давай, — согласился Леонид.

Отряд ушел, группа Горшкова затаилась около пристанционных путей. Уже днем прибыл эшелон с белочехами.

— Не стрелять без команды, — шепнул Леонид. — Пусть начнут высадку. А потом гранатами по вагонам.

Но вскоре пришлось отойти. Леонид понимал, могут уничтожить горстку смельчаков. Ребята, отстреливаясь, побежали по березняку в сторону копей. Их отход прикрывал австриец.

Вечером на другой день узнали шахтеры о героической смерти этого человека. Один из участников этого ночного налета на станцию, Николай Павлович Собакин, возвращаясь с шахты домой, шел лесом возле озера Тугайкуль. Неожиданно увидел мертвого человека. Возле него лежала написанная кровью записка:

Похоронили шахтеры австрийца со всеми почестями. На могильный холмик кто-то положил фуражку с красной звездой.

Смелая вылазка шахтеров встревожила челябинских белогвардейцев. Вот что писала их газета:

Взойдя на насыпь узкоколейной железнодорожной ветки, связывающей станцию Потанино и Ашанинские угольные копи, Леонид и Клава замерли. Вдали раскинулись домики казачьей станицы Тугайкуль. За ними, над березовыми перелесками и пастбищами, расплывались в туманной дымке терриконы и копры шахт.

— Вот! — глянул на Клаву Леонид. — Это и есть наши копи, шахтерские копи. На фронте я не мог дождаться того дня, когда снова увижу их.

Леонид притянул к себе девушку, но Клава ловко вывернулась из объятий, сбежала с насыпи.

— Догоняй! — крикнула ему. И голубое ситцевое платье замелькало среди берез. Леонид бросился за Клавой. Долго бежали они по перелеску, запыхавшиеся, радостные, озорные.

— Ой, не могу! — остановилась Клава, вмиг очутившись в крепких руках Леонида.

Неожиданно послышался резкий гудок паровоза.

— Это на разъезде Примыканино, — шепнул Леонид, но Клава настороженно прислушалась, отвела его руки.

— Подожди-ка, Леня. Откуда здесь паровоз в такое время?

Леонид шагнул к самой высокой березе, ловко начал взбираться к верхушке. И замер… На путях разъезда стоял эшелон товарных вагонов. В голове у паровоза — один пассажирский. С платформ в сторону леса смотрели, вытянув длинножерлые шеи, шестидюймовые пушки.

«Одна, две… шесть», — считал Леонид, поняв, что на разъезде остановился воинский эшелон. Из вагонов начали выскакивать солдаты. Форма их уже была знакома Леониду. Мгновенно он слез на землю.

— Белочехи, — тихо сказал Клаве. — Надо немедленно всех предупредить. Беги на Ашанинские к Гольцу, а я через Бойкову заимку — на Уфалейские к Голубцову и Егорову.

Клава бежала не разбирая дороги и тропинок, сучья били ее по лицу, по рукам, цеплялись за голубое праздничное платье. Задыхаясь, она шагнула через корягу и внезапно свалилась в яму. На ноге рана. На миг охватили слезы бессилья, но вспомнила: там враги! И опять продирается девушка через бурелом и колючий кустарник. Перевела дух, когда выбежала на опушку перед Ашанинскими копями. Пронеслась по поселку, ворвалась в раскомандировку шахты «Александр».

— Белочехи… — тихо сказала она, прислонившись к косяку двери и глядя на Гольца, Иванова и председателя Совета Ашанинских копей Ушакова, — …высадились на разъезде Примыканино.

Близкий взрыв потряс воздух. Это белочехи выпустили несколько снарядов по озеру. Леопольд Гольц обернулся к товарищам.

— Началось. Надо сообщить Голубцову.

— Леня убежал к нему, — сказала Клава.

— Вот что, дочка. Беги к Мише Кормильцеву, пусть организует молодежь, чтобы оповестить всех о приходе чехов.

А сам быстро пошел на шахтный коммутатор. Но телефонистка Анна Царева уже бежала навстречу.

— Вас, Леопольд Фридрихович, Голубцов вызывает.

Разговор с Голубцовым был коротким.

— Пусть шахтеры прячут оружие, — сказал тот. — Сам немедленно сюда. Захвати и Ушакова.

А белочехи не торопились. Осторожные после дерзкой вылазки шахтеров на Потанино, они с вечера разработали тщательный план захвата непокорных копей. Сам полковник Богдан Павлу участвовал в разработке этого плана. Эшелон с полуторатысячью солдатами прибыл на станцию Потанино. Состав был разделен на две половины. Несколько вагонов с головным паровозом направились к Кыштымским копям. Не доезжая разъезда Козырево, состав остановился. Солдаты выгрузились и пошли цепью на Кыштымские копи. Орудия на платформах были приготовлены к ведению огня по шахтерскому поселку. Другая часть эшелона с хвостовым паровозом двинулась к разъезду Примыканино. Высадившись, солдаты направились по березняку к Тугайкульским копям. А состав двинулся на станцию Сергинско-Уфалейская. Копи оказались полукольцом окружены белочешскими солдатами.

Одновременно с этим из Челябинска двигался казачий карательный отряд под командованием поручика Карла Норенберга и сына управляющего Кыштымских копей Анатолия Максимова. Такая громадная сила выступала против малочисленного шахтерского красногвардейского отряда под командованием Ивана Рожинцева. Самым правильным решением большевиков в этих условиях было сохранить силы от неминуемого разгрома, уйти в подполье. Оружие шахтеры уже припрятали. Но как быть с Андреевым, Бойцовым, Сутягиным и Затеевым? Их уже разыскивали, гарцуя по улицам, казаки станиц Тугайкульской, Петровской, Козыревской.

— Повесим на первой березе, — шумел подвыпивший казачий атаман Федоров. — От нас не уйдут.

Прибыв к Голубцову с сообщением о высадке чехов на разъезде Примыканино, Леонид Горшков получил важное и ответственное задание.

Дорогу на Кыштымские копи Леонид хорошо знал. Но сейчас вокруг ночь, где-то затаились казачьи патрули. А Леониду во что бы то ни стало надо пробраться к Бойцову домой, сообщить ему, что Андреева и Бойцова ждут в надежном домике на окраине Фатеевки. Там приготовлены для них подводы. В разное время ночи должен проводить их туда Леонид Горшков. Так приказал Степан Викторович Голубцов, и в его настороженном взгляде Леонид прочитал: «Сумеешь ли один? Работы хватит на всю ночь». — «Не впервой ночами бродить», — ответил улыбкой на безмолвный взгляд Голубцова Леонид, и тот усмехнулся:

— Ну, ну, действуй. Важнее задания ты еще не получал, помни это.

И вот Леонид осторожно пробирается окраиной лесной опушки рядом с дорогой на Кыштымские копи. Перелесок он знает хорошо, и его тревожит лишь одно место — открытая дорога более чем в полверсты среди полян.