— Сара? Наконец-то я до тебя дозвонилась! — из трубки доносился жуткий голос мамы Сары, она была взволнована и чем-то крайне расстроена — нет, убита. Похоже, она даже плакала. Девушка даже не стала возражать: хочет, пусть зовет Сарой, все равно Кэр ей все потом передаст — ей не впервой строить из себя Сару. — Сара, Кэролайн мертва! Она попала в аварию.
Девушка сначала отмахнулась от этих слов, как от назойливой мухи: как Кэролайн может быть мертва, если это она, и с ней все нормально? Но ее парализовало от осознания, сейчас у них Сарой почти один и тот же цвет волос, и если с ней все нормально, а Сара так и не пришла до сих пор домой, то... не может быть! Нет! Этого просто не может быть! Кэролайн почувствовала, что задыхается, как будто из нее вышибли весь дух.
— Э...этого не может быть, — проблеяла ошарашенная девушка. — Наверное, это какая-то ошибка.
Кэролайн судорожно вздохнула; слезы стояли в глазах, она отказывалась верить в известие. "Этого просто не может быть!" — твердила она себе. Девушка почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
— Сара, это не ошибка. Крепись, милая!
Услышав заветное имя своей горячо возлюбленной, девушка почувствовала, как ее сердце разрывается на части, а в душе образует большая дыра, пустота... всепоглощающая пустота, которая после себя ничего не оставляет. Она бросила трубку. Отчаяние, боль, безысходность, неверие, пустота накинулись на девушку, она упала на колени, как подкошенная, и разрыдалась, а потом и вовсе рухнула кулем на пол — билась в истерике. Ей было больно, очень больно, чувства переполняли ее, беспощадно давили, съедали и уничтожали девушку изнутри, оставляя после себя только кровоточащие раны — лохмотья, которые никак нельзя было залечить, они останутся с ней на всю жизнь, как и боль. Она была одна, как в душе, так и в доме, ей никто не мог помочь, никто не мог успокоить. Судорожные всхлипы и охрипшие крики разрывали грудную клетку девушки; она только что потеряла самого дорого ей человека в мире — любовь всей ее жизни, — как дальше жить? Как можно дальше жить, если твои душа и сердце умерли вместе в ней? Девушка то успокаивалась, то опять выла белугой; она была безутешна, ей ничто не могло помочь в данную минуту, только забытье, только оно; она отчаянно молила о смерти, но та все не приходила. Наконец, пришло успокоение: девушка потеряла сознание, и ее поглотила бездонная и непроглядная тьма.
***
Сара все утро звонила Джону, но парень по каким-то причинам не брал трубку. Мрачные мысли посещали ее голову — одна хуже другой. Что же отец мог наговорить ему такого про нее, что парень не хочет даже разговаривать с ней? Или она просто была очередной дурочкой в списке, которая так легко отдалась? Отчаяние грозило захлестнуть ее, чего девушка очень боялась и старалась не поддаваться: ведь пока еще ничего неизвестно, так зачем мутить воду раньше времени? Появляться на пороге его дома рискованно, учитывая вчерашнюю ссору; остается только ждать, когда он позвонит или возьмет трубку. Девушка ходила из стороны в сторону по своей комнатке, словно тигр в клетке. Ну почему он не звонит?!
Звонок в дверь.
Девушка отчаянно побежала вниз с мыслью, что это, скорее всего, Джон. Вылетая из своей комнаты, она случайно ударилась о косяк; предплечье заныло, и девушка поморщилась — после того, как вчера ее грубо выставили из дома Куперов, сегодня некоторые ее части тела украли синяки, которые, в свою очередь, не упускали возможности в прямом смысле ныть; вот и сейчас синяк от удара заныл с новой силой. Еще сегодня утром, когда девушка проснулась и обнаружила множество синяков, она диву далась: откуда столько? Многие она не помнила или вообще не понимала, как здесь мог образоваться синяк.
Сара быстро не то чтобы сбежала, а просто слетела с лестницы и распахнула дверь. На пороге стоял толстый мужчина — отец Джона, — который бесцеремонно вошел в дом и в очередной раз даже не представился.
— Джон в больнице, — сказал мужчина и стал своими свиными глазками осматривать побелевшую девушку. — Я позволю тебе с ним увидеться.
***
Девушка вышла из палаты Джона. Ей хотелось разрыдаться. У нее не было сил смотреть на мертвенно бледного Джона, к которому было подведено множество проводков и трубочек. Парень, в свою очередь, как всегда, старался шутить и смеяться, отчего еще больше разрывал сердце девушке. Сара была как во сне, но грубая хватка отца Джоана за руку быстро привела ее в чувства; к тому же, заныл один из синяков, полученный точно таким же образом; девушке с трудом удалось сдержаться, чтобы не завыть от боли.
— Ты пойдешь со мной! Надеюсь, ты не думала, что за просто так повидаешься с моим сыном? Вот теперь расплачивайся.
Мужик так же грубо повел девушку через лабиринты коридоров больницы, а потом втолкнул ее в нужную дверь и прошел следом за ней; Сара услышала, как за ее спиной щелкнул замок. В кабинете находилось двое мужчин: один был врачом — судя по халату на нем, — а кем был другой, можно было только гадать, но одет он был официально — в костюм.
— Тебе лучше присесть, — учтиво сказал мужчина в костюме. — Я адвокат, и зовут меня...
— Неважно, — прорычал отец Джона. — Нечего с мертвецами знакомиться, нам все равно не по пути!
Сара с презрением оглянулась на мужчину.
— Вообще-то я еще жива! — едко ответила она и села на стул — другого выхода у нее все равно не было.
— Ты любишь моего сына? — настороженно спросил мужчина.
Девушка, не отрываясь, смотрела на него. Нет, все-таки у него не только внешние сходства со свиньей проскакивают, но и внутренние тоже.
— Какое это имеет отношение?
— Большое, девочка, большое, — сказал отец Джона, заломив руки.
— Люблю, — твердо сказала Сара.
— Значит, ты и жизнь сможешь за него отдать? Сделать, скажем так, благородное дело? — спросил мужик, внимательно вглядываясь в Сару.
— Что здесь происходит? Я ничего не понимаю! — воскликнула девушка.
— Видишь ли, девочка... Я тут узнал о наркотической зависимости моего сына и о гонках, о его здоровье и о машине, о которой он умолчал, о ваших с ним отношениях. — Мужчина пронзил Сару многозначительным взглядом. — В общем, я просто хотел поговорить с сыном, а вышла ссора, после которой у него случился инфаркт, ведь свое сердце-то он посадил. Сегодня утром я узнаю, что мой сын долго не проживет без пересадки сердца...
