Злость. Скрежет сжатых зубов.

А дождь все хлещет, хлещет. На лужах пузыри будто маленькие человеческие жизни появляются, дрожат, стремятся ввысь, но лопаются, разбрызгиваются, как кровь у самоубийц сбросившихся с крыши высотки. Они ничтожны, так же как и люди. Красивая, играющая цветами радуги оболочка, а внутри пустота. Они умирают, и о них никто не вспомнит.

Какая схожесть с его никчемной жизнью. Только он не считает её никчемной.

Все страсти мира подвластны ему, а он так и не научился ими управлять.

Шаг. Ещё шаг. Ноги утопают в лужах, давят пузыриков-человечков. Так им и надо. Ведь смерть это единственная радость в жизни.

Легкие болят, он почти задыхается от нехватки никотина, а дождь, будто смеясь над его зависимостью, льет все пуще и пуще...

Ночь накрыла темной оглушающей волной, лишая всех привычных ощущений, погружая в пустоту. Дождь, словно издеваясь над всеми, все лил и лил, загоняя в дома, заталкивая глубже в свои привычные норы, торжествуя в единении с природой.

Страхи подкрадываются внезапно, вылезая из глубины подсознания. Толкаются, овладевают мыслями и чувствами.

Люди поеживаются, запахивают потуже свою промокшую одежду, спешат в укрытия. Их усталый мозг, переполненный фобиями и сильными изматывающими эмоциями, сжимается и вздрагивает, в ожидании чего-то неизведанного, неизбежного.

Только он неуязвим для страхов. Ничто не задевает и не волнует его.

Но даже он напряжен. Ссутулившиеся плечи, будто непомерный груз взвалил на себя, все грехи мира несет он.

Ночь, черная ночь пугает и мстит дню за его радость и яркость.

Капли...с неба, с крыш на землю. Кап. Кап.

Мрак.

Его тело трясет, сковывает судорогой. Дурь! Вот чего требует его зависимое тело. Боль. Сосуды, опутывая тело натягиваются, как струна. Бешеным пульсаром по венам несется адреналин. Кровь пузырится, нагревается.

Испарина.

Зубы нервным порывом прокусывают мокрую от ливня губу.

Тонкая струйка крови бежит, торопится, стекает по подбородку, шее, смешивается с усталым дождем.

А вода с неба всё хлещет и хлещет.

Тихий ночной парк. Скрип старых рассохшихся деревьев, как разговор древних мудрецов, рассуждающих о жизни и смерти!

Одинокая фигура неровными порывистыми шагами устремлена вперед.

Он сосредоточен на своих ощущениях. Тело бьет дрожь.

Думы деревьев передаются и ему. Жажда смерти овладевает его рассудком.

Он потенциальный самоубийца, жаждущий с рождения умереть, всем на зло продолжающий жить, разнося по свету зловония своего существования. Жизнь полная греха и сладострастия удерживает его от последнего шага.

Тело ломает. Мозг взрывается, плавится, съедает себя сам.

Яркая неоновая вывеска, плавно появившаяся, из пелены дождя, вызвала вздох облегчения из его могучей груди.

Мелко-трясущиеся вспотевшие руки напряженно сжимаются, заставляя ещё потерпеть мучительную агонию. Фантазии едким дымом прожигают сознанье.

Вот он уже внутри. Казино восхищает своим порабощающим величием. Но он не замечает этого. Ему ничто не важно.

Много людей. Глаза, горящие ярко-алчным пламенем. Воспаленные мозги напряженно следят за рулетками, циферблатами автоматов, фишками, картами…

Прерывистое дыхание, дрожащие потные руки, искусанные в кровь губы от страха, от азарта, от грязной надежды.

Этим людям чужда реальность. Их жизнь представляет собой замкнутый круг: поиск денег-казино, поиск денег-казино. Но даже такие никчемные существа, с порабощенным мозгом имеют цель в жизни, хоть она и такая же низкая, как и сама жизнь. Только самое страшное, что таких зависимых людей становится все больше в высшем обществе…

Но он не таков.

Он вновь спокоен. Ломка и желание отпустило. Он холоден и рассудителен.

Яркий свет ослепляет, сосредотачивает мысли. Тени безликими штрихами по телу. Люди как холодные изваяния без сердца, без души, без чувств…

-Ставка!

-Принято!, -фишки летят по зеленому сукну. Такие цветные, такие позитивные… Будто зеленый летний луг, усыпанный разнообразными цветами. Напряженность. Ожидание.

-Красный, 96.*

Его ухмылка выражает превосходство и удовлетворенную гордость.

Он вновь богат.

Дурь ждет его.

Напряжение покинуло члены. Трясущееся, нервное, зависимое тело. Куда же делся тот брутальный, величественный мужчина, покоривший тысячи женщин? Неужели это жалкое существо и есть он?

Запах дождя проникает в легкие, мучает своей свежестью, чистотой. Он неспособен воспринимать красоту, радость и невинность жизни. Он корчится на подмостках судьбы, не вынося света жизни. Сейчас он отвратителен в своей жестокой красоте. Он безобразен в желании смерти.

И даже в этом он вновь одинок.

ЧАСТЬ 3.

Шепот мокрых листьев.

Дождь, вновь дождь, парализующий эмоции, выворачивающий наизнанку душу.

Быстрый топот. Грязные брызги. А лужи всё пузырятся…

Природа буйствует, предчувствует беду, трагедию ещё одной человеческой жизни.

Страдание. Прерывистое дыхание, свист воздуха входящий и выходящий из убитых никотином легких. Отдышка.

Он больше никого не слышит, никого не видит. Он несется к своей цели… О, неужели и у него появились цели?

Да… Цель - умереть и вновь восстать, забыться в мягком вакууме наркоты, разделиться на миллиарды частиц, взлететь на небо и хоть глазком увидеть то, чего ему никогда не постичь. Святость. Невинность. Чистоту…

Яд злорадства разъедает сознание.

Вот что приносит ему счастье!

Всхлипы легких. Дыхание захлебывается, исчерпывает себя. Больше нет сил.

Дождь колкими движениями впивается в заледеневшую кожу, обтачивает фигуры людей своими наждачными штрихами. Рисует новый мир, заполненный туманом и прибитой пылью, влажностью, холодной моросью, шумом обессилевшей природы. В мире дождя нет цивилизации, здесь всё естественно, всё кристально и непорочно. В этом мире нет места, таким как Он.

Дождь бьет, бьет его, пытаясь вычеркнуть, стереть ошибку своего идеального творенья.

Но даже сейчас, на грани низости и падения Он силен. Он противостоит дождю, ветру, он противостоит всем!

Дождь отступает от своей борьбы. Теперь небесная вода ласкает Его тело, дает силы и надежду, ведь дождь понял - это сильный человек! Такие люди нужны миру!

Да…сильные люди нужны, но не такие извращенные, вывернутые наизнанку и убийцы самого себя, нет! Такие как он должны гнить на заброшенном кладбище, а не портить всё окружающее своим присутствием, своей жизненной агонией.

Но воде свойственна жалость. Мокрые, набухшие капли нежно касаются оголенной кожи, мягко и заботливо вытирают болезненный пот, охлаждают разгоряченное жаждущее тело…

Темный переулок. Неясная фигура. Грубый, хриплый шепот, тонущий в разговоре дождя. Обмен: деньги, добытые азартом – наркотики, прокладывающие быстрый путь к смерти. Резкие, громкие шаги, отдающиеся в голове несносной болью. Всё затихло…

Страстное сердцебиение. Импульсы тела участились. Полуобморочная улыбка…

И это он? Тот, кого боготворят, кого превозносят?

Нет! Это не может быть Он! Это ничтожество. Его нельзя назвать человеком! Даже животные презренно обойдут его стороной. Хотя…именно такова его внутренняя сущность, вечно скрывающаяся под величавой личиной.

Треск упаковки. Рот наполненный слюной. Сейчас Он больше похож на монстра, или же не вопиющую жертву с ужасом агонии в глазах.

Шепот мокрых листьев.

Дождь, вновь дождь, парализующий эмоции, выворачивающий наизнанку душу.

Быстрый топот. Грязные брызги. А лужи всё пузырятся…

Природа буйствует, предчувствует беду, трагедию ещё одной человеческой жизни.

Страдание. Прерывистое дыхание, свист воздуха входящий и выходящий из убитых никотином легких. Отдышка.