И у Мокса, наверное, впервые не нашлось ответа на столь простой вопрос…
Предложение о передаче пленника ушло к М’Ллеур в тот же вечер, благо купец, на данный момент представлявший интересы Темных в Старом Гиварте, находился дома, а не в очередном торговом вояже. Несмотря на установившиеся торговые и личные связи, Темные эльфы не спешили открывать в городе официальное посольство, и для связи с ними приходилось прилагать определенные усилия.
Разводить в послании политесы К’ирсан не стал, ограничившись лаконичным: «Рад был узнать, что кровожадный лич встретил достойного противника и отправился обратно во Тьму. С чем нас и поздравляю. А заодно предлагаю принять на постой вашего дальнего родственника Зулема Кар’сога». Всего парой фраз он ухитрился напомнить Темным о своей роли в устранении угрозы со стороны немертвого колдуна и предложил возобновить сотрудничество, начав его с передачи вражеского мага в руки дознавателей М’Ллеур. Об ответной благодарности ничего не говорилось, но она подразумевалась. Иносказанием же пришлось воспользоваться для конспирации. Кайфат, конечно, запечатывал все письма магией Истинного имени, но даже она не могла гарантировать абсолютную защиту от любопытных чужаков. Потому любая предосторожность была нелишней…
Обычно ответ приходил через несколько дней, но не в этот раз. Перепуганный торговец уже утром примчался во дворец, ведя себя так, словно от успеха порученной миссии зависела сама его жизнь. Хотя кто знает М’Ллеур, может, и вправду зависела. Доставленное им послание содержало всего четыре слова: «Он нам нужен. Срочно!» Но не надо было быть провидцем, чтобы разглядеть притаившиеся за скупыми фразами эмоции. Сам того не ведая, К’ирсан оказал Темным весьма ценную услугу. Что не могло не радовать.
Последующие события разворачивались с молниеносной быстротой. Еще до полудня пленника в закрытой карете и под усиленной охраной Шипов перевезли в порт, где его приняла на борт уходящая к берегам Горха двухмачтовая шхуна. После чего парусник тут же отчалил. На все про все ушло не более пары часов, а потому можно было надеяться, что агенты Маллореана – а в их присутствии в Старом Гиварте никто не сомневался – не успеют среагировать на такую активность. И корабль с магом Светлых в открытом море не будет ждать флотилия охотников.
Параллельно с этим в город Дхар, не дожидаясь срока истечения ультиматума, отправился гонец с посланием для Ханг Чес’сена. Обычное письмо, заверенное королевской печатью, в котором отсутствовал даже намек на использование магии. Все в соответствии с дипломатическим протоколом, принятым в странах, признающих диктат Объединенного Протектората.
Содержание также не нарушало никаких установлений. К’ирсан Кайфат, король Западного Кайена, отвергал все обвинения в нападении и удержании против его воли представителя благословенного Светом народа эльфов. Более того, он сокрушался, что подобная мысль вообще могла кому-то прийти в голову. Ведь правитель Западного Кайена известный борец с Тьмой и друг всех Перворожденных. И он искренне не понимал, чем мог навлечь на себя подобные подозрения, тем более сопровождающиеся столь страшными угрозами. Чтобы развеять последние сомнения уважаемого Чес’сена и руководства Протектората, К’ирсан спешил сообщить о том, что, по донесениям тайных агентов, Светлый эльф по имени Зулем Кар’сог попал в руки М’Ллеур и вывезен в Горх. Дальнейшая его судьба неизвестна.
На этом письмо заканчивалось.
Написание этого безукоризненно вежливого по форме и откровенно издевательского по сути текста заметно подняло К’ирсану настроение. За годы вражды со Светлыми он не раз сходился с ними в бою, но вот так поговорить, без риска в любой миг начать смертельную схватку, удалось впервые. И он воспользовался предоставленным шансом сполна, перенеся войну с полей сражений на листы бумаги. Ведь в иных ситуациях слова могут ранить больнее заклятия, а уж когда удается замаскировать их вежливыми оборотами и призывами к дружбе, то простой обмен ругательствами превращается в высокую дипломатию.
В свете подобных рассуждений ответ Ханга Чес’сена: «Ты пожалеешь», выглядел как проявление слабости. Что не могло не радовать К’ирсана…
Краткий всплеск хорошего настроения, последовавший за завершением расследования заговора против короны и разрешением ситуации вокруг эльфийского мага, быстро угас. И ему на смену пришла холодная злость, оставляющая разум чистым, но убивающая всякий намек на светлые чувства. Предательство Мелисандры ударило по К’ирсану много сильней, чем он мог себе представить. Безжалостный воин, выковавший характер в горниле сотен схваток, опытный маг, однажды уничтоживший своей волшбой небольшую армию, правитель целой страны, одним росчерком пера отправляющий на плаху любых противников власти, просто мужчина, у которого было немало любовниц, вдруг оказался уязвим перед одной-единственной женщиной. Да ладно женщиной, фактически эльфийкой!
Нет, загнанные глубоко в сердце переживания никак не повлияли на его твердость духа, волю, способность мыслить и принимать решения. Просто и без того не славящийся добрым нравом король-маг характером стал похож на воителей из легенд и мифов Эпохи Войн. Тех самых, что знать не знали о проявлениях чувств и в погоне за Силой порой превращали себя в беспощадные машины смерти. Машиной К’ирсан пока еще не стал, но его аура ледяного спокойствия ощутимо давила на окружающих.
Лучшим лекарством от тяжелых мыслей оказались дела и заботы. И без того часто забывавший об отдыхе король-маг окончательно превратился в трудоголика. Злого и требовательного как к себе, так и к окружающим. Что еще больше усилило его сходство с древними чародеями, которые, по легендам, жили и дышали поставленной целью, отказывая себе и другим в простых человеческих радостях.
Соратники, само собой, роптали, но тихо и незаметно, страшась высказать недовольство К’ирсану в лицо. И молясь лишь о том, чтобы жажда деятельности повелителя когда-нибудь все-таки иссякла. Мокс и Терн пытались, правда, намекнуть Владыке, что не все вокруг двужильные и что от работы тирры дохнут, но К’ирсан вступать в дискуссию отказался. И без затей ткнул в заполонивших столицу гномов клана Черный Молот. Которые делом опровергали любые, самые фантастические представления прочих народов о работоспособности не только подземных коротышек, но и вообще смертных созданий.
Нижний город, в котором гномы получили землю под застройку, преобразился за считаные седмицы. Среди покосившихся халуп из дерева и кирпича и немногочисленных двухэтажных зданий муниципальных служб вдруг появился целый квартал из новых домов непривычной глазу архитектуры. Полностью каменных, с высокими шпилями крыш, украшенных барельефами и статуями. Причем каждое строение было не сложено из камня, а словно бы… выплавлено? Выращено? Сами хозяева Порубежья называли свою технологию каменным литьем, что, на взгляд К’ирсана, звучало странно и дико, но было весьма близко по сути.
Не вдаваясь в детали, сначала гномы строили огромные рунные круги и запитывали их магией. Затем в центре с помощью артефактов создавали подвалы или даже целые подземные этажи, раздвигая пласты земли, формируя стены и придавая им каменную твердость. На следующем шаге ставили опалубку для надземных построек и обкладывали ее камнями, которые прямо на глазах начинали плавиться и течь, формируя единую поверхность без щелей и стыков. В завершение гномы заранее подготовленными оттисками выдавливали в камне нужные им узоры и рисунки и убирали все лишнее. На этом все, дом готов.
И пусть наличие столь совершенной технологии сильно облегчало гномам жизнь, работать им все равно приходилось на износ. Да, помогала магия, да, активно использовался десяток привезенных из дома пауков и ящеров-тяжеловозов, но мархуз побери!!! Когда Корпус магов начал помогать гномам с наполнением артефактов и рунных чар сырой Силой, те немедленно расширили масштабы работ и даже организовали ночные смены.
Коротышки успевали везде. Подготовка проектов зданий, расчистка площадок, добыча камня в городских каменоломнях, разработка рунных заклинаний – мало ли занятий при строительстве? А ведь они еще успевали трудиться в своих кузницах и оружейных мастерских, развивали торговлю и активно готовились к выполнению королевского заказа на постройку укреплений на городских окраинах.
