момента, как случайно (?) встреченная им женщина стала его возлюбленной, а потом была

отправлена в Лондон для обучения языку и актерскому мастерству, замысел стал проступать с

очевидностью.

И она послушно идет в русле замысла, пренебрегая разницей в возрасте, поскольку

учитель «так жаден до жизни и так много знает», что только и поспевай догонять. Молодая

женщина следует его формуле здорового образа жизни, бегает, «как молодая лань» (выражение

самого Кончаловского), изучает психологию, философию, и в ее высказываниях теперь все чаще

слышится усвоенный, но не имитируемый «голос» мужа.

Итак, Лондон.

«Кончаловский снимал «Одиссею», — рассказывает Юлия, — а я учила язык. Андрон

жестоко со мной обращался. При перелете у меня пропал чемодан со всеми вещами. Он

отправил меня одну за покупками. Я должна была покупать вещи именно в тех магазинах, адрес

которых он мне написал. Не зная ни слова по-английски, мне нужно было на улице подходить к

прохожим и спрашивать! Пару раз автобус завозил меня так далеко, что я решила больше не

ездить на общественном транспорте и долго потом везде ходила пешком…»

Язык приходилось учить полгода по восемь часов в день, поскольку предполагалась

профессиональная учеба в Англии. Поступила в Лондонскую академию музыки и

драматического искусства. Обучение оплачивал, естественно, Кончаловский. Параллельно

подрабатывала на съемках «Одиссея». Во время учебы она соседствовала со

студентами-англичанами, оплачивая комнату и совершая постоянные поездки на поезде в город.

Потом сняли скромное помещение в Кенсингтоне.

Мужнину науку Юлия видит и в том, что он научил ее работать и не позволять себе

лениться. «Мама меня, наверное, в детстве слишком любила, жалела, и я выросла

избалованной, мало что делала. С годами мне пришлось это в себе изживать…» Молодая

женщина восприняла неожиданную (а может быть, и ожидаемую) для нее педагогику

безропотно и с удовольствием. «Я — ученица, — говорит она. — Мне нравится учиться и

становиться лучше. Может быть, это связано с моим перфекционизмом: я стремлюсь все делать

так хорошо, как только возможно…»

В ее интервью то и дело слышится прямое цитирование учителя. Да, он учитель,

признается Юлия. Но не только Пигмалион (это она упоминает мифологическое имя),

способствовавший реализации ее дарований. Он стал для нее «всем»: мужем, учителем, братом,

отцом и сыном. За этим признанием Высоцкой возникает образ очень комфортного, хотя и не

бесконфликтного для нее пространства, которое обымает ее всю, то есть, по существу, и

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

230

становится обретенным домом. А «домосо-зидателем», что совершенно очевидно, выступает

Кончаловский.

Интересно, что до сих пор не привязанная ни к какому домашнему пространству («малой

родины» у меня нет, — говорит), привыкшая обживать любое, она признается, что с гнездом на

Николиной Горе сроднилась как с единственным местом, ей близким, где хорошо в любом

уголке.

Пожалуй, можно сказать, что Кончаловским ведется широкомасштабная компания по

устроению во всех отношениях комфортного дома, могущего утвердиться на многовековых

традициях семьи. Во всяком случае, образ Юлии как домохозяйки, как матери и жены медленно,

но верно устанавливается в общественном мнении, что никак не отменяет ее актерских

дарований, убедительно продемонстрированных как на экране, так и на сцене. Однако и здесь

главный авторитет для нее — Кончаловский.

«Он мой бог, мой творец. Я верю ему беспрекословно, любому его слову. Даже если он

предлагает мне что-то сделать, а мне кажется, что это неправильно, — все равно буду

пробовать…»

Но не нужно забывать, что еще до того, как актриса попала под патронат мощной

режиссуры Кончаловского, она уже была достаточно заметной актрисой. В Минске сыграла

главные роли в спектаклях по пьесам М. Себастьяна «Безымянная звезда», Э. Ионеско «Лысая

певица», Дж. Осборна «Оглянись во гневе». За последнюю работу была награждена премией.

Пробовала себя на Белорусском телевидении, была ведущей популярной программы. Первую

же свою роль в кино она исполнила в девятнадцать лет, в фильме Н. Князева «Пойти и не

вернуться», поставленном на студии «Беларусьфильм». А через десять лет за исполнение

главной роли в «Доме дураков» актриса получила Гран-при Венецианского кинофестиваля. И

что бы там ни говорила критика, хитро кивая в сторону Джульетты Мазины с ее Джельсоминой

из феллиниевской «Дороги», это — актерский подвиг, если помнить, кроме всего прочего, что

Высоцкой пришлось два месяца перед съемками провести с душевнобольными людьми в

Московском психоневрологическом диспансере № 26, ежедневно превращаясь в пациентку

Жанну.

Встреча с Кончаловским изменила бытие Юлии — как она говорит, не на 180 и даже не на

360 градусов, жизнь просто перешла в другое измерение…

3

Муж повез жену рожать дочь Машу (супруги тогда жили в Америке) и в роддоме остался.

Был он и при вторых родах — 11 октября 2003 года, когда на свет появился Петя. Жена рожала

уже в Англии, и он должен был вылететь на ее зов из Москвы.

У Высоцкой есть свой подход к воспитанию, подсказанный, кажется, авторитетом ее мужа,

хотя она говорит, что полагается на свою интуицию. Подход несложный. Детям нужно

рассказывать много интересных сказок, не только читать, но именно рассказывать, придумывать

их вместе с детьми, много гулять. Ну и, главное, любить их.

Дети актрисы находятся на попечении няни. «Я думаю, что моим детям хорошо. У них

небольшая разница в возрасте, и им весело вдвоем. И характер у обоих довольно открытый…»

В восьмилетием возрасте Маша занималась теннисом и плаванием. Ходила в школу при

французском посольстве в Москве. Не так давно я слышал от Андрея, что Маша и Петя уже

несколько лет живут и обучаются в Англии, где у семьи тоже дом.

Со старшими детьми отца у младших отношения, по словам Юлии, замечательные. Они

близки друг другу и время от времени собираются вместе.

С точки зрения Юлии Высоцкой, роль отца в воспитании детей — это авторитет,

подкрепленный поступками. «Важно создать образ отца-героя, чтобы он был самым лучшим,

необыкновенным. Тогда есть стержень, от которого можно отталкиваться. Женщинам — при

выборе мужа, мужчинам — когда они сами станут отцами. Папа должен быть идеалом, кумиром

— умным, добрым, справедливым. У моих детей с их папой такая любовь! Я одно время даже

ревновала. Петя рано начал говорить, где-то в десять месяцев, и сразу: «Папа, где папа?» И —

вперед по лестнице, обниматься, целоваться. У него больше мужского контакта. А Маруся

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

231

больше тянется ко мне. Но если у нее возникают серьезные вопросы, она сразу бежит к отцу…

ей интересно, что он скажет. Потом говорит: «А папа сказал так, а что ты думаешь?» Для нее его

авторитет в решении жизненных, глобальных проблем непререкаем. Мне повезло. Мой муж на

момент нашей встречи уже созрел для отцовства и все это уже осознал и очень ответственно

относится к воспитанию детей. Можно сказать, что мы растим свою любовь…»

Итак, мысль об обустройстве семейного гнезда как помещения для жизни возникла с

появлением у четы Кончаловский-Высоцкая первого ребенка.

«Я сохранил все мамины интерьеры. Даже когда мы разбирали пол и делали новые

потолки, мы очень тщательно нумеровали все вещи, чтобы поставить их назад в точности так,

как они стояли когда-то. Но из двухэтажного дом превратился в четырехэтажный: я надстроил

один этаж и вырыл полуподвал. Так что мамин дом как бы вписался в большой дом; большой