Но если таким людям удается, к несчастью, обмануть или обморочить государя и уверить его, что личные его интересы не связаны с выгодами его подданных, тогда зло достигает до высшей степени. Монарх становится врагом своего народа без причины и сам того не зная. Недоразумение делает его строгим, жестоким, бесчеловечным, ибо, если убеждения его ложны, то и последствия их не могут быть правдивы. Государь связан с государством неразрывными узами, стало быть, по неизбежному закону возвратного действия, он должен чувствовать каждое зло, поражающее его подданных, а государство по тому же закону неизбежно страдает от каждого несчастья своего монарха. Например, когда государь теряет области, то он не в состоянии помогать своим подданным так, как прежде; если он делает долги -- бедным народ должен их уплачивать. Напротив, если народонаселение государства немногочисленно, если оно беднеет, государь лишается всех вспомогательных источников. Это такие неоспоримые истины, что на них не может быть возражений, а потому я повторяю: государь -- представитель государства, он и подвластные ему народы составляют одно тело, которое не может быть счастливо, если обе части не связаны общими побуждениями, общими интересами. Монарх для государства то же, что голова для тела: он один за все остальные части обязан видеть, думать и действовать, чтобы доставить каждой из них все потребные для нее выгоды. Вот мои понятия об обязанностях государя:
Он должен прибрести верные и точные сведения о силе и слабостях своей страны, как в отношении ее личного имущества, так и в отношении народочислия, размножения, доходов, торговли, законоположения, направления духа и характера нации, которой хочет управлять. Законы должны быть ясно, кратко и точно изложены, чтобы ябеда и крючкотворство не могли ими ворочать по произволу, перетолковывать дух их по-своему и распоряжаться судьбой частных людей по прихоти, без всяких правил. Производство дел должно быть по возможности кратко, чтобы спасти достояние просителей, которые без этой меры могут потратить на процесс то, на что имеют законное право и о чем просят правосудие. На эту отрасль правления надо обращать главное внимание и ставить все возможные препоны алчности и лихоимству судей и стряпчих. Чтобы каждое правительственное лицо исполняло в точности возложенные на него обязанности, надо ежегодно посылать в {208} провинции ревизионные комиссии, составленные из верных и неподкупных людей. Каждый гражданин, почитающий себя обиженным, вправе жаловаться комиссии на присутственные места и правительственные лица. Комиссия судит всех и каждого без различия, и найденные виновными должны быть строго наказываемы. Не нужно прибавлять, что мера наказания никогда не должна превосходить меры преступления; что насилие не должно заступать место закона; в этом случае лучше, если правитель слишком снисходителен, чем слишком строг".
Сочинение, из которого приведен здесь отрывок, Фридрих написал для собственного соображения и для руководства своим министрам. Он строго держался изложенных им правил и, кроме дарований, выше всего ценил в своих министрах наклонность к добру и к правоте.
Деятельным и достойным его помощником является в эту эпоху Коччеги.
Юстиция была в довольно плохом состоянии в Пруссии. Тысячи пустых форм давали присутственным местам средства к придиркам и оттяжке судопроизводства, так что иные процессы длились по десяти и более лет. Оттого дела росли и бумаги накоплялись в таком количестве, что самый ревностный судья был не в состоянии даже прочесть тяжебное дело за год, не только запомнить все его подробности. Какого же правосудия можно было ожидать после этого? Просителю оставалось терпеть, тратить имение, беспокоиться всю жизнь, нищать и, наконец, предоставить голую правоту свою наследникам, наличное достояние которых он уже употребил на процесс во время жизни и, стало быть, по смерти лишил их средств продолжать гибельную тяжбу. Этот беспорядок судопроизводства в особенности достиг до высокой степени в Померании. С этой провинции началось исправление. Коччеги в восемь месяцев заставил там решить 2400 дел, которые длились десятками лет, и очистил присутственные места до того, что во всей Померании не осталось тяжбы старее года. Этот первый опыт вполне удовлетворил Фридриха; он сделал Коччеги великим канцлером и поручил ему исправление законов и порядка судопроизводства во всем королевстве.
В этом новом звании Коччеги, несмотря на свои преклонные лета, принялся за реформу с такою деятельностью, что к концу года во всей Пруссии лихоимцы и законопромышленники были {209} отставлены, места их заняли люди честные и благомыслящие. В производстве дел наступил новый порядок, по которому ни один процесс не мог длиться долее года. В противном случае сами следователи и судьи подвергались суду и законному взысканию. Разумеется, что уголовные дела составляли исключение из этого правила. Жалованье всем чиновникам было утроено, а пошлина на бумагу и судопроизводство была во столько же уменьшена. Коччеги убедил короля на эту необходимую меру самым естественным доводом: чтобы чиновники не брали взяток, должно сперва обеспечить их собственную жизнь. Не все из них порочны, но каждый хочет есть и пить, а голод и нужда такое зло, из которого чаще всего проистекают преступления. Пошлину должно уменьшить непременно: правосудие, оказываемое подданным, не может служить источником государственных доходов, оно -- второе Провидение народа, которое заботится о всех безвозмездно. Иначе бедный человек поневоле должен терпеть обиды и притеснения, потому что не имеет средств заплатить за правоту свою. Фридрих хорошо понимал благую цель своего министра и охотно утверждал все его проекты. Приведя в порядок судопроизводство, Коччеги обратил внимание на сами законы. В 1749 году он окончил, по плану Фридриха, новый свод законов, основанный на положительных и точных началах, который назвал "Corpus juris Fridericianum". В ознаменование этого важного и благодетельного для страны труда король приказал выбить медаль. На ней были представлены: богиня правосудия с неверными весами в руке и Фридрих, который мечом уравновешивает чаши. В "Истории своего времени" Фридрих говорит о Коччеги:
"Добродетели и честность его были достойны золотого века римской республики; по учености и просвещенному уму он, как второй Трибониан, был призван для законодательства и для блага народов".
Приобретя новые провинции силой оружия, Фридрих начал делать завоевания другого рода в собственной земле. Он стал думать об увеличении территории возделкой неплодоносных почв. Одерские болота были осушены посредством плотин и других гидравлических работ; пустынные и глинистые места Пруссии обработаны и заселены. Всюду возникали новые деревни и колонии из протестантов, теснимых в католических землях и прибегавших под защиту прусского короля, как главы протестантской церкви. При-{210}морские земли Остфрисландии, в течение многих веков потопляемые волнами, были защищены от бурного моря плотинами и обратились в цветущие заселения. Когда превосходная плотина на Одере была готова, Фридрих взошел на нее и весело обозревал полосатые нивы и поля, засеянные хлебом, которые возникли по его слову. "Вот княжество, -- сказал он, -- которое я приобрел, не потратив ни капли крови моих воинов и на сохранение которого мне не нужно солдат".
В Свинемюнде, при впадении Одера в Балтийское море, он приказал устроить гавань. Таким образом, Штеттин сделался одним из важнейших торговых городов Пруссии. Многие судоходные реки были соединены каналами, торговля оттого оживилась, и отечественные продукты значительно подешевели. В то же время, чтобы дать более простору транзитной торговле, Эйден, на Эмсе, был объявлен свободным портом. Фридрих основал в нем две торговые компании, азиатскую и бенгальскую, которые находились под покровительством прусского флага. От всех этих учреждений фабрики и мануфактуры пришли в цветущее состояние, народонаселение умножилось, и государственные доходы увеличились на одну треть.
