Кампания 1410 года и битва под Грюнвальдом Грюнвальдская битва, гравюра из хроники Бельского XVI века

31 мая 1409 года в Жемайтии «неожиданно» началось восстание против Тевтонского ордена. Витовт делал вид, что находившееся в качестве военного советника у жемайтийских вождей его доверенное лицо — воевода Румбольд Валимунтович был совершенно ни при чём. Представьте, что современный генерал находится в «горячей точке» на территории другого государства, а его президент заявляет, что это просто совпадение!

В июне 1409 года Румбольд Валимунтович занял почти всю Жемайтию. В Польшу к Ягайле орден прислал двух комтуров с просьбой не помогать Литве в данной ситуации. Ягайло уклончиво ответил, что примет решение ко дню святого Алексея.

Жмудины с литвинами захватывали в Жемайтии замок за замком, магистр слал к Ягайле послов за послами. Но тот отвечал: «…в день святого Алексея…»

На жёстких переговорах с польскими послами в Мальборке Ульрих фон Юнгинген добивался ответа на вопрос: будет ли Польша поддерживать жемайтийских повстанцев и ВКЛ? В запале спора гнезненский архиепископ Михаил Куровски сказал, что если орден нападёт на Литву, Польша пойдёт в Пруссию. Магистр поблагодарил архиепископа за прямоту и сказал, что удар, приготовленный Литве, теперь будет адресован Польше. Так началась Великая война 1409–1411 годов.

На первых порах удача была на стороне ордена. Ягайло ещё только начинал мобилизацию, и тевтонам удалось глубоко вклиниться в польскую территорию. К октябрю поляки оправились от первого удара и им удалось вернуть часть своих земель. С орденом было заключено перемирие. Было решено передать рассмотрение территориального спора между Польшей и Тевтонским орденом на суд чешского короля Вацлава.

К этому времени Витовт при поддержке жемайтийских племён занял Мемель (Клайпеду). Тевтоны, не ввязываясь в широкомасштабные боевые действия против армии ВКЛ, попытались снова разыграть московский сценарий 1408 года и поддержали Свидригайлу, но заговор был раскрыт и предатель был заключён под стражу.

Приговор чешского короля, полностью вставшего на сторону тевтонов, был оглашён в Праге 15 февраля 1410 года. Тевтонские послы ещё до суда привезли Вацлаву Чешскому 60 тысяч флоринов «за дружественное посредничество». Когда его приговор стал оглашаться по-немецки, поляки всё поняли и в знак протеста покинули Прагу. Никто не сомневался в неизбежности продолжения войны.

В Вербное воскресенье, 16 марта 1410 года, тевтоны устроили провокацию — напали на Волковыск. Начинать войну было ещё преждевременно, и Витовт ограничился минимальными ответными шагами. В это время по его приказу в Беловежской пуще продолжали делать огромные запасы для дальнего похода:

заготавливались сотни бочек солонины и других продуктов питания, плавсредства, брёвна и разборные конструкции для двух понтонных мостов. До 24 июня ещё продолжалось перемирие с тевтонами, но войска уже двигались навстречу друг другу. Перемирие было продлено до 4 июля. К этому времени армии Витовта и Ягайлы уже объединились и 9 июля перешли границу Тевтонского ордена. Великий магистр Ульрих фон Юнгинген до самого последнего момента не хотел верить, что заклятые личные враги Ягайло и Витовт смогут договориться и ударить вместе. Это было его серьёзной ошибкой.

Историки критично оценивают оборонительную стратегию войны, избранную Ульрихом фон Юнгингеном. Возможно, решение дать бой на орденской территории было продиктовано стремлением побудить западноевропейские страны оказать поддержку тевтонам, выставив поляков и литвинов в роли агрессора. Но существенной поддержки орден не получил.

Грюнвальд. Начало битвы — татарская атака

12 июля на марше к Витовту и Ягайле пришло известие о вступлении Венгрии в войну на стороне ордена. Чтобы не подрывать боевой дух, войскам было решено пока об этом не сообщать.

Почему Грюнвальдская битва произошла именно на этом поле, а не на соседнем или где-то совсем в другом месте? Анализ событий выявляет высочайший профессионализм воюющих сторон, поэтому роль случайностей здесь минимальная. До начала кампании 1410 года поляки несколько раз концентрировали войска у разных участков орденской границы, из-за чего тевтоны были вынуждены оставлять разбросанными значительные силы на разных направлениях предполагаемых ударов. Части тевтонской армии перекрывали несколько дорог, ведущих в столицу Мальборк. При попытке союзников пойти по бездорожью или форсируя реки тевтонская армия, несомненно, по дорогам быстро догнала бы их. Чётко сработавшая фронтовая разведка ордена определила предполагаемое место перехода союзников через реку Дрвенцу — брод у Кужетника. На противоположном берегу орденские сапёры построили палисады и артиллерийские позиции. Но и разведка союзников работала исправно, поэтому после остановки и рекогносцировки маршрут был изменён. Пока тевтоны строили на берегу палисады, вбивали в дно Дрвенцы заострённые кверху колья, литвины и поляки обошли реку стороной. По дороге был взят и жестоко разграблен город Gilgenburg (Дубровно). Что тут поделаешь — средневековье… В летописях ВКЛ Грюнвальдская битва именовалась Дубровенской — по названию ближайшего к полю города. Разведка доложила магистру Ульриху фон Юнгингену о новом направлении движения союзников, и он занял позицию за озером Лубень, между деревнями Танненберг (Стенбарк) и Людвигсдорф (Людвигово). Ягайло обошел озеро слева, Витовт — справа. После соединения союзники встретили тевтонов.

Приведённые здесь фотографии сделаны во время ежегодного фестиваля на Грюнвальдском поле, они, возможно, помогут почувствовать атмосферу, царившую там во время реальных событий.

На месте будущей битвы орденские войска оказались раньше союзников и это время они не теряли напрасно. Выбранная Ульрихом фон Юнгингеном позиция на гребне холмов между деревнями Танненберг и Людвигсдорф имела ряд преимуществ.

За счёт деревень искусственно удлинялась линия фронта. Чтобы окружить тевтонов с флангов, белорусам и полякам пришлось бы под градом стрел и пушечных ядер ломать ноги своим коням среди деревенских огородов и заборов. Союзники же были поставлены в такое положение, что не могли позволить себе роскошь построиться только на ширину тевтонской армии, так как при обходе любой из деревень с фланга орденская конница оказывалась бы у них в тылу.

Расположив свои войска на гребне холмов, магистр вынуждал союзников атаковать, поднимаясь в гору. При этом тевтонские резервы, расположенные за холмами, союзникам были бы до определённого момента не видны.

При фланговом окружении первой линии тевтонов союзники сами оказывались бы между передовыми полками ордена и резервным, расположенным в деревне Грюнвальд. Эта ловушка была придумана тевтонами заранее, но она так и не пригодилась.

Наступила ночь перед битвой. Дождь сменился ливнем и бурей. Я трижды бывал на Грюнвальде в середине июля. Дважды жара, от которой из машины с кондиционером не хотелось выходить, сменялась ливнем. Один раз — градом. Ну и погодка! О чём думали наши предки шесть столетий назад, что вспоминали, глядя в тьму чужого дождливого неба, нервничая, проверяя снова и снова оружие и упряжь? Наверно, о том, можно ли будет после того, что им предстоит пережить завтра, сыновьям и дочерям, а может быть, и далёким потомкам, жить без страха за будущее детей. Да и самим, наверно, хотелось пожить.

О чём думал в ночь перед битвой Витовт? Подведёт ли завтра Ягайло? А может быть, о том, сколько воинов было потеряно во время династической войны? О том, что он творил в Великом Княжестве, обезумев от боли после потери матери? О том, как он в 1390-м вместе с Конрадом Валленродом штурмовал Вильно, а потом возглавлявшего оборону князя Наримунта подвесили за ноги на дереве и сам Витовт расстрелял его стрелами? Ох как завтра пригодился бы храбрый князь Наримунт в строю виленской хоругви или рядом со смолянами! И не только эти ошибки могли сейчас стоить дорого. Но исходить приходится из того, что есть.