Тем не менее, разведка дала определенные результаты. Прежде всего выяснилось, что даже на незначительной “глубине” содержащаяся в вакууме энергия на несколько порядков превышает энергию классической космосреды. При этом в полной мере нарушались положения постулатов Клаузиуса. Обшивка слайдеров, забирая теплоту из абсолютно холодного космоса, стала нагреваться, причем так, что теплоотражатели едва справлялись с нагрузкой. Что касается “ветра”, то в его составе преобладали частицы с парадоксальными свойствами, во многом напоминающие гипотетические випс-нейтралино и аксионы. Первые — массивные не взаимодействующие с веществом, излучением и даже между собой порождения нуменальных недр. Вторые — очень легкие, тоже слабо связанные с барионами частицы. По всему выходило, что из нуменала прет “темнота”, включая и тяжелый свет, причем к периферии системы, по мере снижения метатропности пространства, экзотическое вещество трансформировалось в излучение с характерным для стандартного континуума спектром и далее ни в чем себя не проявляло. По степени неоднородности этого “парадокс-продукта”, а диагностировать его удавалось только косвенными методами, в номе выделялись разнознаковые аномальные области. Через одну такую неоднородность, отличающуюся относительно пониженной динамикой, Шлейсер и решил проложить маршрут.

Как следовало ожидать, при попытке рассчитать параметры квазинормального состояния материи, артинатор выдал очередную порцию аналитической бессмыслицы. По его мнению, порождаемая ксеноидом метафаза изначально должна была пребывать в состоянии “ложного” вакуума (некой субстабильной форме, где нет ни волн, ни частиц, ни полей, ни флуктуаций), после чего в результате фазового перехода она трансформировалась в “аквантовый бульон” с набором присущих ему метачастиц — инстантонов и только потом через фазу субвакуумной эмердженты ^[134] выплескивалась в нуменальный квазиконтинуум в виде частично свернутого многомериума и потока “странных” частиц. Казалось бы, полная ерунда. Тем не менее, с выводами исинта приходилось считаться, поскольку из глубин ксеноида, очевидно через ряд развертывающихся из вакуума измерений, действительно исходили структурно-динамические волны, причем волны эти были не механического, электромагнитного или гравитационного происхождения, поскольку диагностировать их удавалось только по вариациям все тех же надугольных пространственно-стереометрических искажений. И что самое поразительное: поверхности нуменала невозможно было достигнуть. Чем больше гипотетический исследователь стремился бы к ней приблизиться, тем с большей скоростью она удалялась бы от него. Этот эффект частично проявлялся и на периферии системы. На погружение “Ясона” уходило в три раза больше времени, чем на его возврат к фильере, хоть и маневрировал он с одной и той же скоростью.

— Идеальное место для дислокации потусторонних сил, — то ли в шутку, то ли всерьез предположил Астьер.

Его слова подтвердил артинатор. Он математически доказал факт развития из короны одномерных, ненаблюдаемых из-за огромной энергетической плотности объектов. Исходя из этого, оставалось только согласиться, что нуменал являет собой следствие объективированного проявления гравитационных волн, в экстремумах которых он периодически теряет и набирает массу.

— В этом инклюзив-ксеноиде, даже при условии алогизма того, что с ним происходит, действительно есть все для организации аванпоста инородцев, — не без иронии прокомментировала слова пилота Сета.

— Не смейтесь над тем, чего не знаете, — с абсолютно серьезным видом заявил Снарт. — Насколько я помню, экзот Хартан именно так обозвал метакосмическую сущность, с которой столкнулся в антицентре галактики. Судите сами: здесь развита неуязвимая защита от всякого рода космического хлама; налицо меняющаяся скорость интроэволюции и сопряженное с ней состояние внутриксеноидного таймфера; явно выражена полиразвертка инфинитуальной полифазии и дискретив пространственно-временного абиса^[135]. Где еще такое встретишь?.. Если они есть, эти иноизмерцы… если прав был Хартан, а по расчетам аналитиков инверсионный след якобы вступивших с ним в контакт пришельцев ведет именно сюда, то они должны, просто обязаны каким-то образом зафиксировать себя в этом метаконтинуальном субфильтре. И нам остается одно — установить с ними связь.

Шлейсер, абсолютно не разделяя мыслей Снарта, а также, не понимая целей и назначения чуждого его психофазису Вселеноида, послал универсала с его выводами подальше, запретил думать на эту тему и напоследок посоветовал Аине хорошенько “проветрить” ему мозги.

В ответ Снарт обиделся и, обвинив командора в том, что тот крайне примитивно оценивает открывающиеся возможности, до конца вахты ни с кем не разговаривал.

Тем временем артинатор, руководствуясь присущей ему механистически-формальной логикой, преподнес еще один умопомрачительный перл: нуменал, вроде бы как сингулируя в синусоидальный альконт, когда-то с помощью “петли времени” сам себя “надул” из вещества с отрицательной массой.

Этот, особо выдающийся математический идиотизм, окончательно убедил Шлейсера в том, что мудрствование от каких бы там ни было исинт-систем, к добру не приведет, а лишь больше напустит “тумана” в головы кампиоров, и без того забитые ультрапарадоксальным сором.

В отличие от некоторых теоретиков, либо не желающих мыслить по существу, либо мыслящих беспредметно и в абсолюте, он ограничивал полет своей фантазии не более как галактическим масштабом, прекрасно понимая, что метагалактика — это прежде всего набор неких полуабстрактных символов и определений, смысла которых толком никто не понимает. Космос — везде. Куда ни глянь. Пространству нет предела. Тем не менее, в сознании террастиан еще продолжал превалировать средневековый анахронизм: Земля и ее колонии — центр Мира и никак не меньше того. В этом квазиконцептуальном принципе осмысления действительности, содержалось одно из главнейших противоречий теории бытия. Разве можно что-то противопоставить неопределенности, если ее производным являются дериваты все той же неопределенности? Примеров тому не счесть. Мнимые числа, которых в природе просто не существует. Есть и числа, при делении которых результат бесконечно приближается к конечному значению, но никогда не достигнет его. Многие функции асимптотически стремятся к нулю или к той же бесконечности. Диссимметрия и киральность — категории, отделяющие мертвое от живого, но все еще не поддающиеся осознанию. Да мало ли что еще!..

Непроизвольно Шлейсер дал указание артинатору разделить 10 на 3. Решение пришло сразу. На мониторе обозначилось число величиной в полтора гугола ^[136]. И самое удивительное — оно было завершенным.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил пораженный Шлейсер.

— В состоянии материального инфинитоза цифры обретают иной смысл, — в ровном голосе артинатора, как и прежде, эмоций не проявлялось и сам он продолжал оставаться безликим, но Шлейсеру вдруг показалось, что кто-то невидимый ухватил его за нос и вот-вот начнет возить лицом по столу.

— И ты в один миг решил такую задачу? — Он никак не мог прийти в себя.

— Какой миг, командор?! — ответил артинатор. — С того момента как ты задал вопрос, прошла целая вечность.

Голова не выдерживала. Шлейсер понял — надо сменить обстановку.

«Самое время заглянуть в лабораторию», — подумал он, вспомнив, что Грита уже второй сбор не появляется ни в центре управления, ни в кают-компании.

К его удивлению, вход в хозяйство биолога оказался заблокированным.

— Что за чертовщина?! — Шлейсер уставился в микроствор лучевой сети замка, до этого безошибочно определявшего структуру сетчатки глаз инфорнавтов. Ввел в дубликатор системы регистрации код своего информагена. Безрезультатно. Отметился пальцами на дактилоскопе… поскреб ногтем по экрану видеофейса. То же самое. Потоптался. В висках забушевала кровь… Не придумав ничего лучшего, саданул что есть силы в середину дверного разъема. Прислушался… Уловив изнутри осторожное движение, облегченно вздохнул.