Отлично. Я сегодня домой не пойду.
Да это и не важно!
И почему за столько лет, сидя за одной партой с Антоном, я ни разу не заметила, какая у него особенная улыбка, когда он знает решение? Уголки его губ приподнимаются, и внизу появляются две хорошенькие ямочки. Уверенная, немного хитрая, самую капельку самодовольная и бесконечно красивая улыбка.
Я смотрю на него украдкой каждый день и не могу наглядеться. Как глупо. Не так давно я могла любоваться на него, сколько душе моей угодно, могла прикасаться к нему, слушать его голос. Всякий раз, думая, что от счастья меня отделяло одно слово, всего один шаг, внутри точно что-то взрывается и в висках пульсирует тупая боль. Хочется плакать от бессилия и едва контролируемого желания подбежать к Тоше и целовать его, целовать, целовать до изнеможения.
Наверное, если бы два или три года назад кто-то сказал мне, что однажды я буду больше всего на свете бояться подойти к Антону и заговорить с ним, я бы смеялась долго и громко.
Казалось бы, еще вчера ближе Тоши не существовало никого, я понимала каждый его вздох, каждый взгляд, а сегодня мы так далеки и я боюсь. Мне страшно, что он оттолкнет меня, как я его когда-то. Но только весь ужас состоит не в отказе, а в том, что мне будет больше нечего ждать. Я умру, если у меня не останется хотя бы тени надежды. Я знала это со дня ссоры. Даже в приступах ненависти, гнева и отчаяния не могла помыслить о том, чтобы перейти в другой класс, другую школу и прекратить ежедневную пытку наших молчаливых встреч. Эти мучения в миллион раз лучше безнадежной разлуки.
Антон повернул голову и посмотрел на меня. Я задумалась и не успела отвести взгляд — попалась, как бабочка в сачок.
Мы смотрим друг на друга, так внимательно и так долго. Из горла рвутся слова, те самые, что я не смогла сказать ему у нашего дерева, когда это было нужно. Мне хочется кричать о своей любви, но я молчу.
— Антон, ты закончил? — спросила математичка.
Он с усилием оторвал от меня взгляд, покидал ручки, карандаш, резинку в рюкзак, сдал тетрадь и вышел из класса, тихо затворив за собой дверь.
На миг я вдруг почувствовала в себе смелость, вскочила со стула, чтобы побежать за ним. Догнать, обнять крепко-крепко и признаться, что я не могу без него жить. Но…
— Вероника? — голос учительницы вернул меня в реальность. — Закончила?
— Не совсем, — пробормотала я и села на место.
Мое сердце, неистово колотящееся в груди, ненавидело меня в тот момент. Мысленно оно бежало за Антоном, мысленно кричало те слова, которые я — трусиха — сказать не смогла.
— Ники, ты чего вокруг ноутбука ходишь, как лиса возле курятника? — спросила мама.
Я со вздохом плюхнулась в кресло, продолжая поглядывать на экран, где виднелось голубенькое окошко аськи.
Прошло две недели.
Я знала, что когда-нибудь это случится. По-другому просто быть не могло.
— У тебя все хорошо? — забеспокоилась мама, сгребая со стола мои лаки для ногтей. — Я возьму?
— М-м-м, — промычала я.
Мама глянула на экран ноутбука:
— Общаешься с кем-то? С мальчиком?
Я закрыла глаза и взмолилась:
— Хватит спрашивать!
— Ну ладно. — Мама шагнула к двери, но не ушла, вернулась и, присев на подлокотник кресла, предложила: — А хочешь со мной и с Димой поехать в театр? Думаю, перед началом спектакля можно будет достать билет!
— Не хочу.
— Ну почему? Ники, воскресенье ведь, чего дома-то сидеть?
— Схожу куда-нибудь, не беспокойся, — заверила я.
— А хочешь, я останусь с тобой?! — порывисто целуя меня в щеку, воскликнула она.
Я посмеялась и отпихнула маму:
— Смотри, я ведь могу и согласиться, потом будешь локти кусать.
Мама разумно пошла готовиться к вечерней вылазке в театр со своим женихом. Я же нервно побродила по комнате и вернулась за компьютер, к влюбленным Валере с Настей.
Десять раз я уже пыталась порвать эти нелепые отношения, но не смогла. Если Валера переставал писать Насте, та от горя кидалась в объятия Антона. Когда же Валера писал ей, я была готова кинуться с крыши дома вниз головой. Совесть измучила меня. А еще я начала привыкать через Настю смотреть на Антона. У меня появился своеобразный доступ к его мыслям, чувствами и эмоциям. Я подсела, как на героин.
Сегодня славная девочка Настя предложила Валере встретиться. И Валера согласился. Не сейчас, когда-нибудь.
Я подперла рукой голову, уставилась в нашу переписку и принялась прокручивать "Историю". Перед глазами мелькали бесконечные смайлики, источающие улыбки, вытирающие слезки, протягивающие цветочки и сердечки-сердечки-сердечки…
Пришло очередное сообщение от Насти:
18:30:05 «НаSt[You]шK@»: Ты еще не попил чаю?
А она назойливая. Чай, конечно, отговорка. Мне просто нужен был передых после ее незатейливого предложения встретиться когда-нибудь. Это только на первый взгляд легко и просто выдернуть провод из розетки и забыть. Виртуальная реальность реальнее, чем мне бы хотелось. Следует что-то предпринять! Сейчас, сегодня, завтра — срочно, пока не стало хуже.
18:40:13 «Валера»: Мой котенок заскучал? Холодный чай выпит… сейчас бы чего-нибудь горяченького…
18:40:15 «НаSt[You]шK@»: %)
18:40:15 «НаSt[You]шK@»: Например?
18:40:17 «Валера»: *краснеет*
18:40:19 «НаSt[You]шK@»: Уже любопытно!?
18:40:23 «Валера»: Может быть, нектар теплых губ?
18:40:26 «НаSt[You]шK@»: Интересно, а кто счастливица?
Мне кажется или я действительно только все усугубляю?
18:40:17 «Валера»: Что-то мне подсказывает, парню той девушки это бы не понравилось! *смеется*
Я шла с Юлькой в столовку. По понедельникам, после третьего урока, в буфете всегда можно было купить пиццу.
Спустились по лестнице, я первой завернула за угол и столкнулась с Антоном. Мы отскочили друг от друга как ошпаренные.
Я успела ощутить исходившее от него тепло, вдохнуть его запах… Некоторые вещи у меня дома до сих пор пахнут им. Или мне кажется? Запах, если это не туалетная вода и не дезодорант, а неотделимая часть человека, описать очень сложно. От Антона пахнет по-особенному. Если положить голову ему на плечо и закрыть глаза, легко представить себя на поле, в примятой траве, под лучистым солнцем. Запах рождает ассоциации, связанные с летом.
Антон поднял на меня глаза. Я перестала дышать, уверенная, что сейчас он заговорит и придет конец нашей разлуке. К щекам обжигающей волной прилило тепло, мне казалось, еще какая-то доля секунды, я не выдержу и разрыдаюсь.
Но тут Антону на плечо опустилась рука Петрова.
И откуда он только взялся, черт побери! Будь он проклят!
Чувствую, что задыхаюсь, глотаю воздух.
— Ну, Тоха, на мою девушку засмотрелся? — в усмешке оскалил зубы Леха.
Я хотела их обойти и сбежать, но бойфренд вдруг решил поиграть в ревнивого мужа и схватил меня за руку.
— Что такое? Почему ты убегаешь? — изумился он. — Я же слышал, вы когда-то дружили?
Мы с Антоном переглянулись.
Юлька, стоявшая рядом, пообещала: "Вероник, я куплю тебе пиццу" — и понеслась в столовую.
Леха панибратским жестом обхватил Антона за шею, притянул его голову к себе и сообщил:
— Я за тобой тут наблюдал…
От волнения у меня скрутило желудок. Этот взгляд каре-зеленых глаз мне отлично знаком! Когда Тоша злится, его глаза темнеют, лукавые зеленые крапинки куда-то исчезают. Может, свет так падает, не знаю.
Петров не заметил перемен, хлопнул соперника по спине и продолжил:
— …и заметил я кое-что нехорошее…
Он не договорил, Антон грубо скинул его руку, предупредив:
— Если у тебя есть претензии, подойти после уроков на улице.
Петров от такой борзости опешил.
Еще бы, он ведь самый крутой одиннадцатиклассник, если не считать его дружбана Дрона — боксера с напрочь отбитым мозгом.
