Со всех концов доносился оживлённый говор, смех, стук ножей, звон бокалов. Бесшумно и деловито проносились туда-назад горделивые официанты.
Оркестр заиграл очередную мелодию, и несколько пар принялись танцевать.
Катерина Ивановна была оживленна, весело и беззаботно смеялась. Миша тоже был в отличном настроении. Они пили красное французское вино, болтали, разглядывали публику. Катерина Ивановна
отпускала критические замечания насчёт танцующих.
Миша заметил, что многие мужчины уже обратили на неё внимание. Это ему польстило. Она и в самом деле была очень хороша сегодня - светлая шатенка с задорным детским личиком и большими зелёными глазами - Катерина Ивановна напоминала котёнка, трогательного и нуждающегося в защите. Как всякая девушка, она
почувствовала, что имеет успех здесь, и потому была особенно оживленна. Миша смотрел на неё маслянными, влюбленными глазами - так лоснящийся от жира породистый кот разглядывает привлекательный, но пока недоступный ему кусочек.
- Не пора ли нам перейти в кабинет? - не выдержав наконец, спросил Миша.
- Посидим ещё, - мягко ответила ему Катерина Ивановна, - здесь, право, очень мило.
А публика всё прибывала. Всё чаще хлопали пробки, всё пьянее и всё бессмысленнее смеялись женщины, официанты сбились с ног.
Около двух часов ночи с шумом открылась дверь из вестибюля, и на пороге лестницы кто-то очень отчетливо и трезво произнёс:
- Внимание, господа! Тише, слушайте меня внимательно, джентльмены!..
Спокойный и повелительный голос этого человека сразу
приковал внимание. Сидевший спиной к лестнице Миша Маснизон повернулся и чуть-чуть не подавился куриной ногой: на пороге стоял Лёнька Пантелеев. Рядом с ним стояли ещё двое.
- Тише, тише! - ещё раз крикнул Лёнька, и в руках у него появился большой воронёный кольт. Стоявшие рядом с ним хлопцы тоже навели на зал благородно блеснувшие револьверы.
В зале стало тихо. У кого-то из рук вылетел и со звоном
разбился графин, где-то истерически вскрикнула женщина.
- Ни с места, господа! - продолжал Лёнька. - Дам прошу не волноваться, я интеллигентный бандит. Позвольте представиться - Леонид Пантелеев.
- Господи! - с ужасом вскрикнула какая-то дама. - Лёнька Пантелеев!..
- Сударыня, - Лёнька склонился в изысканном поклоне, - вы совершенно правы. Итак, добрый вечер, или, верней, доброй ночи, друзья. Позвольте доложить программу. Мои ассистенты сейчас обойдут столы. Прошу их не задерживать и заранее приготовить всё, что вызывает наш искренний интерес. Дамы, к вам это тоже имеет самое прямое отношение. Предупреждаю, малейшая некорректность - четыре сбоку, и ваших уже нет. Главное, чтобы не было шухера. Официантов и метра прошу пока обождать на эстраде. Музыканты, можете спокойно отдыхать, к Шопенам наша фирма претензий не имеет. Начали...
"Ассистенты" быстро направились вниз. Лёнька продолжал стоять на пороге, оглядывая зал.
У Катерины Ивановны стучали зубы о края бокала, который она почему-то продолжала держать у рта. Миша Маснизон посинел и шумно сопел от страха.
"Ассистенты" действовали с феерической быстротой. Мужчины и дамы безропотно складывали на столы тостые бумажники, сверкающие кольца, брошки и портсигары. Кое-кто из кавалеров торопливо помогал своим дамам снимать серьги. Работа спорилась.
Миша, придя в себя, быстро вытащил из кармана бумажник и портсигар, аккуратно разложил их перед собой на столе.
- Ну, - хрипло произнёс он, - Катя, снимайте это... скорее...
- Что?.. - шёпотом спросила Катерина Ивановна.
- Это, - хрипел Миша, - это... как это называется?..
И он ткнул пальцем в её бриллиантовую брошь. Катерина Ивановна нервно засмеялась, но брошь сняла.
В этот момент их заметил Лёнька. Он улыбнулся и подошёл к столу.
- А, - сказал он, - юстиция... развлекается...
Миша вскочил и молитвенно протянул ему обе руки навстречу.
- Так рад, я так чрезвычайно рад, - пролепетал он. - Такая необыкновенная и такая приятная для меня встреча... Как вы себя чувствуете?..
- Вашими молитвами, - буркнул Лёнька и, не подавая руки, присел к столу.
Миша, не зная, что ему делать, продолжал стоять. Катерина Ивановна привычно оправила причёску и затем, как-то отчаянно махнув рукой, начала спешно пудриться.
- Садитесь, господин Плевако, - мирно сказал Лёнька, - но сначала представьте меня вашей даме.
- Э-это, - начал заикаться Миша, - охотно... Катя, э-э, Катерина
Ивановна... э-э-э, как это говорится, позвольте вам представить... моего,
моего... друга... гм-м...
- Очень приятно, - любезно сказала Катерина Ивановна и с большой готовностью протянула руку.
Лёнька поднялся, щёлкнул каблуками, ловко поцеловал её ручку, после чего опять сел. Миша Маснизон как-то жёстко и неуверенно примостился на кончик стула. Катерина Ивановна, наоборот, сразу почему-то обрела спокойствие и, кокетливо улыбаясь, смотрела на Лёньку.
- Какой вы молодой, - протянула она, - я представляла себе вас
другим...
Лёнька засмеялся и налил ей и себе вина.
- Давайте выпьем, - сказал он просто, - давайте выпьем за нашу
с вами молодость...
- Охотно, - весело произнесла Катерина Ивановна и чокнулась с Лёнькой.
- Э-э, да. Прелестный тост, - залебезил было Миша Маснизон, но Лёнька только тяжело на него посмотрел, и тот сразу же осел на месте.
- Ваш муж? - коротко спросил Лёнька, кивнув в сторону Миши.
- Нет, просто знакомый, - ответила Катерина Ивановна.
- Плевако, - продолжал Лёнька, - мастер язык чесать. Соловей. Меня защищал.
- Поверьте, от души, - произнес Миша, - от всего сердца, так сказать...
- Так и пел, так и пел, - продолжал Лёнька, не обращая на Мишу внимания. Потом, выдержав паузу, кивнул: - славно пел, да плохо сел. К расстрелу меня приговорили. Слыхали, верно?
- Позвольте, - опять вмешался Миша, - я ведь сделал всё, что мог... Всю душу вложил... Надеюсь, вы понимаете, что я здесь, так сказать, неповинен. Я сегодня даже в тюрьму к вам ездил, честное слово ездил - кассационную жалобу привозил. На подпись.
- Кассационную? - с интересом переспросил Лёнька. - Что ж, это всегда можно подписать. Давай сейчас подпишу.
- К сожалению, - как-то неуклюже и беспомощно заблеял Миша, - я её... э-э-э... не захватил с собой. Не учёл, так сказать, возможность встречи. Разрешите, я за ней домой сбегаю... Это тут рядом совсем...
Лёнька, прищурясь, посмотрел на него и весело сказал:
- Далеко пойдёшь. Далеко пойдёшь, Плевако. Но домой ты не побежишь сейчас. Ладно с ней, с жалобой. В другой раз подпишу... Верно, Катерина Ивановна?
- Вам виднее, - ответила девушка.
Лёнька посмотрел на неё и, взяв её руку, сказал с грустью:
- Красивая вы, Катерина. Очень красивая. Легко жить будете.
- Как знать, - почему-то вздохнула она.
- Факт! - настаивал Лёнька. - Факт! У меня слово и рука верные. Как я сказал, так и будет. Потом не раз вспомните...
"Ассистенты" между тем заканчивали свою работу.
Разделив зал на две половины, они быстро обходили столы. Потом оба подошли к Лёньке и молча вывалили на стол груду бумажников, часов, портсигаров, брошек и колец.
- Богат улов нынче, Леонид Пантелеевич, - почтительно сказал один из них. - Давно так не фартило.
- Да, очень благородно всё получилось, - произнёс другой. - И публика хорошего воспитания - ни один фраер даже не пикнул, честное слово...
- Чего удивляетесь, чижики? - ответил Лёнька. - Настоящей работы не видали? Сами знаете, с кем пришли...
- Орёл!.. Чистый орел! - восхищённо воскликнул один из "ассистентов", влюблённо глядя на Лёньку.
Самодовольно улыбаясь, Лёнька молча разглядывал груду драгоценностей. Потом он выбрал самое большое бриллиантовое колье и протянул его Катерине Ивановне.
- Вот, - тихо сказал он, - возьмите. Возьмите на память о Лёньке
