– То есть? Объясни! – потребовал Рикардо.

– Пол считает, что Бог наделил его правом обладать хорошенькой женой. – Трейси криво усмехнулась. – А если это звучит, на твой взгляд, чересчур самонадеянно, прости.

– Это правда, – легко согласился Рикардо, переключая внимание с обрушившихся на него нелицеприятных фактов на прелестную женщину, стоявшую напротив. – Однако почему ты говоришь о своей красоте, как о проклятии?

– Я не говорила, что я красивая, – возразила Трейси. – Но яркая внешность порой мешает, как в профессиональной, так и в личной жизни. – Она вызывающе посмотрела на Рикардо. – А вы, мистер Энрикес, отнеслись бы ко мне со всей серьезностью на заседании правления?

Вопрос застал его врасплох, но Рикардо все же ответил:

– Я, безусловно, выслушал бы тебя, если бы предмет твоего выступления был достоин внимания.

Это прозвучало достаточно убедительно, но Трейси не смогла подавить презрительный смешок.

– Ты сама себе противоречишь, Трейси, – добавил Рикардо. – Ты требуешь, чтобы к тебе относились всерьез, и одновременно готова обручиться с мужчиной, который смотрит на тебя, как на дорогой трофей. В этом нет логики, тебе не кажется?

– Я полагала, что сумею через это перешагнуть. – От былой самоуверенности Трейси не осталось и следа. Рикардо попал в точку. – Я и в самом деле думала, что смогу отнестись к помолвке, как к деловому соглашению.

– Однако поняла, что не готова к подобной жертве, – скорее констатировал, чем спросил Рикардо.

Трейси кивнула.

– Я не романтическая дурочка. Я не верю в принца на белом коне или во вторую половинку, ждущую меня где-то. Брак с Полом не представлялся мне прощанием с девичьей мечтой о прекрасной любви. Скорее я рассматривала его как возможность решить проблему.

– Для столь юной особы у тебя довольно циничный взгляд на брак. – Рикардо с удивлением покачал головой. – А если бы он захотел иметь детей? Что, если бы он…

– Нет! – выкрикнула Трейси. – Я ни за что не родила бы от него ребенка!

– Откуда такая уверенность? Откуда тебе знать, что он не захотел бы повысить ставку и потребовать от тебя более глубокой связи?

– Он мог бы хотеть до посинения. Но я бы ни за что не пошла на это даже ради отца.

– Все же ты на эту тему размышляла.

– Да, но обсуждать ее с ним не собиралась. Я ни при каких обстоятельствах не стала бы заводить от него ребенка, – повторила Трейси и сделала попытку освободиться, но Рикардо ее не отпустил.

В эту минуту Трейси напомнила ему дикого, шипящего котенка, неукротимого и в то же время трогательного.

– Скажи мне одну вещь, – попросил он, – откуда в тебе столько желчи?

Рикардо был к ней несправедлив, и это задело Трейси за живое. Первым ее порывом было возмутиться и сказать, что он ошибается. Но она сдержалась. Зачем? Что это ей даст?

Пусть лучше он остается при своем мнении и считает ее язвительной, саркастичной, жестокой, да какой угодно. Все равно они сейчас расстанутся.

– От жизни, – пояснила она, изобразив подобие улыбки. – А теперь, если ты не против, я хотела бы принять душ.

Блаженствуя под теплыми струями воды, Трейси усердно смывала с лица косметику и липкий лак с волос. Теперь, когда ее никто не видел, она дала волю накопившимся за долгое время слезам. Несмотря на теплую воду, Трейси дрожала всем телом, пытаясь сообразить, что натворила, открыв по неосторожности ящик Пандоры.

Закрутив краны, Трейси растерлась пушистым полотенцем и закуталась в мягкий голубой халат. Она почти успокоилась, слезы принесли долгожданное утешение. Трейси подошла к зеркалу и вгляделась в свое отражение. В ясных зеленых глазах плескалась тревога. Верхняя губа легонько подрагивала. Трейси взяла гребень и, с ожесточением расчесывая мокрые волосы, принялась лихорадочно обдумывать план дальнейших действий.

Ей предстояло найти приемлемое решение своих проблем, и она была полна уверенности, что справится.

Странно, что только теперь Трейси со всей ясностью осознала, что ее первоначальная затея с помолвкой была обречена на провал. Она наивно полагала, что сумеет задвинуть эмоции на задний план, что готова на что угодно, лишь бы помочь отцу, но, оказывается, в самый ответственный момент струсила.

Результат ее раздумий был неутешителен. Рикардо Энрикес прав. Все сводится к одному: перешагнуть через себя она не может.

– Мне очень жаль.

Этими словами Рикардо встретил ее, когда Трейси вышла из ванной. Она остановилась и непонимающе уставилась на него.

– Я чувствую себя виноватым в том, что случилось с тобой и с твоей семьей. Я беру на себя всю ответственность.

Рикардо стоял у окна – высокий и мрачный, как тяжелая грозовая туча, готовая разразиться тропическим ливнем.

Его признание до глубины души поразило Трейси. Много месяцев подряд одно упоминание его имени вызывало у нее содрогание и приступ безудержной ненависти. Но теперь, услышав покаянные слова Рикардо, ощутив степень его сожаления, она вдруг осознала, что была несправедлива к нему.

– Ты ни в чем не виноват.

– Виноват, – настойчиво повторил Рикардо. – Ты права. Мое имя значится на бланках, и я подписываю чеки. – Он сжал кулаки, так что побелели костяшки пальцев. – И мое имя запятнал Пол. Если кофе жидкий, если везде грязь, если не работают аттракционы – это моя вина. Естественно, я не могу уследить за всем, для этого у меня есть старшие управляющие, которым я доверяю. Но когда один из них… – Рикардо, до сего момента избегавший смотреть на Трейси, повернулся к ней. Его лицо пылало праведным гневом. – Как мог он обращаться с тобой подобным образом?! Он подписал себе приговор. – Разжав кулак, Рикардо рубанул рукой воздух. – Забудь его. Он для тебя больше не существует.

– Это не так-то просто. Даже если Пол перегнул палку, он все еще…

– Его больше нет, – отчеканил Рикардо. И Трейси почти поверила. Почти. Жизненный опыт давно научил ее никому не верить. Но, вероятно, в этот момент Рикардо говорил правду. Его извинения были искренними, и возмущение не вызывало сомнений. Знала Трейси и то, что он готов осуществить свои намерения. Однако через несколько часов Рикардо Энрикес улетит в Испанию, чтобы вернуться в свой мир, с которым у нее, Трейси, нет ничего общего. И все его намерения, какими бы добрыми они ни были, утратят злободневность.

Она с этим уже сталкивалась. Даже слишком часто. Обещания еще ничего не значат.

– У него контракт, – сообщила Трейси деловым тоном. – У тебя нет законного основания для его увольнения.

– А смогли бы действующие законы защитить твоего отца? – спросил Рикардо, ловко положив конец ее возражениям. – Это все мелочи. Мои юристы об этом позаботятся. Я обещаю тебе, Трейси… тебе больше не придется его видеть. Не придется волноваться, что он когда-либо снова посмеет тебя шантажировать…

– Дело не во мне, а в моем отце, – уточнила она. – Я и сама могу о себе позаботиться.

– Нет, Трейси. Ты ошибаешься. – Рикардо приблизился к ней, не сводя глаз с ее лица. – Вчера ночью, когда ты за себя не отвечала, с тобой могло случиться что угодно.

– Ты утрируешь, – возразила она уверенно.

Но эта уверенность была показной. На самом деле Трейси признавала правоту Рикардо. Прошлой ночью она рискнула сыграть в опасную, глупую игру. Только по воле случая, вернее Рикардо Энрикеса, ей удалось легко отделаться. Впервые увидев в нем спасителя, Трейси вдруг ощутила прилив новых эмоций и испугалась.

Это невозможно! Она не должна испытывать влечения к Рикардо Энрикесу!

Нет-нет, это не может быть влечением. Вероятно, простое чувство благодарности она приняла за вожделение. Трейси понадобилось почти сверхъестественное усилие, чтобы умерить сердцебиение и заставить здравый смысл возобладать над эмоциями. Она просто благодарна Рикардо, и ничего более. Стоит хорошенько это запомнить.

– Я знала, на что иду, – кашлянув, добавила Трейси.

– Возможно, – согласился Рикардо вкрадчиво. – А что, если бы ты оказалась не в моейкомнате? Что, если бы на моем месте был другой мужчина?.. Что тогда?