"...Ты бежишь от жизни, но прибежать никуда и не к чему не можешь. И устало прячешь голову в сыпучий песок повседневности. Хоть дышишь ты там неглубоко, но секунда за секундой песчинка за песчинкой замещают твои легкие, твое живое мясо, твой еще сопротивляющийся мозг, твои еще крепкие кости. И вот ты уже каменный идол и лишь иногда твои, не вполне остекленевшие глаза сочатся, не умеющие умереть в тоске о несбывшемся..."

   Господи! Кому я читаю? Я замолчал и тут же ощутил невыносимое чувство голода. Сколько времени я подавлял свои естественные желания?

   ...Моя фантазия усадила меня за дастархан. На нём красовались:

   Люля-кебаб, листы лаваша, плов с барбарисом и виноградными усиками самбуса, бешбармак. Я представил, как беру ромбик вкуснейшего вареного теста, заворачиваю в него маленький кусочек желтенькой картошечки, чуть - чуть баранины и красненький ломтик морковки. А маленькие кусочки прозрачного жира плавают в самбусе и так похожи на жемчужины!

   Неожиданно вспомнилось, как мы в начале девяностых обедали в

нашем институте. Кандидат географических наук Плотников - удачливый, молодой ученый, приносил с собой пол - литровую банку с потерявшими всякую самобытность, остатками домашнего супа. Осторожно откручивал крышку, опускал кипятильник, разогревал и потом медленно, пряча глаза, ел. Чтобы доставать со дна глубокой банки харч, ложку приходилось держать за самый кончик ручки. А она то и дело выскальзывала, и даже падала на пол.

   А наш умный и расчетливый третейский судья, кандидат наук и

   компьютерный бог, да и просто мой закадычный друг Свитнев?! Из месяца в месяц приносил с собой две маленькие бугристые картофелины, яичко и горбушку серого хлеба. Все это он бережно располагал на ведомости планового ремонта атомных электростанций. Разложив, озирался, а затем деловито и аккуратно чистил, солил и, сделав паузу для растяжки процесса - ел.

Я же регулярно дробил окаменевшие горько-соленые кубики говяжьего бульона, затем высыпал их в граненый стакан, заливал крутым кипятком, посыпал зеленым луком, росшим на подоконнике и немного остудив, пил.

   Наша стокилограммовая глыба - доктор наук Викторов, держал

марку и поэтому посылал лаборантку в буфет за крохотной булочкой или пряником. Потом ел, прикрывая "ладошкой" X - объект и торжествующе на нас поглядывая. Мы делали на него ставки в размере рубля, пытаясь угадать, что же на этот раз принесла Аллочка. Это был мой единственный дополнительный приработок в рабочее время. И, как правило, очень редкий.

   ***

   ...Баран, какой я баран! Все ведь было, кроме денег. А они, как известно - дело наживное! Хотел остаться самим собой. Пронести и сохранить свою неповторимость по жизни, словно Красное знамя! Вот теперь сижу в глубокой яме и сохраняю...

   -- Ты слабый, Руслан, -- донёсся до меня жизнерадостный голос Удавкина. И противоречивый. Ты не можешь жить просто, как все нормальные люди! Если никого не "укусил", - тебе плохо! Но ты наверно оценил, что я по доброте своей помог тебе избавиться от серости зарубежного бытия! И заметь! Совершенно бескорыстно! Ты не хотел, но я настоял! Скажи спасибо дяде Сержу!

   Наконец - то я понял, почему меня мутило, и жутко болела голова! Эти сволочи дали мне дозу! Но я сделал вид, что не понял намёка и спокойно констатировал:

   -- Я отлично себя чувствую! Готов к переговорам и дальнейшим сюрпризам! А Вы, дядя, хорохоритесь, но всё напрасно! Кстати, вечером не забудьте принять горсть таблеток и поставить тёпленькую клизму! Мне почему - то кажется, что Вы регулярно рвёте свой зад, заботясь о таких болванах, как я! Даю совет совершенно бескорыстно! А когда вернётесь в Москву с радикулитом, щитовидкой, гипертонией, геморроем и извините за правду - простатитом и, как следствие - импотенцией, непременно посетите врачей соответствующего профиля! Они с удовольствием вытряхнут, заработанную Вами, "зелень" на дорогостоящие операции и последующее лечение! Хотя, лучше бы Вы потратились на гробовщика и посетили нотариуса, чтобы после вашего убытия к чёртям на сковородку, родственники остались довольны. Разве я не прав, дорогой дядя Серж?

   Ну, что молчите? Жало проглотили?

   -- А ты сдохнешь! Завтра же сдохнешь! Уж я расстараюсь! Тихо, но уверенно пообещал человек, которому я только что, с претензией на точность, поставил диагноз.

   ***

   "... Не принимай себя всерьез, ведь серьезность -- это ощущение или желание значимости. А что может значить природа и ты - ее частичка? Кто может оценить Вселенную в целом или в частности? Знания человечества сиюминутны и субъективны, и с каждым мгновением они неудержимо расходятся с действительностью, даже если оправлены в бетон законов... "

   Трах-тара-рах-тах! Я вздрогнул, услышав гром, издаваемый металлом. Наверху что - то изобретали. Потом всё затихло.

   - А может быть, всё это мне привиделось?! И Удавкин и Фархад и сигареты. Я улыбнулся собственной фантазии.

   -- Эх, выпить бы сейчас!

   "А когда я пьян мертвецки,

   Веселюсь по молодецки!"

   вспомнил я любимую строфу из Вагантов, а потом Юрку Плотникова, с которым мы, в Новогодний вечер, непотребно пьяные, просили милостыню в переходе на "Чеховской":

   "Подайте кандидатам наук на пропитание!"

   Охрипли, замёрзли, но кое - что собрали! Купили пакет сушек, газету "Правда" и пару банок пива.

   ***

   Но тут опять загрохотало. Это мои коллеги придавливали автомобильную дверь каменными глыбами.

   - Зачем Они закрывают? -- удивился я. -- Неужели Егорыч думает, что у меня хватит сил вылезти? А что же на этот счёт сказал дедушка Фридрих?

   ...И скоро из окружающего воздуха воплотится то, что соединяет землю и небо -- появится Смерть. Ты поймешь, что жизнь прошла, и наступило утро небытия. И уже не твое солнце движется к закату...

   4. Свобода!

   Я настроился умереть тихо. Однако слова, всплывавшие в моей памяти, мало походили на молитву. Это было заклинание - эффектное, мрачно-торжественное, с блестками надежды на прекрасную потустороннюю жизнь.

   Пока я тщательно проговаривал их, на меня упал небольшой камешек. Затем я ощутил толчок, идущий из-под земли.

   -- Не дадут умереть спокойно.

   Шум усилился. Я напрягся, закрыл голову руками и не напрасно!

Первый камень упал мне прямо на руки. На него упали другие.

   Стало нестерпимо больно. Штольня потихоньку обваливалась.

   - Если меня засыплет заживо, то последние минуты жизни

я проведу достойно! И, слава Богу, что больше не увижу этого мерзкого Егорыча с улыбкой Джоконды! -

   Пока я решал, как себя вести, обвал прекратился. Я вытащил ноги из кучи земли и камня, поднял руки вверх и упёрся ими в дверку, прикрывающую меня от "непогоды"...

   - Похоже, я вылезу из этой дыры, - подумал я, наслаждаясь способностью соображать.

   -Ну и что? Самое лучшее, что ждет меня впереди - это голодная смерть в безводной пустыне. Или "друзья" снова поймают и посадят меня на иглу. Для надежности. Нет! Лучше сразу умереть! А с другой стороны, лежать и ждать смерти пошло и скучно...

   Выбраться было не просто, но свет звёзд, проникавший в дырочку от отвырванной ручки, давал мне силы и я, словно ниндзя стал карабкаться по боковым стенкам штольни. Подобравшись к горловине штольни, я начал скрести землю, срывая кожу с пальцев, и плача от ненависти к коллегам по цеху.