-- Интересные "шляпки" носила буржуазия! -- сокрушенно покачал головой Сергей.

   -- Ну, мы даем! Косметический ремонт сделали, а "кондиционер включить" забыли! Может, еще не поздно. Но учти, я с ним целоваться не буду! У меня аллергия к искусственному дыханию. Давай, Черный, нагнетай в него воздух сам!Я никогда не делал искусственное дыхание, но пасовать не собирался.

"Танки идут ромбом!" - сказал один из классиков социалистического реализма, а я, как - никак "дитя" этого исторического периода!

   ...Федя благоухал чем - то кислым и "натуральным". Но я совладал с собой и, нарушая все правила техники безопасности, то - есть без платочка, провел сеанс "изо рта в рот". Через десять минут пострадавший засопел.

   Убедившись, что это надолго. Сергей молча взвалил Федю на плечи и поковылял к месту нашего ночлега. Я побрел за ним. Минут через пять он остановился, чтобы перевести дыхание.

   -- Что, Черный, молчишь? Поделись впечатлениями! -- Явно усмехаясь, попросил он.

   -- Издеваешься... Кстати, в пивбаре ты собирался помочь Феде!

   -- Это я сгоряча! - Тяжело дыша ответил Кивелиди.

   Кстати, что ты там бормочешь?

   -- Да так! Один чудак, кажется, Дали, придумал мужской одеколон. Называетя: "Солдаты идут". Чёрный флакончик в форме сапога. Уверен, что это любимый Федин парфюм.

   Мы замолчали. Неожиданно я понял, что процесс искусственного дыхания не вызвал у меня сильного отвращения. Человек, дышащий вместе с умирающим, подобен Творцу. Возвращая к жизни холодеющего Федю, я, проникся уважеием к самому себе, потому что смог быть полезным!

   Сергей первым нарушил тишину:

   -- Возьми Федора, а я перед тобой "раскроюсь", как на духу!

   -- Ну, давай, выкладывай!

   Сергей аккуратно уложил Федю на обочину тропы, и. отдышавшись, начал рассказ:

   "Однажды, сдавал я технику безопасности заместителю начальника

экспедиции - Едешко Петру Алексеевичу. Он почти не отличался от

орангутанга. Рассказывали, что женщины сбегали от него на второй день. Размеры его детородного органа могли присниться только в кошмарном сне! Напившись, он показывал трюк, достойный Ивана Поддубного: Втискивал своё "достоинство" в граненый стакан, резко поворачивался, и разбивал посудину вдребезги о дверной косяк!"

   -- Погоди, Серый! Похоже, этот "Супермен" опять не дышит!

   -- Давай, посмотрим, -- вздохнул Сергей и, вынув из моего нагрудного кармана осколок зеркала, поднес к носу Феди.

   -- Нет, дышит еще! -- констатировал он через минуту.

   -- Смотри, как конь надышал. Идём! По дороге доскажу про экзамен.

   Побрызгав в сторону и взвалив Федю мне на плечи, Кивелиди

   продолжил свой рассказ:

   "Так вот, на все вопросы в билете я ответил. Едешко помолчал, подумал и попросил рассказать о способах искусственного дыхания.

   -- Способ изо рта в рот, -- говорю, -- наиболее эффективный.

   -- Расскажи! -- Масляно улыбаясь и заглядывая в мои глаза, предложил он.

   -- Ну, это просто! Надо бережно положить пострадавшего на спину и вдыхать воздух в его рот! Желательно через чистенький носовой платочек. И делать это, пока пострадавший не очнется, или не посинеет от безвременно наступившей смерти.

   -- Не совсем правильно рассказываешь! Давай - ка на мне покажи!

   "Примат", в предвкушении моего позора, лег на кушетку, закатил глаза и обнажил зубы в саркастическом оскале...

   Члены экзаменационной комиссии почуяв, что сейчас произойдёт нечто незабываемое, по накалу страстей не уступающее жёсткому порно, привстали со своих мест и приготовились смотреть спектакль: " Жизнь после смерти "...

   -- Пусть "земля Вам будет пухом", -- выдал я, содрогнувшись от отвращения, и выскочил за дверь.

   -- Нос пострадавшему зажимать надо! -- сразу ожив, закричал мне вслед экспериментатор. На всю жизнь запомни!

   -- И я запомнил. До сих пор его лошадиные зубы перед глазами стоят...

   -- То, о чём ты мне поведал, не смешно! А очень даже грустно! Ты не сможешь помочь мне, если я сейчас начну умирать.

   Я поправил сползшего со спины Федю и нервно воскликнул:

   -- Мы, кажется, заблудились! Почему Юрка до сих пор костёр не разжёг?

   Серёга шёл налегке, поэтому был более оптимистичен:

   -- А куда здесь денешься? Вперед и прямо, мимо них не пройдем... Долина ровная, ледником отутюженная. Спрятаться здесь негде... Тем более четверым!

   -- Так то оно так, да вот этого можем не донести! Возьми его. У меня что-то в паху заболело... Догадались бы навстречу выйти...

   -- Не выйдут! Федю они уже похоронили. Житник твой, наверное, уже руки потирает... Как же, человеком меньше -- доля больше!

   Я промолчал. Сергей был прав.

   ...Редкая до этого момента облачность стала почти сплошной и низкой.

   Скальный уступ, по которому мы спускались, окутался густым туманом.

   Поплутав в окутавшем нас облаке с полчаса и вконец вымотавшись, мы решили передохнуть. Только Федя очутился на траве, впереди по курсу, всего в пятидесяти метрах от нас, появились и затрепетали "языки", только что зажжённого, костра. Они немедленно вырвали из ночи и огромные валуны, и палатку и фигурки товарищей, стоящих вокруг, набирающего силу, огня.

   -- М...да! Это называется - палатку поставили... -- с грустью изрек Сергей, разглядев появившуюся перед нами живую картинку...

   "Поставили" - конечно, было громко сказано: палатка, из-за отсутствия

   кольев, висела на веревках, примотанных к двум довольно высоким валунам. Боковые и угловые растяжки были наспех привязаны к небольшим камням. Это придавало палатке форму основательно помятой консервной банки.

   -- Скажи спасибо, -- прокряхтел я, вконец придавленный Федей, -- на ночь хватит и ладушки!

   ***

   Иначе и быть не могло. Старые геологи, а Житник был геологом со стажем, отличались от молодой геологической братии никем не превзойдённой, "элегантной" небрежностью.

Ставить палатку, укладывать рюкзак, разжигать костёр - это не для "богов", прошедших горнило десяти и более лет полевой жизни.

   Особенно это касалось геологических молотков. По этому инструменту всегда можно было определить - кто есть кто!

   У давно работающего геолога, он свободно болтался на треснувшей ручке из заштатной березы.

   Начальники партий щеголяли с красивыми молотками, изготовленными первогодками, пришедшими в поле после институтской скамьи.

   У начинающих геологов молоток почти как у начальства - чистенький и гладенький.

   Настоящие же зубры нашей трудной и романтичной профессии усвоили одну простую истину: "Не всё золото, что блестит, не всё старое - плохое, не всё новое - достойно внимания"...

   ***

   Вместе с Юркой и Бабеком мы донесли и бережно положили Федю на разостланный возле костра спальный мешок.

   Набравшись смелости, мы начали восстанавливать пошатнувшееся

здоровье своего товарища.

   "Эскулапы на час"' - так окрестила нас Наташа, и я с ней не спорил, потому что принимать кардинальные решения в области хирургии надо было без промедления.

Я вспомнил рассказ незабвенного Антона Павловича Чехова "Хирургия" и сразу осмелел...

   Сначала мы с Сергеем влили в горло Феди стакан водки. Потом приступили к голове. Подождав, пять минут, обработали рану йодом, затем обмыли кромки кипяченой водой. Я приладил сорванный лоскут кожи на место, и пришил его швейной иголкой, с белой ниткой, стерилизованной раствором борной кислоты. На перевязку головы ушли почти все запасы бинтов. Зато голова получилась, как яичко...