— Интересно, часто ли в нашем городе случается, что водитель совершил наезд и скрылся? — Тим отреагировал как профессиональный журналист. — Может получиться из этого материальчик для журнала.

— До чего же славно было бы! — заметила мать. — Вроде памятник вышел бы несчастному мистеру Гэдису.

По дороге в школу у Тима созрела идея очерка о местных случаях наезда с последующим бегством виновного водителя. Можно сделать броскую иллюстрацию. Распростертое на улице тело, вдаль стремительно уносится какая-то машина. Решение несколько поверхностное, но зато эффектное. Такой фотомонтаж вполне под силу Денни. Да и самому ему пойдет на пользу: хоть призадумается над собственным стилем автовождения.

Внезапно Тим замер. Денни, светлая машина… Да нет, что за безумная мысль! Светлых машин в городе — сотни. Тима потрясло, что в нем даже мимоходом могло зародиться столь чудовищное подозрение. Быть может, он подсознательно завидует Денни? Это никуда не годится. В дальнейшем надо будет за собой последить.

У себя в редакции Тим обнаружил конверт, а в конверте — несколько фото и записку от Денни: “Теперь увидимся только в понедельник. Великому Папаше приспичило пошушукаться с каким-то членом какой-то комиссии при законодательном собрании нашего штата, поэтому один денек я пропущу, прокачусь с отцом. Как знать? Вдруг познакомлюсь с самим губернатором? Накануне последних выборов Великий Папаша отвалил в его предвыборную копилку жирный куш. А пока погляди фотки”. Больше Тим не думал о Денни до конца уроков, пока не собрался домой. У школьной двери его поймала за руку рыжеволосая подружка Денни — Луиза. У Тима сложилось впечатление, что она его специально дожидалась.

— Жаль, что ты со мной не встречаешься, Тим, — кокетливо сказала она.

— Я-то полагал, ты встречаешься с Денни.

— Ах, Денни! — Она презрительно тряхнула длинными волосами. — У меня с Денни все кончено.

— Почему же?

— Да он возомнил себя господом богом, и только на том основании, что у него есть машина да денег всегда навалом. В четверг я удрала от него и всей компании. Денни прямо взбесился. Одна девчонка рассказывала, что он бросился за мной вдогонку. Сел в машину и укатил на поиски. Но к тому времени я успела вскочить в автобус и благополучно ехала домой.

— И где же твой дом?

— Улица Ван-Бьюрена, семьсот восемнадцать.

Тим сохранил спокойствие в голосе.

— В котором часу ты ушла из компании?

— По-моему, не было и десяти вечера. Просто мне у Денни опротивело, вот и все, и я сказала ему, что я не такая, как он, наверное, думает.

Как только девушка ушла, Тим мигом выбросил ее из головы. Все его мысли занимал Денни: вот Денни едет, гонясь за девочкой, по улице Ван-Бьюрена примерно в то же время, когда сбили мистера Гэдиса. Остановился перед светофором. Слишком резко тронул с места… и бух! А там паника и бегство.

По телефону Тим побеседовал с сержантом из управления полиции. Нет, машина, сбившая Гэдиса, не обнаружена. Единственное подобие свидетеля — мистер Джеймс Мартин, проживающий по улице Пайн, тот самый, кто оттащил Гэдиса с мостовой. Правда, он машины толком не видел, знает только, что она была светлая, а это ровным счетом ничего не дает. Насколько известно сержанту, ни один водитель, скрывшийся с места происшествия, никогда не является с повинной! Во всяком случае, в их городе. Полиции остается только одно: смотреть в оба да выискивать светлый автомобиль с поврежденным крылом или же с вмятиной на капоте. Однако, как вынужден был признать сержант, надежды на успех практически нет.

Тим сообразил, что, пожалуй, самым ярким фрагментом очерка могло бы стать описание событий из первых уст, то есть в изложении свидетеля происшествия: что он почувствовал, когда услышал крик жертвы и увидел тело на мостовой. Тим взглянул на часы. Если свидетель — служащий, то сейчас наверняка дома. Лучше без звонка — вдруг мистер Мартин, чего доброго, заартачится.

Через четверть часа Тим звонил в дверь Мартина. Открыл ему сам хозяин — коренастый, добродушный, лысый; похоже, он возрадовался, узнав, с чем пожаловал Тим.

Заметив, что Тим раскрыл блокнот, мистер Мартин начал:

— Я занимаюсь страхованием. Страховое общество “Мартин и Берджер”. Вы не могли бы упомянуть об этом вскользь?

— Обязательно, — сказал Тим. — Мистер Мартин, прошу вас, обрисуйте общую картину в том виде, в каком она вам представилась.

— Как я уже сообщал полиции, я возвращался домой с собрания. Шел по улице Ван-Бьюрена быстрым шагом, стремясь побыстрее укрыться от дождя. Миновал тот светлый автомобиль — он остался от меня по левую руку, светлый такой, то ли белый, то ли цвета беж, а может, бледно-зеленый, я в общем-то не приглядывался. Машина стояла у самого перехода, загородила мне дорогу. Увидел ее краешком глаза, из-под зонта.

— Закрытая была машина?

— Может, открытая, а может, с откидным верхом. Перед тем как сворачивать вправо, на улицу Пайн, я увидел Гэдиса, хоть и не знал тогда, что это он, — Гэдис стоял напротив меня, на другой стороне Пайн, хотел пересечь улицу Ван-Бьюрена. Завернув за угол, я прошел по улице Пайн от силы тридцать шагов и вдруг услышал крик. Негромкий, но истошный, если вы меня понимаете. Я со всех ног бросился обратно и пересек улицу Пайн, направляясь туда, где на мостовой виднелось тело, — возле самого тротуара по улице Ван-Бьюрена. Поблизости не оказалось ни души. Я знаю, при несчастном случае нельзя трогать пострадавшего до прибытия “Скорой помощи”, но не оставлять же было старика на проезжей части, где его могла раздавить другая машина! Вот я и втащил его на тротуар.

— Как вы считаете, Гэдис уже был мертв?

— По-моему, нет. Да, должно быть, жив. У него на лице была кровь, ее то и дело смывало дождем, а из носа выступала новая.

— И все это вы разглядели?

— Конечно. Там горит фонарь, да и от светофора светло, он подвешен посреди перехода. Еще как разглядел! Но надо было звонить, вот я и ринулся в бар Моргана, это оттуда в двух кварталах. Полиция велела мне вернуться к пострадавшему и там ждать, что я и исполнил.

— Вы полагаете, что мистер Гэдис пытался перейти улицу на красный сигнал светофора?

— Если так, то при подобном грубом нарушении со стороны пешехода в действиях водителя отсутствует состав преступления.

— Вы говорите, машина могла быть и зеленой?

Если Мартин уверен в цвете машины, то выходит, что Денни тут ни при чем.

— Зеленоватой. Хотя, если вдуматься, прозелень могло дать и отражение сигнала светофора на капоте машины.

Тим резко распрямился на стуле.

— Значит, когда вы проходили мимо машины, на капоте отражался зеленый сигнал светофора?

— Собственно, так оно и было, я понимаю, к чему вы клоните. Удивительно, как это мне самому не приходило в голову? Ведь отражаться должен был красный сигнал. Хотя постойте. Может, зеленый сигнал включился как раз в тот миг, когда я уже поравнялся с машиной, а водитель еще не трогался с места…

— А вы не помните, каким был сигнал, когда вы туда прибежали снова?

Мартин в изумлении раздул щеки, отчего его жизнерадостное лицо приобрело сходство с шаром.

— Интересно, почему в полиции не додумались задать мне все эти вопросы? Теперь припоминаю. Конечно, подбегая к Гэдису, я видел отражение сигналов на мокрой мостовой. Зеленый на Пайн-стрит, красный по улице Ван-Бьюрена.

— Стало быть, сигналы сменились за те считанные секунды, пока вы находились спиной к светофору.

— Выходит, так. Однако странно мне это и непонятно. Значит, машина остановилась на зеленый сигнал, разрешавший движение по улице Ван-Бьюрена, и двинулась на красный. С какой стати? Разве что водитель был дальтоником. Что за чудачество?

Слово “дальтоник” оживило в Тиме воспоминания, которые молнией пронеслись в его мозгу и молнией же поразили. Неуверенность Денни, когда тот пытался найти фотоснимок девушки в красном свитере. Оброненная фраза “Ах, он красный?”, когда Денни чуть не поехал на красный сигнал светофора. Исполненный дурных предчувствий, Тим встал, поблагодарил мистера Мартина и срочно отправился к окулисту.