Пожалуйста перестань! Мне будет плохо потом!

   И поняв что слегка переигрывает, моя помошница, вдруг ставшая, такой желаной и близкой, взяла меня за руку и как маленького потащила в коридор, со словами:

   Прости! Прости! Пожалуйста! Я дура! полная дура! Но ведь и мне трудно, поверь! Давай, просто забудем! А то этими глупостями, можем испортить такой прекрасный вечер!

   12

   Когда мы с Шерри спустились вниз, и выйдя под ночное небо, остановились на краю площади, по которой, словно по подиуму, дефилировали парочки, разряженные, в яркие, разноцветные одежды. Я подумал что пожалуй сейчас, здесь в парке собралась большая половина жителей дома. Отдельными групками, тут и там, толпились Нимфы и какие-то расфуфыренные особы женского пола. Слышался громкий смех, и непрестанный, базарный гомон. Рядом с ними, ошивались какие-то, крикливо одетые,, странные юноши, которые плохо держась на ногах, выкрикивая нечто не членораздельное принимались ни стого, ни с сего, наклонясь вперед, словно Испанские быки на кориде, таранить гомонящих девиц. Тут же раздавались визг, и хохот, кто-то падал, цепляясь за что попало, кто-то вылетал из толпы от сильных пинков, громко ругаясь, так что шум здесь стоял неимоверный.

   - Ну, куда пойдем? Спросила Шерри, оглядывая площадь.

   - Подальше отсюда! В глазах рябит, от всего этого! ответил я, и потянул мою помошницу в сторону видневшихся вдали, атракционов. Там, за большой площадью, заставленной, всякого рода каруселями, качелями, и батутами, был пруд. Ночью там было тихо и безлюдно, почему-то купались здесь только днем, хотя и находились отдельные индивиды, что плавали по ночам, но это все же было редкостью. Медленно, прогулочным шагом, мы миновали несколько, открытых площадок, на которых, сидели за накрытыми столами, ели, пили, громко разговаривали и смеялись, вечно праздные жители дома. Несколько раз, нас окликали, но Шерри, предупредила меня что бы я ни в коем случае, не обращал внимание, на эти окрики. Иначе как сказала, она мне еще в первые нашы с ней прогулки в парке: Прийдется драться! Здесь многие употребляют алкоголь, и всякую дурь, так что ждать от таких веселых компаний можно чего угодно!

   А кругом горели яркие огни, плавно перемигивались вдоль дорожек, разноцветные гирлянды, прятались где-то в вершинах развесистых крон, необычные, создающие илюзию какого-то мягкого струения, фонарики. И так здесь было красиво, и мирно, что когда мы выйдя на очередную площадь, заставленной столами и стульями,увидели безобразную драку, Шерри, чуть придержав меня, тихо произнесла: Ну свиньи, Чисто свиньи! Смотри что делают! И действительно, здесь происходило настоящее непотребство. Прямо посреди небольшой ярко освещенной площади, шевелилась куча мала. оттуда доносились крики, мерзкий девичий визг, и безобразная ругань. Там дрались, при чем дрались серьезно. в ход шли стулья, куски вырваной с корнем ограды, летела посуда, разбиваясь о чьи-то головы и спины, вокруг валялись растоптанные фрукты, в разноцветных лужах плавали остатки пиршества, а над всем этим звучала в десяток пьяных глоток, знакомая по стилю, явно кабатского происхождения песня. При чем язык был мне не знаком, но Шерри прислушавшись сказала:

   - Знаеш кто это? Это так называемые, добропорядочные потданные Датского королевства! И желая видно еще что-то сказать приоткрыла рот, но тут, нас заметили, и в сторону непрошенных гостей, градом посыпались здоровенные, переспелые априты, которые разлетались, фонтаном сладкой мякоти, врезаясь в белоснежные плиты, оставляя на них грязные бурые лужи. И видно пристрелявшись кто-то из нападавших, довольно метко направил сразу несколько сладких снарядов, прямо нам в лицо, так что я едва успел, оттащить в сторону, свою спутницу.

   - Ох! Взвизгнула Шерри, когда огромный, перезрелый плод,, разлетелся прямо у ее красных сандалей, окатив ее с ног до головы сладкой, липкой и одуряюще пахнущей мякотью. И тут же еще сразу несколько снарядов прилетевших из-за столиков разбушевавшихся Датчан, не долетев каких-то сантиметров и врезавшись в землю, окатили нас фруктовым дождем.

   Шерри! крикнул я своей спутнице. - По моему здесь становиться жарко! Тебе не кажеться?

   Ай! Ой! Взвизгивала Шерри, в попытке увернутся, от летящих как из пулемета, экзотических плодов. И схватив меня за руку потащила проч с насквозь прострелеваемой дорожки, в глубь парка.

   Да, нам пришлось постыдно ретироваться. Еще долго за спинами слышался девичий визг, пьяная ругань и громкое-пение, безбожно лажавших Дотчан. А когда мы наконец выбрались на открытое место, Запыхавшаяся, и с трудом сдерживающая рвущийся наружу смех Шерри, выдавила:

   - Вот это да! Первый раз с таким сталкиваюсь! Не зря мне Динара говорила! Тут ночами такое творится!

   - Но зато ты теперь настоящая сладкая девочка! Расмеялся я в ответ. - Куда мы пойдем теперь в таком виде?

   Шерри тоже весело хохоча, пыталась счистить с плеч и живота, с подола, своего красного сарафана остатки липкой мякоти.

   - Да! Видели бы нас сейчас девочки! Вот бы смеху было!

   Я пострадал чуть меньше, но выглядел тоже словно, прокатился в тележке торговца подпорченными фруктами.

   - И чего будем делать? Домой в таком виде не хочется!

   - Ну тогда сходим найдем фонтан какой, или еще чего! Предложила Шерри. И мы выбравшись на очередную тропинку, вымощенную белыми плитами, и освещенную яркими разноцветными огнями, отправились на поиски воды.

   Однако ближайший фонтан, находился на площади, где за такими же столиками, сидела еще одна шумная компания, и наученные горьким, точнее сладким опытом, мы с Шерри решили благополучно избежать встречи с пьяной молодежью.

   Найдя по памяти, в затерявшийся чаще маленький питьевой фонтанчик, мы слегка умылись, однако для большего воды было явно маловато. Так что я предложил дойти все же к пруду, до которого было уже рукой подать.

   А пруд наш, безусловно заслуживал отдельного упоминания. Слава создателям этого мирка. Это было одно из самых пожалуй красивых мест, виденных мною когда либо.

   Пруд, или маленькоо озеро, формой напоминало, огромный синий глаз, уставившийся куда-то ввысь. Южная его сторона, обращенная к дому, была окаймлена великолепным пляжем, начинавшимся, с большой зеленой лужайки. Там среди милой травки муравки, целыыми днями на пролет, резвились отдыхающие, кто с мячами, кто с ракетками, кто с огромными надувными шарами. Вокруг располагались в тени деревьев, многочисленные беседки без крыш, столики с удобными шезлонгами, окруженные разноцветными, великолепными клумбами. Берег с этой стороны, был пологим, плавно спускающимся к воде, песчанный пляж, столь же плавно понижался ко дну, заканчиваясь почти на середине пруда. Здесь было не больше полутора метров, кристально чистой, голубоватой воды, сквозь которую можно было рассмотреть каждый камешек на дне, каждую песчинку.

   Северная же часть озера, обращенная к стене, выглядела совершенно иначе. Мрачные скалы, гранитные утесы, резко уходящие в воду, торчащие тут и там, в художественном беспорядке обломки. И только в центре этого живописного нагромождения, находилась ровная, отлично благоустроенная площадка, с такими же столиками, шезлонгами, с огромной, трех-уровневой вышкой, от которой к воде спускались, вырубленные в скале ступени. Там было очень глубоко и как правило любили отдыхать только так называемые экстремалы.

   Пруд был излюбленным местом большенства жителей дома, и обычно днем здесь яблоку не где было упасть. Но сейчас, тут было тихо и пустынно. И только редкие, разбросанные вдоль поляны фонари, освещали окресности.

   Выйдя на песок, я долго не раздумывая, сбросил изгвазданные вещи и с разбегу бросился в теплую, как парное молоко воду. Здесь было мелко, так что мне пришлось тплыть почти к середине, да бы не барахтаться на мелководье подобно девчонкам, неумеющим плавать. обернувшись, я позвал Шерри, которая в нерешительности замерла у воды, глядя как я смело поплыл по направлению к скалам: