Я глядел на притихшую публику, на сидевшую в пол оборота ко мне Милену, которая присоеденилась к нашим девчонкам и внимала мне, приоткрыв свои пухлые губки, И ощущал, какой-то подъем, некую легкость в сознании, так словно летел над всем эти миром, над этой площадью, над всеми этими огнями, и так мне было хорошо, так светло, что я коротко объявив название, с вдохновением, впервые за много лет, а может и тысячелетий, спел одну из моих любимых песен, которая называлась просто снег.

   В этой песне были чистые и очень яркие по смыслу слова. Я пел, а перед глазами вставали мои старые друзья, моя Катька, Олег, с Наткой, Ольга с Генадием, Колька Серебряников, Володька, и другие однокашники. Мне казалось что я вижу их лица, взволнованую маму, уверенного в себе отца, чуть ироничного всегда Олега, добрую и немного печальную Ольгу, и весь этот калейдоскоп, так закружил меня, что, окончив песню, я леш через какую-то минуту услышал аплодисменты, и увидел пробирающуюся к сцене между рядами Милену.

   А тем временем, конферансье, объяснял присутствующим что данная песня прозвучала на русском языке, и конечно слегка переврав, перевел текст. Ну а когда я собрался было уже объявить вторую песню, на сцену поднялась, улыбающаяся Милена, и помахав, как в западных теле-шоу, рукой собравшимся, направилась ко мне. Подойдя сбоку, она, ни чуть не смущаясь, чмокнула меня в щеку, а затем, спросила так что ее услышали только здесь на сцене:

   - А можно и я спою?

   Конферансье, видно ни как не ожидавший подобного, хотел было что-то возразить, но пробегавший мимо него Рихардо, шепнул что-то тому на ухо, после чего подскочив нацепил Милене, маленькую пуговку микрофона, на ворот платья.

   Видно посчитав данный выход запланированным сюрпризом, наш звукарь ускакал к себе за пульт, оставив меня в полном обалдении.

   Но оказалось, Милена в той своей жизни, была не только ученой, но и попутно всерьез занималась музыкой с профессиональными преподавателями.

   И вот, Подойдя ко мне, разглядывая сверкающий яркими огнями синтезатор, она спросила тихо:

   - Алекс! Что из англоязычных исполнителей ты знаеш?

   тогда я зависнув на пол минуты, вспомнил на вскидку, с пяток звучавших в мое время хитов. И предложив ей песню из репертуара Барбары Стрейсант, которая мне всегда нравилась, подцепив наушники, взятые специально для настройки между номерами, легко отыскал нужный стиль, который по всем параметрам, был даже круче оригинала.

   Милена как оказалось знавшая наизусть почти всю западную эстраду, лиш кивнув мне, спросила:

   - Как в оригинале? После вступления?

   И когда я тоже утвердительно кивнув ей заиграл начало, эта фантастическая красавица, легко ступая, вышла на середину сцены.

   Нет, я конечно слышал красивые голоса, и часто встречал по роду занятий, людей с абсолютным слухом, но такого исполнения, в общем-то, довольно не простой, в техническом плане песни, я никогда не слышал.

   Голос у Милены был, таким чистым и нежным, и выдавал такие сердечные интонации, что площадь словно замерла, слушая эту удивительную девушку.

   Вокруг разливалась такая чистая грусть, такие волны любви и страдания, заложенные в каждой ноте, что на глазах у многих заблестели слезы, а наш Рихардо, вылез из своей кабинки и стоя на краю, за занавесом, глядел на Милену с раскрытым ртом.

   Когда эта песня окончилась, публика с пол минуты словно загипнотизированная, пребывала в каком-то ступоре, а затем, грянули такие авации, что я заопасался, не рухнула бы вся эта терасса, вместе со всеми нами, с трехсотметровой высоты.

   Видно было, что такого вокала здесь еще никогда не слышали, поэтому после пяти минут таких аваций, понявший сразу в чем соль, конферансье, громко объявил:

   - Следующую песню, нам исполнит вновь наша дорогая рожденная! И обернувшись к нам, вопросительно поднял брови.

   И тогда, мы с Миленой, вспомнили все что можно было, ну а после того как она спела еще с пяток хитов, а публика все ни как не хотела отпускать ее, мне на память пришли несколько известных в мое время дуэтов.

   Так что когда мы с этой девушкой запели модный, в последний год моей жизни, танцевальный хит, на площади началась самая настоящая дискотека.Собравшиеся повскакивали со своих мест, и принялись кружиться между столами, так что, ни кого не осталось равнодушным, и задвинув стулья, к концу этой довольно быстрой песни, за столиками не было ни кого. Все весело танцевали, кто парами, кто по одиночке, а кто как у нас когда то, став в круг.

   Короче говоря, праздник удался, и еще долго, чуть не до полуночи, здесь танцевали, смеялись, радовались жизни новые освобожденные, которым, за все время здесь в доме, ни разу не приходилось бывать на подобных концертах. Да и сторожилы, хоть и были избалованны местными праздниствами, тоже не смогли устоять перед всем этим весельем.

   ЧАСТЬ ПЯТАЯ.

   Оператор.

   39.

  А утром, проспав всего лиш пару часов, я неожиданно пробудившись, ощутил какое-то странное свербение в мозгу, так словно какая-то мерзко зудящая букашка влезла мне в голову не давая спать. Я сел в недоумении, а затем почувствовав, все нарастающее беспокойство, вышел на кухню. девчонки спали без задних ног, и не удивительно, после такой то дискатеки. Да и повод был знатный, так что осуждать я никого и не собирался. Слишком уж , серой и постной, была жизнь у большенства из них. Заказав себе большую чашку кофе, я чувствуя что больше не усну, уселся за огромный стеклянный стол. Настроив подсветку на морской прибой, и включив любимый Лизкин вид, с зеленой лужайкой, и старыми, столетними дубами, что соседствовали, с милыми русскому сердцу березками, задумался.

   Что в конце концов происходит. Насколько я себя знал, просто так вскакивать по среди ночи, мне не свойственно. Хотя уже пол пятого, и скоро утро, все же, вскочить вот так, ни с того, ни с сего, так словно и не спал вовсе, такое со мной бывает довольно редко, и если уж случается, то очень даже неспроста.

   Что же так меня беспокоит? Что за мысль засела в моей голове, что я не могу спать, хоть и устал вчера как собака?

   Так! Размышлял я. Вчерашний вечер который прошол как самый большой в моей жизни концерт, где мы с Миленой дали-таки жару, вроде не оставил в памяти, ни каких заноз. Все были радостными, и счастливыми. Я не мог налюбоваться на своих девочек. Лиза, Шерри и Сьюзи, были так счастливы, и так довольны, что прыгали, со всеми, как малые дети. Крис, так же, долго потом жал нам с Миленой руки, восхищенно благодаря за самый лучший вечер в его жизни. Да и вообще, впечатление от празника, у меня остались самые хорошие.

   Под конец, утомленные долгим выступлением, мы с Миленой не много выпили вина, кстати здесь это было совершенное нечто, которое делали, местные виноделы, из растущих тут же плодов винного дерева. Я как-то попробовал один такой, и по вкусу он напоминал знакомый по той жизни виноград, но внешне это больше напоминало, гигантскую малину, ярко красного цевета, с приторным ягодно цветочным запахом.

   Так вот, посидев за нашим столиком, и наблюдая как резвятся девчонки, мы с Миленой, утолив, голод и жажду, тоже вступили в круг танцующих, а когда, наш первый с ней, медленный танец заканчивался, Милена, ни с того, ни с сего вдруг расплакалась.

   Я уже привыкший к любым неожиданностям такого рода, мои девчонки, порой выкидывали такие коленца, что мне приходилось долго распутывать, эти их алогичные, невозможные петли, так что, когда из глаз этой прекрасной девушки, потекли слезы, я взяв ее за руку, потянул к ближайшей беседке. Не знаю, заметили ли девчонки наше исчезновения, но пока мы сидели рядышком на уютной скамеечке, нас ни кто не потревожил.

   Милена, оказалось, просто не выдержала и выплеснула, все свое внутренне напряжение, радость от рождения, счастье быть самим собою, и в тоже время, странный холод, что ощущался где-то поблизости, и который не давал ей ни как расслабиться. Все это, копилось в ней, с первых секунд пробуждения, и только сейчас, она наконец, смогла, излить мне все это.