30.

   Суд состоялся, по такой же схеме что и прошлоый, за одним лиш исключением, на этом судилище, правил бал Леон. И по моему, если бы он захотел, то легко добился что бы бедного Алекса распылили. И хотя набившаяся в зал публика, минут пятнадцать, перед голосованием скандировала: Свободу Алексу Некоему! И Вновь вставшая на мою защиту Злата приводила массу доводов в пользу подзащитного, совет единогласно принял постановление о пожизненном лишении меня, законного статуса и ссылки на седьмой, неподзаконный уровень. Меня спасло от распыления, лиш то что ник то из черных вояк, во время нашей схватки не погиб, а переломы и всякие там ушибы мягких тканей были не в счет.

   По окончанию процеса, на лицах моих девчонок, я видел слезы радости, поскольку, кое-кто из совета, рекомендовал распылить Алекса Некоего, как особо опасного буяна, и драчуна, поэтому, они бедняжки испереживались, за все эти два часа. Мне-таки удалось уговорить их пожить какое-то время под покровительством Притория, и я взял с них обещание ждать меня, и делать все что прикажет наш шеф.

   Не буду рассказывать каким было наше раставание, одно лиш скажу, это было душераздирающее зрелище, не оставившее равнодушным ни кого из присутствующих. Малышка Лиза, видно не совсем понимающая, что такое седьмой уровень, и что оттуда никто еще не возвращался, просила меня, вести себя там хорошо, что бы меня поскорей оттуда выпустили. А Шерри просто ревела, и все время жалась ко мне, буд-то хотела идти вместе со мной.

   Но Приторий, запретил девчонкам и носа показывать, из патрульного сектора, поэтому, проводив меня, до силового поля, они остались, за разделившей нас в мгновение, прозрачной стеной, мокрые и несчастные, вызывающие такую жалость, что шедшие со мной ребята патрульные, долго отводили глаза, а кое-кто даже утирал украткой скупую, мужскую слезу.

   Мы поднялись в лифте до последнего этажа шестого уровня, а затем, по металической лестнице, поднялись на три этажа выше, где пройдя длинным, тоже полностью металическим, гулким коридором, к огромным двойным воротам. Когда эти ворота повинуясь жесту Притория отворились, мы вошли в небольшой тамбур, Который закрывали самые настоящие, броне плиты. Когда эти монстры со страшным гулом, стали разьезжаться в стороны, и я смог оценить их толщину, которая было по самым скромным прикидкам, не меньше метра, голубоватого, блестящего металла, в моей голове, прозвенел первый, еще слабый звоночек. Не уж то, для охраны пары тройки сотен заключенных, нужна такая силища? Странно. как-то нецелесообразно, и очень не свойственно строителям дома. А уж я за время жизни тут, успел не раз убедиться, здесь в доме, ничего не бывает просто так. Все имеет смысл, и свое очень обоснованное предназначение.

   И вот, когда эти броневые плиты, с тихим щелчком захлопнулись у нас за спиной, я почему-то вспомнил, старый, американский фильм, звездные войны. где-то там в одной из серий , я видел нечто подобное.

   И действительно, эти дверки, больше подходящие какому нибудь звездному супер крейсеру, несмог бы разрушить наверное даже ядерный заряд, не то что, месная, безоружная гопота. Оказавшись еще в одном переходном тамбуре, мы коротко попрощались с Приторием, после чего, четверо из дежурной смены, незнакомых патрульных, проводили меня в тот самый, изгвазданный, пластиковый, чуть закругляющийся по концам коридор, откуда и началась, одна из самых черных страниц моей жизни в доме.

   Стоит упомянуть, что Качан, Местный глава, со времени моего назначения, больше ни разу не беспокоил меня. И только в очень крайнем случае, присылал, очередного нарочного, за тем, или иным товаром.

   Ребята мои, навещали меня почти каждую неделю, после той памятной встречи, когда примерно через неделю после моего коронования, в мой модуль тихонько поскреблись, а затем, синеглазка Валька Синицына, осторожно просунв голову, сказала:

   - Алекс! Тебя там патрульные вызывают! Их очень много! Человек двадцать! Просили срочно!

  Тогда спустившись вниз, в недоумении, я, по длинному коридору вышел к решетке тамбура, где был встречен целой толпой патрульных. Честно говоря, было очень здорово увидеть вновь моих бывших сослуживцев, и когда они раскрыв решетку, втащили меня в переходник, а затем едва не задушили в дружеских объятьях, на сердце стало, как-то вдруг тепло и радостно. Не забыли таки! Не бросили!

   В глазах Романа, Лукьяна,Клима и других ребят, блестели слезы, и хлопая меня по спине и плечам, эти только что вышедшие из больничных капсул, патрульные, не переставая, благодарили меня, за девчонок, а Лукьян, так вообще просто молча показав мне большеой палец, подмигнул, что для нас было самой лучшей оценкой в его классе. Мы долго еще беседовали, с ребятами, которые все распрашивали меня о подробностях той операции. И слушая качали головами, мол, хитрец Ал! А мы вот так опростоволосились! В ответ, Лукьян коротко поведал мне их историю, о попытке вызволить несчастных девчонок. Из которой я понял, что ребята просто понадеялись на некий, внегласный договор, заключенный века назад, по которому, ни патрульный не может навредить черному, ни соответственно, ребята Леона, не должны нападать на патрульных. Однако, в этом случае, договор почему-то не сработал. Видно слишком многое было на кону у Леона. И видно слишком строг был приказ, вот наших ребят и пошинковали диструкторами. как-только живы остались, не пойму. Наверное все-таки работали их не на поражение, иначе, врядли кто из них уцелел бы.

   Я так же рассказал, этим моим, бывшим сотрудничкам, о том как здесь обстоят дела с доставляемым товаром, рассказал и о Вальке, и о готовности платить натурой, за какие-то яблочки. На что они, долго возмущались, а затем, после не продолжительного совещания, постановили удвоить доставку зелени на этот уровень, и вторую часть предложили мне раздавать самому, как я посчитаю нужным.

   - А если кто из боссов начнет, кипешевать, приглашай их к нам сюда! Сердито прорычал Клим. - Мы им быстро объясним, как дела надо делать!

   Я был очень доволен таким предложением, поскольку, доверять распределение, всего что будут приносить ребята сверх обычного, тем жирным харям, означало, тоже, что доверить волкам, пасти овец. Эти барбосы, снова честно поделят все меж собой, и будут кормить этим своих путан, за известные услуги.

   Прощаясь, мой наставник и лучший друг Ромка, крепко обняв меня, сказал:

   - Спасибо тебе за Динару! Она все рассказала мне! Так что если бы не ты! Их бы врядли кто уже увидел живыми! И чуть помедлив, оглянувшись на уходивших уже ребят, добавил: - Ты это ... ! Мы сдесь кое-что выяснили! Короче, тебя скоро начнет пресовать сам Леон! А у него здесь полно своих людей! Так что Ал, будь осторожен! И еще! девкам тут тоже особо не верь! Если и была тут какая, порядочная, то сейчас ... ! Ну ты смотри в общем сам! А я уж сделаю что от меня зависит! Жаль мы раз в неделю дежурим, но и то хлеб! Скажи?

   Я обняв этого, ставшего мне почти братом парня, и еще раз помахав рукой остальным, направился к себе.

   Казалось бы, здесь, в этой моей тюрьме, не все так плохо как могло бы быть, но от одной мысли, что это, на всегда, и ничего уже вернуть нельзя, у меня ум за разум заходил. Казалось жизнь просто закончилась, и все дальнейшее, окончательно утратило смысл. Но вот такое, мое представление, о бессмысленности бытия, на этом уровне, в раз перевернуло одно событие, которое произошло со мной, на третий месяц моего здесь существования.

   Когда все первоначальные проблеммы утряслись, и оказалось, что от меня по сути ничего кроме доставки товара не требуется, и с остальным легко справляются мои квадратные помошники,оказавшиеся довольно покладистыми ребятами, я откровенно стал ощущать себя, ни кому не нужным.

   После нескольких довольно соблазнительных предложений, когда пришедшие, за новой порцией товара, местные красотки, стали чуть ли не полностью оголившись, предлагать себя в качестве оплаты, и понимая, что так будет до тех пор, пока, какая-то из них-таки не уговорит меня, я решил, избавиться от этих предложений, и сам, приносить, им все в их часть сектора, в которую наши боссы и не заглядывали ни когда за ненадобностью. Здесь обитало очень много, простых, попавших суда за какую нибудь мелочь, типа пьяной драки, обывателей. И встречали они меня, очень дружелюбно, но я знал, что так бывает не всегда, и порой даже личные тушкохранители, отбираемые из самых здоровых и выносливых, не могли защитить своих хозяев.