Сначала Марина ведет нас к теплице. Здесь могов больше всего: они выкатывают тележки, загруженные причудливыми, как у сумасшедших ученых, приборами. Я вижу, как какой-то мог толкает стеллаж на колесиках, загроможденный растениями в горшках: цветами, пучками трав, саженцами, — всё родом с Земли, только все до единого покрыты какими-то жилками со странной серой жидкостью. Растения выглядят вялыми, на грани смерти, и я гадаю, какие же эксперименты моги на них ставили.
У основания рампы, ведущей в военный корабль, стоит высокий могадорец. Его военная форма отличается от обычного одеяния воинов — те моги, по крайней мере, стараются походить на землян, даже когда одеты, словно чудаковатые готы. А этот парень определенно из военных начальников, его наряд официален и строг, целиком черный, украшенный сияющими медалями и с нашитыми эполетами. Татуировки на голове гораздо более замысловаты, чем те, что я видела раньше. У него в руках электронный планшет. Как только моги загружают новые вещи в корабль, он сверяется со списком и вычеркивает пальцем очередной пункт. Время от времени он рявкает им что-то на грубом могадорском.
Марина тянет нас ближе к теплице, но я сжимаю ее руку и упираюсь ногами в асфальт. Девятый врезается мне в спину, издавая раздраженное ворчание из-за незапланированной остановки. Впереди все равно что полоса препятствий из могадорцев — они повсюду. Чуть ближе — и мы рискуем попасть под ноги проходящему мимо могу. Если Восьмой в той теплице, с их экспериментальными образцами и грузом, то единственный шанс добраться до него — это атаковать в лоб. А я пока не готова к такому повороту. В ответ на мое сопротивление, рука Марины в моей начинает слегка холодеть.
— Не сейчас, — шиплю я ей едва слышно. — Сначала проверим ангар.
Мы проходим еще около десяти шагов, но замираем от стона животного. Группа могов вывозит из теплицы большую клетку. Внутри — существо, которое когда-то было коровой, но потом его трансформировали во что-то нереально отвратное. Слезящиеся, желтушные глаза, болезненного вида рога и безобразно распухшее вымя, пронизанное такими же сероватыми жилками, как на растениях. Существо выглядит полудохлым и подавленным, едва живым. Какие бы эксперименты моги здесь ни ставили, они по-настоящему омерзительны, и, подобно Девятому, я начинаю обдумывать предложение Марины просто стереть с лица земли этих ублюдков, и плевать на их огромный корабль.
— Погоди, — шепчет Девятый мне на ухо. — У меня идея.
Сомневаюсь, что сейчас подходящее время для его сумасшедших затей, тем более в нашем уязвимом положении. Однако, всего через несколько секунд, коровообразное чудовище снова издает стон и, неловко поднявшись на ноги, заваливается на бок и давит всем весом на одну из сторон клетки. Моги вынуждены придерживать клетку, поскольку вся конструкция угрожает развалиться, и звать на помощь других. Тем временем, гибридный монстр бьет в решетку раздвоенным копытом, превращая почти в мясо морду одного из могов.
— Я попросил ее отвлечь внимание на себя, — шепчет Девятый; еще больше могов спешит к клетке, пытаясь обуздать плод своих экспериментов. — Бедняжка была рада помочь.
Животная телепатия Девятого действует безотказно. Словно, наконец, обретя цель в жизни, корова бьется, мечется по клетке, и даже насаживает одного мога плечом на рог. Неразбериха позволяет нам проскочить через столпотворение перед теплицей и продолжить путь к ангару.
Нас останавливает звук выстрела. Оглянувшись, вижу как офицер убирает бластер. На виске коровы дымится дыра. Она грузно падает на пол клетки и больше не двигается. Мог рявкает несколько приказов, и могадорцы начинают затаскивать труп на корабль.
Я напрягаюсь, и Девятый мне шепчет:
— Уж лучше так. Она испытывала дичайшую боль.
Отдалившись от наибольшего скопления могов, я без боязни шепчу в ответ:
— Что они с ней делали?
Девятый отвечает не сразу:
— Мы, как бы, не успели поболтать по душам, но, по-моему, они пытались выяснить, как сделать ее более продуктивной. Они, э-э, экспериментируют с экологией.
— Ненормальные, — бормочет Марина.
Мы спешим к ангару. Справа от нас, на краю взлетно-посадочной полосы, стоит три маленьких, блюдцевидных могадорских судна. Команда техобслуживания из пяти могадорцев крутится вокруг одного из них, с довольно озадаченным видом демонтируя электросхемы из-под дна судна. Похоже, и у могадорцев случаются поломки. Не считая этих ребят, путь свободен.
Огромные двери ангара, сделанные из листового металла, вполне широкие, чтобы принять маленький самолет, приоткрыты всего на пол метра, как раз достаточно, чтобы мы могли протиснуться в них по одному. Внутри ангара горит свет, но, всё, что я вижу сквозь щель — это пустое пространство. Марина медленно подходит к дверям и, остановившись, заглядывает внутрь, а я оглядываюсь через плечо: позади все по-прежнему — моги продолжают грузить оборудование на корабль, совершенно не осознавая, что мы только что пробрались через их ряды.
— Ну что там? — шепчет Девятый, и я прямо чувствую, как он вытягивает шею, пытаясь заглянуть сквозь щель в дверях ангара. Но не успеваю я ответить, как Марина судорожно втягивает воздух. Мою руку жалит резким холодом, как будто я внезапно схватила кусок льда.
— Блин, Марина! — шиплю я, но она не слушает, а вместо этого устремляется сквозь двери. С онемевшей от холода рукой, мне приходится приложить нереальное усилие, чтобы ее не отпустить. Я тяну Девятого вслед за собой, и его плечо задевает стальную дверь. Его ворчание заглушается гулким металлическим дребезгом.
Ангар практически пуст, могадорцы уже вытащили отсюда все свое имущество. Большие прожекторы светят вниз со стропил, подсвечивая металлический стол и стул в центре помещения. Это все, что осталось в ангаре. Идущий сверху свет создает длинные тени на бетонном полу.
На столе лежит тело Восьмого.
Он завернут в черный мешок для трупов, расстегнутый до талии. На нем нет рубашки, и рана размером с четвертак, куда Пятый нанес ему удар ножом в сердце, ясно видна на груди. Его смуглая кожа приобрела пепельный оттенок, но Восьмой все равно выглядит самим собой, как будто в любой момент телепортируется со стола и сыграет со мной одну из своих раздражающих шуток. К его вискам и вдоль груди прикреплены черные электроды с короткими, хрупкими на вид антеннами. Электроды создают нечто вроде едва видимого глазу энергетического поля, словно через его тело проходит низковольтный постоянный электрический заряд. Полагаю, таким образом моги поддерживают тело Восьмого в неизменном виде для своих экспериментов. Помимо электродов, кто-то смыл с него кровь, и, что самое поразительное — ему оставили на шее его лориенский кулон. Украшение тускло мерцает у него на груди. Мне невыносимо смотреть на него такого, но Восьмой выглядит почти безмятежно.
Разумеется, не Восьмой та причина, по которой Марина рванула сквозь двери ангара, чуть намертво не отморозив мне руку.
Около Восьмого, уронив голову на руки, сидит Пятый.
Он скрючился, подавшись вперед, словно желает сложиться пополам. Сквозь толстую марлевую повязку на глазу, который Марина выколола ему на болоте, начинает просачиваться сукровица, образуя бледно-розовое пятно. Здоровый глаз покраснел, как будто Пятый плакал или не спал, а может быть, и то и другое. С тех пор, как мы последний раз видели Пятого, его голова успела стать гладко выбритой, и я гадаю, как скоро на ней появятся его собственные могадорские тату. На нем могадорская военная форма, схожая с одеянием офицера, командующего погрузкой на корабль. Однако костюм Пятого сильно измят, пуговицы вокруг шеи не застегнуты, и вообще, он ему как будто маловат.
Быть не может, чтобы одноглазый предатель не услышал, как мы вошли. Благодаря Марине, мы наделали массу шума, проходя сквозь двери, а пустота ангара эхом разносит все звуки вплоть до того места, где я вдруг с угрожающей громкостью слышу свое собственное дыхание. Но что еще хуже — это глухой рык, доносящийся от Марины, словно она подавляет пронзительный крик, готовая наброситься на Пятого. Я чувствую, как позади меня Девятый практически перестает дышать.
