Кто-то спросил из глубины салона:

– Но почему именно мы?

– Да потому, что мы единственная группа в городе на данный момент, прошедшая курс по освобождению самолетов. Ещё вопросы?

Вопросов больше не задавали. Ехали молча, чего давно не было. Каждый думал о своём. Я, из-за этой неожиданной встречи, вспоминал своё «боевое» детство. Как раз после седьмого класса я и начал активно заниматься спортом и, можно так сказать, что «Громозека» со товарищи и дали такой толчок. Собирался стать военным, как отец, и стал им.

А вчера опять звонил мой друг, Савин Олег. С ним я с первого по десятый класс сидел за одной партой. Он, не знаю в который раз, интересовался – когда я снизойду до того, что наконец выполню обещание и появлюсь на встрече выпускников, и так пропустил уже кучу «сборищ». А я что могу сделать? В отпуск не отпускают. Второй год без него, родимого. Мало того, мы уже полгода находимся на казарменном положении.

Но вчера мой рапорт наконец подписали, с завтрашнего дня я в отпуске. Только последний день больно уж динамичный выдался.

Самолёт стоял на самой дальней стоянке. На самом краю летного поля маячили многочисленные пожарные машины. Белкин выпрыгнул из автобуса и сразу заорал, показывая на пожарные расчёты:

– Убрать с глаз долой. Пусть будут поблизости, но не на виду.

Обернулся к высаживающимся бойцам.

– Всем приготовиться, Вязов со мной.

– Николаич, я-то зачем тебе в штабе?

– Будешь за моего зама, раз остался без группы.

Прошли к одноэтажному кирпичному зданию, ощетинившемуся множеством антенн. В комнате, уставленной аппаратурой, у большого стола сгруппировались люди, очевидно, входящие в «Штаб».

Командир сразу представился:

– Подполковник Белкин. Новости есть?

– Требуют немедленного вылета, – доложил седой майор, – иначе взорвут самолет. Тянем время, как можем.

– Сколько пассажиров на борту?

– Сто семьдесят два. Есть дети, их пятнадцать. Уже получены все данные о пассажирах. Мы поговорили с пилотами и по описанию нападавших определили двоих. Вот их данные.

Мы склонились над снимками, сделанными с камер видеонаблюдения. На фото стояли типичные европейцы. Данные регистрации подтверждали – русские они.

– Внимание! – крикнул наблюдатель. – Открылась дверь.

Мы приникли к окнам. Из передней двери самолета выкинули какой-то предмет. Он покатился по бетонке, и вдруг…

Бабах!

– Мать-перемать! Как могли пронести в самолёт взрывчатку?

Белкин повернулся к техникам.

– Связь с бортом есть?

– Да, пилоты на связи.

Подполковник взял трубку.

– Говорит подполковник Белкин, с кем я говорю?

– Командир корабля пилот пе-ка Астанычев.

Майор пододвинул листок с именами экипажа. Белкин пробежался глазами по списку.

– Как обстановка, Александр Сергеевич?

– Требуют немедленного вылета, а то взорвут самолёт. Орут, что такой взрывчатки у них в бутылках много. Ещё требуют открыть кабину, иначе начнут резать заложников.

– Понятно. Связь с салоном есть?

– Да есть.

– Переключи.

Белкин закрыл рукой микрофон и тихо сказал технику:

– Включи на динамик.

В динамике раздался испуганный голос бортпроводницы:

– А-ало?

– Спокойно, не надо нервничать, они рядом?

– Да, тут.

– Передай трубку.

Раздался грубый голос:

– Слушаю.

– Говорит подполковник Белкин. С кем я говорю? – спросил Белкин, косясь на лист с данными регистрации.

– Не важно, начальник. Важно, как скоро самолёт поднимется в воздух.

– Раз я слышу голос, то у него есть имя.

– Хорошо, начальник, называй меня просто – Дед.

– Пусть будет Дед, – усмехнулся одними губами Белкин, – я слышал, лететь собираетесь аж в Иран, а не подумали, что горючки не хватит?

– Не твоё это дело, начальник. Сами разберёмся. Ты давай решай с вылетом, а то мы начнём заложников на мелкие кусочки шинковать.

– Мне нужно время. Три часа.

– Полчаса, начальник, а дальше будет первый труп. А если что… ты видел – взорвать самолет у нас есть чем. Решай.

Белкин положил трубку и матюгнулся. Тут дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел седовласый, плотный мужчина в темном костюме. Все подобрались, так как это был генерал-лейтенант Авраменко Борис Иванович, начальник областного управления. Он крут на быстрые меры, независим от вышестоящего начальства и славился новаторством, которым всегда экспериментировал в подразделениях. Носил негласное прозвище «Большой аврал», о чём знал и старался оправдывать. Сразу потребовал доклад, который ему совсем не понравился. Особенно о присутствии детей на борту и наличии взрывчатки у террористов.

– Говорите, продемонстрировали?

– Так точно, кинули на бетонку малый заряд. На вид будто бы бутылочка. Возможно, какая-то жидкость…

– Пронести на борт отдельно ингредиенты к жидкой взрывчатой смеси можно. А вот сколько её у них?

– Хреново, – и генерал забарабанил пальцами по столу. – А сколько горючки в баках?

– Сорок тонн. Под завязку.

– Черт! – Авраменко опять забарабанил пальцами. – Какие будут мысли? То, что у террористов есть Ве-Ве, не отменяет операцию. Выпускать в полёт потенциальную бомбу нельзя. Кто знает, чего там у них на уме? И куда на самом деле они полетят? Вдруг уронят борт на кремль или ещё куда?

– Но в пилотскую кабину они не попали. И направить самолет, куда им вздумается, они не смогут.

Генерал взглянул косо на седого майора.

– А вы уверены, что пилоты не под контролем у террористов?

– Уверен, товарищ генерал-лейтенант.

– Мне бы твою уверенность, майор. Так что думайте – как будем действовать, а я обеспечу всем, что понадобится.

– Надо как-то вывести детей из самолета, – сказал Белкин. – На что-нибудь обменять.

А если? От пришедшей мысли чуть не подскочил. Зашептал на ухо Белкину:

– Есть идея, Николаич.

Но у генерала чересчур чуткий слух:

– Чего там шепчетесь? – раздраженно сказал он. – Говорите всем, если дельная мысль.

– Капитан Вязов, – представился я и начал излагать идею: – Не известно, куда они на самом деле полетят, но от дозаправки точно не откажутся. Сообщить, что топлива на борту мало, хватит только до места назначения рейса. Предложить в обмен на него отпустить женщин и детей. Только под видом дозаправки наоборот слить горючее, но так, чтоб движки поработали немного. Это хоть как-то снизит вероятность пожара в случае взрыва.

Многие скривились. Ясно, что такие меры от взрыва горючего не спасут, но хоть что-то.

– Продолжайте… – кивнул Авраменко.

– Пока сливают горючку, разместить группы у аварийных люков, в том числе в пилотской кабине. Затем, зацепить самолет тягачом и имитировать его движение по рулёжке, чем немного ослабим внимание, затем тягач разворачивает борт у ве-пе-пе, типа на взлет, и тут штурм.

– Что же, возможно, это самый подходящий вариант.

Генерал взглянул на Белкина:

– При таких условиях твои бойцы смогут сработать чисто?

– Смогут, товарищ генерал! – браво ответил подполковник Белкин и незаметно для Авраменко показал мне кулак.

– Хорошо, – кивнул тот, – готовьтесь. А я прикрою вас от трусов свыше.

Сам он трусом никогда не был. Начинал простым опером и славился не только крутым характером, но и физической силой, отличаясь от типичного образа «брюхоногого» генерала.

– Будешь руководить операцией, – поднялся Авраменко, наставив палец на Белкина, – справишься – станешь полковником, нет – разжалую до лейтенанта. Всё, работайте.

И вышел. Белкин тут же на меня зашипел:

– Ты как себе всё представляешь? Мать-перемать! А если при движении самолёта бойцы с корпуса послетают? – Затем вдохнул-выдохнул и сказал спокойно: – Ладно, будем работать. Ты давай распределяй людей по группам, вводи в курс, затем на общий инструктаж. А я поторгуюсь насчет «доптоплива».