Через три недели после свадьбы он умер. Когда сердце Александра остановилось, Носик лег ему на ноги и два часа не уходил, прощался.
После
После смерти известных людей остается наследие, которое нередко потом оказывается предметом споров и раздоров между людьми, считающими себя причастными к прошлой жизни умершего. Предметом спора после смерти Кайдановскго стали не только квартира, мебель и книги, но и Зина с Носиком. К спору по наследству, кроме дочерей и трех бывших жен, пристали и чужие люди, не состоявшие ни в каком родстве с Александром, а просто знавшие его много лет. Возле каждой знаменитости существуют такие люди. Друзья Александра раскололись на два враждебных лагеря. Инна, абсолютно непосвященная и не подготовленная к сложным взаимоотношениям окружавших Кайдановского людей, долго не могла во всем разобраться. Она не понимала, как могут люди, которые еще недавно сидели с ней за одним столом и ели ее стряпню, которые, как ей казалось, хорошо к ней относились, ненавидеть ее теперь. Долго она не могла привыкнуть и к смерти мужа.
В тот последний день Александр, как всегда, встал в восемь утра, принял контрастный душ, прогулялся до завтрака. От лучезарного счастья до трагического финала их отделяло одно мгновение. За завтраком обсуждали, как будут они жить, как будут снимать кино.
- С ребенком нужно не затягивать,- сказал Саша.
Он хотел сына. И вдруг ему стало плохо. Примчалась "скорая", началась суета. Инну просили что-то принести, что-то унести, потом попросили выйти за дверь и... конец. А еще третьего дня они вечеряли вдвоем. Саша был в прекрасном расположении духа, был домашним и близким, каким Инна больше всего его любила. Они сидели друг против друга за толом. Между ними стояла роза в вазе. Темно-алая, на высоком толстом стебле роза, которую принесла Инна. Не он, а она дарила ему цветы, и Саше это очень нравилось. Они сидели, оба поставив согнутую в локте правую руку на стол и, сжав пальцы в кулак, стукались обручальными кольцами и при этом Саша спрашивал: "Ты моя жена?" - "Я твоя жена",- откликалась Инна, и кольца позвякивали одно о другое. "А я твой муж!" - "А ты мой муж".- "А ты моя жена..."
Недавно Инне приснился сон. Вообще за все время Саша приснился ей только раз. Это было вскоре после его смерти. Как будто он пришел к ней только на одну минутку. Она обрадовалась и испугалась, что он снова оставит ее, и все спрашивала: "Где ты? Я хочу к тебе, я хочу быть с тобой".- "Тебе туда нельзя",- ответил Саша, и она проснулась. В темной комнате никого не было, только Зина и Носик посапывали во сне. А тут ей приснился светлый и радостный сон. Этот сон был связан с Сашей, но конкретно не снилось ничего, просто было ощущение радости от его присутствия и как будто бы он сказал ей, что пора начинать новую жизнь.
ЛЮБИМАЯ НЕВЕСТКА СЕРГЕЯ МИХАЛКОВА
- Только на тебя у меня была надежда, что ты мне в старости кружку воды подашь,- грустно произнесла Таточка, глядя, как Наташа собирает чемодан. Наташе было жаль свекрови, как жаль было и михалковского дома, и уютной комнаты, заботливо убранной и обставленной Таточкой, и своей недолгой жизни в этом гостеприимном семействе, но оставаться смысла не было - ведь они с Андреем только что официально развелись.
Чистый лист бумаги
Если бы второй режиссер картины "Первый учитель", которую задумал снимать Андрей Михалков-Кончаловский, не забыл записать фамилию девушки, выбранной на роль главной героини, то, возможно, Наталья Аринбасарова не стала бы известной актрисой и не вышла бы замуж за Андрея Кончаловского. Но он забыл, и когда позвонил в балетное училище, где они с Кончаловским накануне были, то ему на том конце провода вежливо и охотно подсказали: "Вам, наверное, Наташа Аринбасарова нужна?" - "Точно, она!" - обрадовался второй режиссер.
Девочка-казашка показалась Кончаловскому незнакомой, и первые минуты он был несколько озадачен. Поговорив с Наташей, он уточнил: "А есть у вас в училище еще девочки из Казахстана?" - " Целых пять! - заявила простодушная Наташа.- Приезжайте, я вас со всеми познакомлю". И он действительно приезжал еще раз, но почему-то все-таки остановился на Наташе Аринбасаровой.
Наташа в ту пору выпускалась из балетного училища. Был май, шли государственные экзамены. Мама приехала из Алма-Аты, чтобы поддержать ее в этот ответственный момент. Наташа страстно любила балет и ни о какой кинокарьере даже не задумывалась, но одно обстоятельство омрачало ее будущее: в старших классах обнаружилось, что у нее развивается порок сердца. Это означало, что Наташа, при всех ее способностях, не сможет стать солисткой балета.
Переполошив балетное училище, киношники куда-то пропали, и Наташа вскоре забыла об этом, как вдруг на ее имя пришла телеграмма из Фрунзе. Ее вызывали на кинопробы. Мама категорически не хотела отпускать Наташу. Променять балет на какое-то там кино? Ведь Наташе нужно ехать в республиканский театр оперы и балета завоевывать там положение, а на съемках она потеряет форму и что тогда? В унисон с мамой были и балетные педагоги: "Кто ж не знает, как в кино портят девочек, как ломают им судьбы?!" И Наташа дала ответную телеграмму с отказом сниматься. Кончаловский позвонил тут же. Сначала дико ругался, орал, потом стал просить, а затем умолять Наташу приехать. "Первый учитель", по повести Чингиза Айтматова, был его дипломной режиссерской работой, и провалить ее он никак не мог. Войдя в его положение, Наташа решила все-таки приехать на пробы. Ведь еще ничего неизвестно, может, и не утвердят, тем более в театре сейчас не сезон. Мама полетела во Фрунзе вместе с ней.
- Слишком рафинированная,- придирчиво разглядывая Наташу со всех сторон, произнес художник картины Михаил Ромадин.
Оператор Георгий Рерберг и Кончаловский согласно кивнули.
- Надо ее фактурить,- дополнил свои замечания Ромадин.
Наташа совершенно не понимала, что все это означает, только придирчивые и бесцеремонные мужские взгляды сильно смущали, но мама была рядом. По сценарию Наташа знала, что должна будет играть девочку-сироту, но когда ее нарядили в несуразное платье, вымазали лицо темным гримом, остригли ногти и загнали под них "грязь", а вдобавок ко всему костюмер, не спросясь, больше чем наполовину отхватила ножницами ее роскошные черные волосы, она пришла ужас. Но все происходило на ее глазах так быстро и непонятно, что она не успела отреагировать. Из оставшихся волос сплели косички и взбили на макушке колтун. Ромадин прожег спичками несколько дырок на жилетке, а потом, хорошенько потоптав ее ногами, протянул Наташе и сказал: "Надевай".
Но в том-то и заключается магия кино, что, попав в его плен однажды, уже невозможно вырваться.
- Дочка, неужели тебя не утвердят? - волновалась мама спустя два дня, когда они сидели на лавочке во дворе студии в ожидании решения худсовета, забыв уже, как ее саму отпаивали валерьянкой на кинопробах.
Кончаловский в своей требовательности на съемочной площадке временами доходил до грубостей и бывал даже жесток. Он держал Наташу впроголодь - "У тебя такие щеки, что со спины видны, в крупный план не влезают!" - никогда не хвалил, а однажды, желая добиться от нее наибольшей достоверности переживаний, влепил звонкую пощечину.
- Не надо меня бить,- взмолилась очумевшая от боли Наташа,- я вам сама все сыграю!
Но вместе с тем она видела, как он работает и как много он работает, с каким упоением и самоотдачей. Время от времени вечерами после съемок они гуляли, Андрей рассказывал Наташе о своей семье, о маме, а иногда они слушали пластинки Баха на проигрывателе "Юность", и Андрея эта музыка приводила в такой экстаз, что он даже плакал. Потом был день рождения Андрея, а через месяц Наташе стукнуло восемнадцать. Вся съемочная группа весело отмечала эти важные события их маленького коллектива. Когда съемки подходили к концу, Наташе все чаще становилось тревожно и грустно: что же будет дальше? А вдруг не будет ничего? Андрей уехал в Москву показывать отснятый материал, а когда вернулся, сказал Наташе: "Я ехал в троллейбусе по улице Горького, вспоминал тебя, и вдруг меня осенило, что я должен на тебе жениться. Я на мгновение даже ослеп от этой своей догадки".
