Расцвело искусство ювелиров, работавших с золотом и серебром. Мебель, музыкальные инструменты и игральные доски расписывались и покрывались лаком, а также украшались инкрустацией из перламутра, панциря черепахи и драгоценных металлов, причем в орнаменте преобладали животные и растительные мотивы. Обратную сторону зеркал покрывали слоем золота или серебра и украшали пышным орнаментом, сменившим абстрактные и магические узоры древности. Великолепными достижениями было отмечено искусство изготовления керамики — появилась цветная глазурь, был создан более совершенный фарфор. Среди глиняных изделий важное место занимали фигурки, которые клали в могилу вместе с усопшими, — игрушки, лошади, двугорбые верблюды, чиновники, слуги, танцовщицы и музыканты, но чаще всего женщины, которые изображались верхом на лошади и даже играющими в поло.

Наивысшего расцвета достигла поэзия. Этот вид искусства не только пользовался покровительством при дворе и привлекался для разнообразных церемоний, но также занимал важное место в системе экзаменов на государственные должности. Прошедшие отборочные тур в провинции приглашались на экзамен в столицу, в ходе которого они должны были сочинить стихотворение, и изящный слог становился для кандидата не только художественным, но и социальным достижением. Стихи сочиняли на приемах, вечеринках, во время массовых гуляний, в гостях у друзей и у порога запертой двери, говорящей об отсутствии хозяина. Поэзия служила также средством продвижения по службе — стихи преподносились влиятельным покровителям или помогали проникнуть в закрытое общество. Государственные чиновники, выезжавшие по делам службы или к месту нового назначения, записывали поэтические строчки на беленых стенах постоялых дворов, и к этим строкам нередко добавлялись стихи следующих постояльцев. Для распространения своих творений поэты использовали свитки, а лучшие произведения передавались из уст в уста или перекладывались на музыку и становились песнями (в частности, их исполняли проститутки Чаньани, с которыми любила проводить время «золотая молодежь»).

В основе поэтического размера лежало количество слогов в строке — чаще всего пять или семь, — а также тональная структура и ритм. Время глаголов, местоимения, предлоги, единственное и множественное число, определенный или неопределенный артикль — все это по большей части отсутствует в китайском языке и передается смыслом, что открывает возможность для разнообразных интерпретаций.

Поэты рассказывали о своих чувствах, обращались к даосским мотивам, описывали исторические или легендарные события, природу, а также вымышленные места и происшествия минувших дней, пользуясь многочисленными энциклопедиями, содержавшими сведения о животных и растениях, а также сочиняли короткие сценки, ставшие предшественницами драматических произведений. На взгляд современного читателя их произведения по-прежнему полны неотразимого очарования и поражают яркостью воображения:

Это строки из стихотворения Ли Бо, который вместе с Ван Вэем заслужил славу выдающегося поэта эпохи. Но пальма первенства все же принадлежит Ду Фу, которого все следующие поколения чтили, как на Западе чтят Шекспира.

Поэтический дар Ду Фу достиг зрелости, когда он стал свидетелем крушения блестящей эпохи правления императора Сюань-цзуна; значительная часть творчества поэта посвящена этим трагическим событиям. В 751 году китайская армия, отправленная на крайний запад империи, чтобы остановить продвижение арабов, была разбита у реки Талас, в результате чего этот регион оказался открытым для проникновения ислама. (В сражении были захвачены в плен мастера, владеющие секретами изготовления бумаги; их привезли в Самарканд, где они открыли мастерские, и оттуда это ремесло попало в Багдад, религиозный и культурный центр мусульманского мира, а затем и в Европу, куда его привези захватившие Испанию мавры, через тысячу лет после изобретения, сделанного во времена империи Хань.) В следующем году умер всесильный первый министр Ли Лин-фу, продержавшийся на вершине целых девятнадцать лет. После смерти он был обвинен в предательстве своим преемником Ян Го-чжуном и лишен всех званий; пятьдесят его родственников были отправлены в ссылку или подверглись другим наказаниям, имущество бывшего министра конфисковали, а его самого похоронили как простолюдина, вытащив из саркофага все ценные погребальные принадлежности. Однако сменивший его Ян Го-чжун, двоюродный брат Драгоценной Супруги, не мог сравниться с ним в компетентности, и это обстоятельство, вкупе с устранением императора от государственных дел, открыло дорогу к катастрофе.

За разгромом у реки Талас последовали новые неудачи и поражения на западной границе страны, но наибольшую опасность представляли войска самой империи, расквартированные на северной и северо-восточной границах. Ими командовал честолюбивый наместник, в жилах которого текла согдийская и тюркская кровь; он начинал с должности толмача в маленьком городке и быстро поднялся по служебной лестнице. Его звали Ань Лу-шань — согласно преданию этот высокий и крепкий человек был сыном ведьмы, и при его рождении вокруг дома появилось яркое сияние, от которого завыли дикие звери, — и он жестоко враждовал с Ян Го-чжуном. Когда министр заподозрил Ань Лу-шаня в мятеже (из-за просьбы набрать стражу из людей некитайского происхождения), император, следуя привычке использовать евнухов в качестве личных представителей, отправил одного из них выяснить намерения Ань Лу-шаня. Но Ань Лу-шань подкупил посланника, чтобы тот сообщил о его абсолютной преданности императору. Отношения между Ян Го-чжуном и Анем продолжали ухудшаться — особенно после того, как подкуп евнуха был раскрыт и несчастного казнили. В декабре 755 года Ань Лу-шань, опасаясь отставки и опалы, поднял мятеж. Страна на семь лет погрузилась в кровопролитную гражданскую войну.

Боевые действия начались с броска Аня на юг, такого стремительного, что уже через несколько недель он достиг Великого канала в ста пятидесяти милях от Лояна, второй столицы империи. Когда до него дошла весть, что император казнил его сына, а жену заставил покончить жизнь самоубийством, Ань Лу-шань вырезал весь гарнизон близлежащей крепости. Сломив слабое сопротивление поспешно набранных рекрутов, он занял Лоян. Однако наступление на Чань-ань было остановлено имперской армией у неприступного перевала Дун-гуань.

Затем наступил период шаткого равновесия, когда мятежники сражались с верными императору войсками на севере и востоке страны. Ань Лу-шань объявил себя императором новой династии, и тогда Сюань-цзун был вынужден призвать на помощь войска, расквартированные на западе империи, и оставить Восточный Туркестан беззащитным перед тибетцами и уйгурами, так что китайцы на многие столетия утратили контроль над этим регионом. Он также назначил военных наместников по всей империи, которые забирали себе полномочия центра, и плачевные последствия этого проявились достаточно быстро.

Войска Ань Лу-шаня терпели поражение повсюду, и он был вынужден ослабить свою армию, стоявшую у перевала Дун-гуань, который охранял Чаньань. Ян Го-чжун посчитал момент подходящим для контрнаступления. Его настойчивость помогла преодолеть сомнения императора Сюань-цзуна, который приказал своим нерешительным военачальникам перейти в наступление у перевала. В результате армия императора попала в засаду в ущелье между Хуанхэ и горами и была безжалостно уничтожена.

Когда весть о разгроме достигла Сюань-цзуна, он посреди ночи бежал из Чаньани. В сопровождении Драгоценной Супруги, Ян Го-чжуна, нескольких евнухов и небольшого кавалерийского эскорта он направился на юго-запад, в сторону современной провинции Сычуань. Трудное путешествие по горам превратилось в настоящий кошмар, когда взбунтовался эскорт императора. Сначала мятежники убили Ян Го-чжуна, обвинив его в поражении на перевале Дун-гуань, а затем потребовали от Сюань-цзуна, чтобы тот убил Драгоценную Госпожу, которую они ненавидели за ее влияние на императора; беспомощный Сюань-цзун приказал главному евнуху ее задушить.