Она такая милая.

Кэри брезгливо фыркает и пытается встать. Его качает.

— Что ж, всё было зашибись, пока Харрисон не начал плакать. Хотя чего я удивляюсь, он ведь только что и делает — плачет. Спасибо тебе, Харрисон.

Его слова приводят Харрисона в чувство:

— Я не…

— Ты, да, Харрисон. Всё время ноешь.

— Какого хрена ты прицепился к нему? — злится Трейс. — Пусть себе плачет.

— Да он только и ревет! Я не хочу расклеиваться и плакать. — Кэри трет глаза. — Я так устал. Хотел просто напиться и…

— И напился, — замечает Райс.

— Он просто поделился с нами своими мыслями и чувствами, — говорю я. — Это всё, что он сделал.

— Да, но не … — Кэри машет рукой в сторону Харрисона и теряет равновесие. На секунду его опасно кренит, но он выпрямляется. — Не так же. Зачем нам было всё это выслушивать? Я не хочу этого слушать. Это так чертовски жалко…

— Прости, — извиняется Харрисон. — Я не хотел…

— Он может рыдать сколько ему влезет, если ему того хочется, — говорит Трейс. — И я никогда не видел, чтобы ты плакал.

— О, дай угадаю, — вскидывается Кэри, — дальше ты скажешь что-нибудь о своих мертвых родителях и о том, что я убийца, потому что убил их.

— Да, что-то в таком духе. А точнее — именно это и скажу.

Они смотрят друг другу в глаза. Я наблюдаю за Трейсом. Он выдерживает взгляд Кэри, не моргая. Кэри первым уступает, и таким образом, какого я не ожидала, какого никто из нас не ожидал. Он прижимает ко лбу кулак и говорит:

— Вы думаете, что я этого хотел.

— Кэри, не начинай, — просит Грейс.

— Нет, послушайте. Вы думаете, что я этого хотел, — повторяет он. — Вы на самом деле считаете, что я хотел остаться с вами без них? — Он смеется. — Считаете, я этого хотел? Правда? — Кэри делает шаг назад. — Нет. Я этого не хотел. Мне нравилось то… то, что они с нами. — Он опускает руку. — Это не должны были быть они. Это должен был быть…

Он смотрит на нас, потерянный, а я жду, что он закончит предложение, прекрасно осознавая, что он никогда этого не сделает. «Это должен был быть я». В эту секунду Кэри для меня становится мной. Из парня, офигенно успешного по части выживания, он превращается в парня, считающего, что он должен был умереть.

Он становится тем, кого я наконец-то понимаю.

Кэри качает головой и, шатаясь, выходит из зала. Его достали мы, достало всё. Мне хочется пойти за ним, сказать ему, что он такой не один.

Хочется спросить его, как мы можем помочь друг другу.

Грейс ловит мой взгляд. Открывает рот, закрывает его и смотрит в сторону. Она больше не выглядит радостной. Я чувствую, что кто-то должен хоть что-нибудь сделать. Наверное, это должна быть я.

— Я найду его, — встаю я, и мир качается перед глазами.

— Не нужно, — говорит Трейс. — Пусть помучается.

— Я пойду с тобой, — поднимается Райс.

Мне не нужна его компания, но, похоже, никуда от нее не деться. Райс ровнее держится на ногах, чем я, поэтому, выйдя из зала, я плетусь позади него. Он, кажется, знает, где искать Кэри. В библиотеке. Тот сгорбился за одним из столов, положив голову на руки.

— Оставьте меня в покое, — невнятно просит он. — Пожалуйста.

— Давай мы поможем тебе вернуться и уложим на мат, — говорит Райс.

— На мат. У меня даже кровати больше нет. Ни у кого из нас ее нет. Вы это осознаете? Мы не можем пойти домой. У нас больше нет кроватей. — Он поднимает голову и смотрит на нас. У него остекленевший взгляд. — Мы не можем пойти домой, Слоун.

— Меня это устраивает.

— Почему? Тебе что, лучше здесь?

— Ладно. Хватит. — Райс встает позади Кэри и поднимает его на ноги.

— Я не вернусь в зал, — отталкивает его тот.

— Тогда пошли в медицинский кабинет, — предлагает Райс.

Мы ведем его туда. Кэри приходится обхватить нас с двух сторон руками, чтобы не распластаться по дороге. Приняв на себя его вес, мы идем медленнее. Его ноги не слушаются, подгибаются, и когда мы проходим мимо одного из классов, он заходит внутрь, блюет в мусорную корзину и сплевывает.

— Уже лучше, — бормочет он.

И, действительно, ему легчает. Он говорит, что хочет просто поскорее вырубиться. Мы доходим до медкабинета, и он плюхается на кушетку, а Райс снимает с него ботинки.

— Я убийца, — говорит Кэри. — Я. Убийца.

— Нет, ты пьян. Проспись.

Я не хочу, чтобы Кэри замолкал. Хочу, чтобы он закончил то, что собирался сказать в зале. Хочу услышать, что кто-то еще махнул на себя рукой. Мне нужно это услышать.

— Это должен был быть ты, да?

— Слоун, — бросает на меня взгляд Райс.

— Что? Нет, — моргает Кэри. — Это должен был быть Харрисон.

— Вот привязался к нему, — ворчит Райс.

— Мы даже не знали его… — Кэри с трудом садится. — Райс, помнишь, как мы его нашли? Мы его совсем не знали, а оказалось, что он учится в нашей долбаной школе. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, насколько он никчемен. Всех остальных… всех остальных мы знали… — Он наклоняется вперед и опускает голову между коленями. — Это должен был быть Харрисон.

— Если бы это был он, ты бы чувствовал себя сейчас так же отвратно.

— Но никто бы меня не обвинял, если бы это был Харрисон.

Кэри тяжело дышит, и я уже думаю, что он сидя заснул, но затем его плечи начинают трястись. Он плачет.

Я поворачиваюсь к Райсу, который в шоке смотрит на Кэри. Он тоже поворачивается ко мне и глазами умоляет что-нибудь сделать. Мол, я же девочка и должна знать, как в таких случаях поступать. Я робко шагаю к Кэри, но не знаю, что делать. Наверное, мне нужно быть пьянее, чтобы придумать, что сказать или чем помочь. Кэри поднимает голову. На его лице печаль.

— На аллее были мертвые, — шепчет он.

Мое сердце слышит это, переваривает и понимает быстрее, чем мозг. Я отступаю на два шага.

— Я знал, что там мертвые.

— Кэри, заткнись, — говорит Райс.

— Это был единственный путь к школе, и никто из нас не знал Харрисона. Наживка.

— Кэри…

— Но Касперы настаивали, помните? Они так настаивали. Они не хотели ждать и я… я не мог сознаться в том, что солгал. Но это не должны… не должны были быть они. Это должен был быть Харрисон. Я всё продумал, это должен был быть… Харрисон.

Его душат рыдания. Он плачет так сильно, что ему снова плохеет. Он сворачивается на боку и крепко зажмуривает глаза. На его лице написана такая боль, что я ее чувствую. Он знал, что на аллее мертвые.

Харрисон был наживкой.

И я вспоминаю… вспоминаю, как Кэри разглядывал аллею, а затем повернулся к нам и сказал, что она пуста, и Касперы… Касперы спешили выйти. Они так стремились добраться до школы, так жаждали обрести стены — убежище, в котором будут в безопасности сами и их дети. Я закрываю глаза и слышу в голове голос миссис Каспер, сказанные ею прямо перед уходом слова: «Слава богу, хоть в чем-то нам повезло». В ее голосе было столько надежды, столько облегчения. А потом…

— Кэри, — зовет Райс.

— Идите. Отвалите от меня.

Райсу большего не требуется. Он берет меня за руку и уводит из медкабинета. Тихо прикрывает дверь и молча смотрит сквозь окошко на Кэри. Мое сердце молотом бьется в груди. Райс разворачивается ко мне:

— Никому нельзя об этом рассказывать.

— Я знаю.

— Я серьезно, Слоун. Никому нельзя…

— Я знаю.

Он тяжело сглатывает, кивает, и мы направляемся по коридору назад в банкетный зал. Я вдруг пугаюсь, что все прочитают по моему лицу то, что я услышала, поэтому я останавливаюсь. Райс тоже. Он ждет, что я продолжу идти, и когда я это делаю, следует за мной. Повернув за угол, я чувствую себя совершенно разбитой и обессилившей. Я прислоняюсь к шкафчику. Не хочу возвращаться в зал. Я к этому еще не готова.

— Тебе нехорошо? — спрашивает Райс.

— Дай мне минуту.

— Виски не очень сочетается с травмой головы?

— Я сейчас не хочу находиться рядом с тобой.

Моя грубость удивляет парня, сказавшего мне убить саму себя, но при этом не давшего это сделать. Он уходит. Проводив его взглядом, я опускаюсь на пол.