Прижав лица к сетке забора, мы внимательно осматриваем территорию.

Улица впереди выглядит пустой и почти обычной, как в нормальное утро, когда мир только начинает просыпаться. Но стоит нашим глазам привыкнуть к темноте, как медленно проявляется то, что совсем не нормально. Окна в доме на противоположной стороне улицы разбиты, а передняя дверь широко распахнута. На газоне лежит что-то, напоминающее очертаниями человеческое тело. У телефонного столба стоит искореженная, врезавшаяся в него машина, и я представляю человека, погибшего во время столкновения и так и лежащего на руле. Неплохой способ уйти. Больше мы ничего не видим.

Никаких мертвых.

Может быть, они всё еще у Руссо?

Райс пробует открыть дверцу забора. Закрыта.

— Мы должны перелезть одновременно, — говорит он.

Мы вставляем носки кроссовок в сетку. Она трясется и дребезжит от нашего веса, а бейсбольные биты бряцают по металлу. Райс задерживает дыхание. Перекинув ноги на другую сторону забора, он спрыгивает. Спрыгнув за ним, я мягко приземляюсь. Райс хватает меня за руку и тянет за живую изгородь в углу школы.

— Видела что-нибудь? Видела?

Я мотаю головой. Мы на цыпочках идем вдоль здания по клумбам, пока не доходим до бетонной дороги, ведущей к главному входу. Прячемся в тенях каждый раз, как издаем какой-нибудь звук, а потом ускоряем наше продвижение. Наконец мы достигаем другого конца школьного здания, минуем велосипедную стойку и останавливаемся у школьной стоянки.

— Что, если его покусали? — спрашивает Райс, и я готова поклясться, что его вопрос вызывает у нас одну и ту же мысль:

«Почему никто не подумал об этом раньше?».

— Он же не вернулся к жизни, — говорю я. — Значит, его не покусали.

Затем я ступаю на школьную стоянку, ощущая себя такой храброй и несокрушимой, какой никогда в жизни себя не ощущала. И это, наверное, очень странно, потому что я готовлюсь умереть. Утренний воздух приветливо ласкает кожу.

— Слоун, — зовет Райс.

Обойдя машину, я бросаю взгляд на замок зажигания. Ключей нет. Райс делает пару шагов вперед и снова останавливается. Я знаю, что дальше он не пойдет и что с остальным должна справиться я сама. Я продолжаю идти, пока не оказываюсь в центре стоянки, где и вижу мужчину.

Это не мистер Каспер.

Я сразу это понимаю. Я не знаю, кто этот человек, добравшийся до школы, молящий ночью о помощи и лежащий сейчас лицом в асфальт, но на нем кровь и он крупного телосложения, поэтому сразу напоминает мне об отце.

Но это и не мой отец тоже.

Я подхожу к телу. Это не входило в мой план. Я должна была продолжать идти, но вместо этого, по какой-то причине, хочу посмотреть, кто это, хоть это и не мистер Каспер, и не мой отец.

Этот мужчина был кем-то. Он мертв, но был живым. Может, я его знала. Может, мы разминулись с ним как-нибудь на улице. Может, у него в кармане предназначенная кому-то записка, как и в моем. Я сажусь на корточки, обхватываю его плечи ладонями и переворачиваю на спину. У него распухшее, в кровоподтеках лицо. Я быстро осматриваю его тело на наличие укусов, но ничего не обнаруживаю. Я не вижу ничего, что бы могло его убить. Может быть, он продержался так долго, а потом его сердце не выдержало? Он среднего возраста. Лысеющий. От уголков его глаз и губ линиями расходятся глубокие морщины. Как жаль, что нельзя просто лечь рядом с ним и забрать его смерть себе.

— Ты что там делаешь, Слоун?

— Я не вернусь с тобой в школу.

— Что?

— Иди назад и скажи, что это не мистер Каспер.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Я ухожу. — Поднимаю на него взгляд и не знаю, как ему сказать. Как нормально объяснить. Так, чтобы он понял. — Я не могу.

— Ты там умрешь.

— Я знаю.

Он потрясенно открывает рот, но в глазах загорается свет, показывающий мне, что он всё понял. Если понял, то должен скорее вернуться в школу.

Но он продолжает стоять на месте.

Прежде чем Райс успевает что-то сказать или сделать, мужчина открывает глаза.

— Черт! — бледнеет Райс.

Я роняю биту. Она падает на асфальт, пугая своим громким стуком мужчину. Тот издает странный звук — нечто среднее между стоном и воем, садится, вскакивает на ноги и отталкивает меня. Я пытаюсь не упасть, а он бормочет:

— Нет, нет, нет… уйди от меня!

— Всё хорошо, — глупо говорю я. Поворачиваюсь к Райсу, и он качает головой.

Что нам теперь делать? Я не знаю, что нам теперь делать. Это не входило в мой план.

— Это…

— Нет! — Мужчина падает на колени, а потом опять поднимается. — Где Ник? Ник?

Я встаю на ноги и иду за ним:

— Просто…

— Не приближайся ко мне!

— Всё хорошо, — повторяю я. Подхожу к нему, но не успеваю ничего сделать — он бросается на меня и с силой толкает назад. Упав на локти, я морщусь от боли. Медленно поднимаюсь, чувствуя, как по рукам течет кровь, и гляжу на Райса, совершенно парализованного таким поворотом событий.

— Мы можем помочь, — говорю я. — У нас есть убежище.

— Не подходи. Где Ник? Ник? Ник!

Мужчина удаляется от меня, уходя вглубь стоянки, и все громче и громче зовет Ника, кем бы тот ни был. Я разворачиваюсь к Райсу.

— Возвращайся, Райс. Возвращайся в школу…

А затем слышу… дыхание.

Это не мое дыхание, и не дыхание Райса. Мы так не дышим. Оно похоже на отвратительную имитацию жизни.

Этим дыханием они себя выдают.

Так было на Рашмор-авеню. Сначала мы их услышали, и только потом они начали ломиться в дом. Этот жуткий, сдавленный, рваный звук дает понять, что пора бежать. Бежать, как можно быстрее. Мы научились бежать от него, бояться его.

Я осматриваюсь, но не могу найти источник этого звука. Мне нужно знать, откуда он исходит, чтобы направиться к нему. Он эхом окружает нас, приводя Райса в чувство.

— Забудь о нем. Забудь о нем… Нам нужно возвращаться. — Говоря это, Райс пятится назад, к забору. — Слоун, нам нужно возвращаться…

— Я не пойду с тобой, — отвечаю я.

— Ник? Ник!

Нужно как-нибудь заткнуть этого мужика. Заткнуть хотя бы на минуту, чтобы Райс смог вернуться в школу. Я спешу к нему, на ходу подмечая разные детали. Рубашка мужчины полурастегнута. В штанинах дыры. Вся одежда в красных пятнах. Когда я к нему подхожу, он вздрагивает, разворачивается и поднимает кулаки. В голове мелькает образ отца, и я резко торможу.

— Не подходи ближе… не подходи…

Не отрывая взгляда от мужчины, я обращаюсь к Райсу:

— Уходи, пока можешь. Я остаюсь.

— Я не уйду без тебя.

Я оборачиваюсь к нему.

И в это мгновение всё меняется.

По меньшей мере пятеро инфицированных со всех сторон бегут к Райсу, привлеченные криками мужчины. Они словно материализовались из ниоткуда, словно вышли из своего рода спячки. Я ору Райсу, чтобы он возвращался в школу, но он застыл на месте, словно пойманная светом фар лань.

«Я не хочу умереть сегодня, Слоун».

— Беги, Райс! — несусь я к нему.

Я первая добегаю до него, загораживаю своим телом, и на меня бросаются трое инфицированных, мешая друг к другу в борьбе за мое тело. Потеряв равновесие, я клонюсь вперед. Один из мертвых — девчонка — хватает меня за руку и тянет на себя. Райс наконец-то отмирает. Хватает меня за другую руку и тянет на себя. Но чем сильнее тянет он, тем сильнее тянет и девчонка, в то время как другие мертвые толпятся вокруг нее, тоже желая урвать себе кусок. Они все хотят меня. «Я — приз», — приходит глупая мысль, а затем моя плечевая кость выскакивает из сустава. Я кричу. Райс обхватывает биту и бьет ей по руке мертвой девчонки, бьет не разбирая по всем мертвякам, пытаясь высвободить меня, а я думаю о том, что это не поможет, что это конец, когда хватка девчонки ослабевает. Райс хватает меня за руку — ту, где вывихнуто плечо, — и от боли мое сознание проясняется. «Мы не можем вернуться», — осознаю я. Мертвые последуют за нами к двери. И тогда пропадет не только Райс, а все. Я подвергну риску всех, а я не Лили, я никогда не сделаю того, что сделала она со мной…