-- Сначала доброй чаркой мальвазии, а потом -- свежим воздухом, государь. Не улыбается ли вам мысль поехать за Преображенское, слегка поохотиться?

   -- Идет! Идет! -- весело произнес император.

   Он захлопал в ладоши. Четырнадцать с небольшим лет сказались в "могущественном повелителе всея России". Петр Алексеевич как ребенок, как мальчик радовался предстоящему удовольствию.

   Иван Долгорукий пошел отдавать приказания.

   Император спешно доканчивал свое "облачение": поверх охотничьей куртки он надел голубую Андреевскую ленту.

   -- Ваше величество... не извольте беспокоиться!..-- подобострастно лепетал тучный обер-камердинер государя.-- Позвольте мне поправить...

   -- Не надо! -- топнул ногой Петр Алексеевич. -- Неужели ты думаешь, что я не сумею сам сделать это?..

   Иван Долгорукий, подходя к спальне императора с хрустальным графином, наполненным старым венгерским вином, столкнулся у дверей с Остерманом.

   -- Не ожидал столь рано видеть вас! -- насмешливо проговорил Долгорукий.

   -- Помилуйте, что за рано, раз вы собираетесь уже завтракать! -- ответил Остерман со своей знаменитой тонкой улыбкой, указывая на графин с вином.

   Долгорукий покраснел от злости и несвязно произнес:

   -- Государю что-то нездоровится, он жалуется на лихорадку.

   -- Немудрено. В такие морозы его величество слишком много времени проводит на открытом воздухе. Его величество встал?

   -- Да.

   -- Уж не опять ли сборы на охоту?

   -- Вы угадали, -- насмешливо произнес Долгорукий.

   -- В таком случае я могу доставить императору маленькое удовольствие.

   -- Какое?

   -- Беседу с замечательным знатоком лошадей, собак, охоты.

   -- Кто он такой? -- быстро спросил Долгорукий.

   Нотка ревности и страха за то, что может явиться кто-то иной, который, чего доброго, "завладеет" государем, послышалась в голосе Ивана Долгорукого.

   А Остерман спокойно ответил:

   -- Это Бирон, обер-камергер двора ее высочества Анны Ивановны.

   -- Бирон? Я что-то слыхал... Что же этот лошадник делает при дворе Ивановны {Положение Анны Иоанновны при дворе было столь ничтожно, что ее не только порфироносные особы, но и простые смертные величали просто "Ивановной", разумеется, за глаза.}? Объезжает ее кобыл?

   Остерман не успел ответить, так как из покоев императора послышался еще не сформировавшийся голос Петра Алексеевича:

   -- Ваня, скоро ты? Что ты там копаешься!

   Остерман, имевший право входа без доклада, последовал за Долгоруким.

   -- А, это вы? -- несколько удивленно и с худо скрытым неудовольствием спросил император-отрок. -- Что это вам пришла за фантазия столь рано беспокоить себя?

   -- Зная, ваше величество, сколь вы любите лошадей и собак, я решил испросить ваше разрешение на представление вам замечательного знатока этого дела.

   -- А-а! -- оживленно воскликнул Петр. -- В самом деле? Кто он?

   Остерман назвал.

   -- А где он?

   -- Я захватил его с собой. Он в приемной.

   -- Отлично! Так ведите его сюда, мы вместе и поедем на охоту! -- произнес Петр Алексеевич.

   Остерман вышел из опочивальни императора.

   Этим моментом воспользовался князь Иван Долгорукий. Он торопливо налил полный кубок вина и, подав его императору, сказал:

   -- Пейте скорей, ваше величество, пока нет этой старой лисицы!

   Петр Алексеевич рассмеялся и жадно, мелкими глотками осушил кубок до дна.

   -- Ух, хорошо! -- переводя дух, воскликнул венценосный отрок. -- А то во рту было сухо.

   -- Теперь и голова пройдет, государь. -- А ты что же? Пей и ты!

   Остерман возвратился с Бироном.

   -- Вот, ваше величество, -- сказал он, -- имею высокое счастье представить вам обер-камергера двора ее высочества герцогини Анны Иоанновны -- Эрнста Бирона.

   Бирон отвесил низкий-низкий поклон.

   -- Здравствуйте, любезный Бирон! -- весело проговорил юный император. -- О вас наш милый Остерман рассказывает чудеса, как о великом знатоке лошадей. Правда это?

   Бирон снова низко склонился перед императором, и еле заметная судорога передернула его лицо. Упоминание о его "лошадиных способностях" было для него хуже ножа острого: слишком уж много "съел" он "конюхов".

   -- Да, ваше величество, я знаю толк в лошадях; я очень люблю этих благородных животных, -- вкрадчиво ответил он.

   -- Так что же вы торчите в должности обер-камергера в Митаве? -- воскликнул Петр II. -- Хотите, я вас назначу моим обер-шталмейстером?

   -- Почтительнейше благодарю вас, ваше величество, за столь высокую милость!.. -- ответил Бирон.

   -- Так хотите? Ну и отлично! Ты распорядись об этом, князь Иван! -- повернулся император-отрок к Долгорукому. -- А теперь, не теряя времени, в путь-дорогу, господа! Вот сейчас, кстати, мы и проверим ваши познания, господин Бирон.

* * *

   В густом бору за Преображенским, который тянулся на много верст, находился охотничий дом-замок, куда частенько наведывался со своей свитой, во главе с беспутным Иваном Долгоруким, юный Петр Алексеевич.

   Тут проживал целый штат егерей, всегда готовых к приему высокого гостя, а для того чтобы охота выходила веселее, в этом лесном "Парадизе" хранились огромные запасы вина; очень часто появлялись и женщины, только не из числа придворных дам. Об этом чрезвычайно рьяно старался наперсник молодого царя. Эти веселые "охотничьи дамы" -- как величали их в кружке императора -- были по большей части иностранки, которых уже и тогда стало появляться немало в древней столице русской империи.

   Бирон ехал вместе с Петром Алексеевичем. Всю дорогу император, болтая без умолку, засыпал того расспросами о статях, мастях и породах лошадей, и великолепное знакомство Бирона со всем этим приводило отрока-царя в восхищение.

   -- Вот это, Иван, -- знание! -- то и дело повертывался он к своему любимцу Долгорукому.

   -- Это у господина Бирона, очевидно, наследственное, -- надменно улыбнулся Долгорукий.

   Бирон вспыхнул и зло поглядел на "нахального мальчишку", наперсника императора.

   -- Почему наследственное? -- наивно спросил Петр Алексеевич.

   -- Кажется, отец господина Бирона был конюхом у герцогов Кетлеров... -- насмешливо бросил Долгорукий.

   Бирон заскрипел зубами. Кровь бросилась ему в голову.

   -- Прошу простить меня, ваше величество, но я не полагал, что в вашем высоком присутствии мне придется выслушивать дерзости, -- дрожащим от бешенства голосом проговорил он.

   Петр Алексеевич укоризненно поглядел на своего фаворита:

   -- Что это тебе, Иван, пришло на мысль обижать милого господина Бирона?

   -- С тех пор, ваше величество, правда почитается за дерзость? Отец господина Бирона был действительно низшим придворным служащим в кетлеровском митавском замке. Разве я лгу, господин Бирон?

   Что мог ответить на это Бирон? Но в его голове пронеслась угроза:

   "О, погодите, погодите! Скоро я вам покажу, что значит оскорблять такого человека, как я!"

   Необычайное оживление воцарилось в лесном охотничьем замке. Отовсюду сбегались егеря, послышались звуки охотничьих труб.

   Бирон стоял около Петра Алексеевича, и восхищался лошадьми и собаками: -

   -- О, ваше величество, какая у вас великолепная охота! Это страшно нравилось царственному отроку.

   Перед отправлением на охоту состоялся завтрак. Весь стол был уставлен бутылками и графинами. Иван Долгорукий подошел к юному императору и что-то тихо шепнул ему.

   -- Удобно ли? -- донесся до чуткого слуха Бирона ответ императора.

   -- А почему нет? У нас всегда так было заведено.

   -- Ну, хорошо... Пусть идут...

   Распахнулись двери -- ив комнату впорхнули женские фигуры. Одна из них, одетая танцовщицей гарема (баядеркой), подбежала к императору и вскочила к нему на колени.