Вот только все слишком натурально. Пугающе натурально…
Теперь мы долго шли молча, не решаясь нарушить тишину. Я смотрела себе под ноги, разглядывая маленькие камушки, вдавленные в землю. И лишь сейчас поняла, что мы вышли на просторную и ровную дорогу, по которой было очень удобно идти, а лес просто расступился и сейчас стоял по обе стороны от нас.
Провалы в сознании? Кажется, я либо начинаю просыпаться, либо наоборот глубже проваливаюсь в сон. Жесть…
– Хагаце́ны, – вдруг начал дед, напугав меня неожиданной речью, да и словом этим странным, – это такой народ. Предполагаю, ты их видел, когда перестал дышать и покинул тело, – старик бросил на меня косой взгляд, словно пытаясь увидеть во мне какие-то изменения. – Я слышал о подобной способности, – громче произнес он. – Ты перенес разум чуть дальше вперед, когда услышал странные звуки. Это большая сила, но ведь можно и не вернуться. Поосторожнее с этим. Я также слышал, что есть люди, которые вот так вот гуляют во сне, а назад дороги не находят, – и будто специально рассказал это все жутким голосом, цепляющим за живое. – Но ты ведь о хагаце́нах спросил, – снова прервал старик сам себя, улыбаясь, что смог еще сильнее подгадить мне настроение. – Я их и сам почувствовал, это врожденное чутье, так же как и на других, отличных от людей созданий. Считай это взаимной ненавистью, – пожал он плечами. – Они собирают армию, похоже, для похода на людей. Вершитель Дэ́миос не смог договориться с ними, слишком дурной, да к тому же дэвра́к, так что скоро развяжется война… – Дед сделал паузу, раздумывая, что сказать дальше, а я лишь диву давалась, насколько безумен мой мозг. – В общем, это наши враги. А почему я решил, что ты с луны свалился? Так все, что я сказал, каждый ребенок в Гвадаа́ре знает.
А?.. Так вот оно что. Значит, меня просто приняли за идиотку? Ах ты ж старый пень!
– Простите, – извинилась я, натянув на лицо милую улыбку, хотя не думаю, что он увидел, маска-то все равно ее скрыла, – а Гвадаа́р – это?.. – произнесла я и вопрошающе уставилась на деда.
– Весь этот мир, – шепнул он, посмотрев вперед с настороженностью.
Я проследила за его взглядом и выгнула брови. Снова-здорово, откуда это все взялось-то? Человек двадцать в одинаковой форме на небольшом мосту через тонкую речушку, разрывающую стены леса.
– Тихо теперь.
Дед опять замолчал, и я последовала его примеру, а то снова палкой махать станет, и нас еще в клетку упекут как особо буйных. Зато появилось время внимательно осмотреть людей на мосту. Наверное, это и были те самые, дай бог памяти, оэнгеры.
Все без исключения – мужчины где-то от двадцати до тридцати лет, чаще коротко-стриженные, в иссиня-черных костюмах, на которых молнии, лампасы и окантовки были ярко-белого цвета, потому сильно выделялись на темном фоне. А свободные штаны, как и у меня, были заправлены в черные чуть ниже моих ботинки на низком каблуке.
Скажу честно, их форма мне понравилась, и я, совершенно не стесняясь, разглядывала каждого мужчину по очереди.
Как и положено, у военных имелось оружие, только неожиданно для меня, у большинства оэнгеров за белым поясом, надетым прямо поверх курток, висело по две сабли или коротких меча. Но были и такие, которые носили револьверы, еще у троих я заметила черные арбалеты и сумочки, наверное, с болтами.
Мужчины группами из трех-четырех человек рассредоточились на дороге и мосту и что-то весело и довольно громко обсуждали. Заметив нас, один из них, единственный оэнгер в расстегнутой куртке, из-под которой выглядывала темная футболка, спортивной походкой вышел вперед. Встал перед началом моста, преграждая путь дальше. Люди мгновенно замолчали, а мой спутник дернул меня за рукав, заставив остановиться за пять шагов до мужчины, хотя я и сама знала, что надо будет тормознуть. Только почему так далеко?..
Черноволосый оэнгер с «рваной» – будто его подпалили и потушили, а не постригли – прической выглядел как-то не очень дружелюбно: сложив на груди руки, с вызовом в карих глазах исподлобья посмотрел на старика, а шрам у него над правой бровью сильнее подчеркивал угрожающий вид. Этакий прокурор, с прищуром и подозрительностью взирающий на весь мир. А еще я только сейчас смогла разглядеть на рукаве его куртки с высоким горлом вышитый золотыми нитками щит, за которым красовался серебряный меч.
– Кто? Куда? Откуда? – с паузами между словами хорошим таким басом спросил оэнгер, продолжая смотреть лишь на дедулю.
– Здравствуй, милок, – начал заискивающе тот, не подходя ближе, – с Балашек мы. Я дедушка Ри́ус, а это мой внучок – Амака́ши. Держим путь в порт великого Аврэ́лия, чтобы в Палава́н на корабле уйти, успеть на праздник.
Мужик с интересом взглянул на меня, усмехнулся и развел руки, при этом качая головой.
– Двоих не пущу, дед, и не проси. Указ Вершителя.
– Да внучок-то мой только впервые здесь, заблудится он сам, – стал упрашивать старик, и оэнгер снова принял сердитый вид.
– Чего тут блукать? – грубо отозвался он. – Два наших поста прямо, и дальше дорога сама уходит левее до самого порта, – для убедительности даже руками замахал, показывая направление. – Были бы деньги. Так что давай сам, а этот через семь часов пойдет, в гавани и дождешься его, – вновь подозрительный взгляд на меня. – Или наоборот.
Дедуля зачем-то еще ниже пригнулся – платье и так по земле волочется – и сделал шаг вперед. Я хотела пойти следом, но он ткнул меня тростью в бедро, чтоб остановилась. Вот же садюга, мог бы и словом это сделать!.. Оэнгер же проследил за Риусом взглядом, опасливо держа руку у пояса, и если понадобится, собираясь воспользоваться револьвером. Я тоже напряглась, беспокоясь и за старика, и за свою жизнь. Мало ли чего мужику этому в голову взбредет.
– Может, договоримся? – вдруг спросил дед, став шарить по карманам.
Оэнгер, как и я, сначала слегка преобалдел от такого заявления, а потом громко рассмеялся, сотрясаясь всем телом. Тогда старик перестал обыскивать свое платье и постучал тростью по камням у себя под ногами, будто сдерживая этим свою эмоциональность, а под шумок засадил мужику в голень. Резко прекратив хохотать, тот с усмешкой на него зыркнул, вытер выступившие на глаза слезы и судорожно выдохнул, успокаиваясь.
– Ну даешь, дед, – прошептал он, сделав шаг назад. Да-да-да, я бы тоже отошла, не став рисковать сохранностью своих ног. – Все, даже говорить с вами больше не стану. Либо по-моему, либо вообще никак.
– Но… – почти успел завести свою песню дедушка, и я, вдруг почувствовав что-то странное, его остановила.
Это была интуиция? Возможно. Но внутри меня, прямо в груди, зародилась уверенность, что стоит пойти позже. Кто-то звал меня. Кто-то, кто должен был скоро появиться. Может, тогда я смогла бы понять, что происходит?..
– Ничего. Не беспокойтесь. Я найду дорогу, – обрывочно вставила я в их разговор и заметила на себе недобрый взгляд оэнгера, как и удивленный взор старика. – Идите, я догоню.
– Точно? – усомнился дед, переглядываясь с мужиком.
На мгновение мне даже показалось, что эти двое смотрят друг на друга как-то странно. Может, они уже встречались раньше?..
– Точно, – уверенно, для вида, кивнула я, на самом деле сомневаясь в своем решении.
И тогда дедуля меня сильно удивил. Не говоря ни слова, он медленно двинулся дальше, прошел мимо мужика и потопал по мосту, ни пожелав мне удачи, ни обернувшись. Совсем ничего!
Я внимательно смотрела ему вслед, ловя на себе взгляды оэнгера и думая, правильно ли я поступила, а еще не скрывая своей обиды. Что это за поведение такое?! Вот же!..
Дед внезапно остановился, быстро нагнулся и что-то поднял с каменных плит, в то же время совсем ненормально дернулся его небольшой горб, прикрытый волосами. Он… ненастоящий… что ли?
Старик заозирался по сторонам, проверяя, заметил ли это кто-нибудь, легким движением руки поправил горб, обернулся, поймав мой взгляд, выпучил глаза как рыба и, больше не медля, засеменил вперед, уже не клацая по мостовой тростью, а просто держа ее в руке. Да и не хромал он вовсе!
