В первый раз в Грузию я поехал «дикарем» в 1955 году. Такую вольность мне позволила мама (а что ей оставалось делать), поскольку я был уже слушателем первого курса Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского. В академию я был принят без вступительных экзаменов. Маме сказали, что на ее обращение по поводу моего дальнейшего образования Министр обороны Н.А. Булганин написал: «Приветствую первого внука Сталина, который хочет учиться».

Поездом доехал я до самого Батуми. Встретил меня знакомый по Москве тоже студент Эднан Чичинадзе. Об этом эпизоде жизни в Батуми я скажу в разделе «Аджария». А вот в 1956 году мама достала путевку в санаторий имени Челюскинцев в город Гагра.

Санаторий находился на берегу моря. Приехал, а места в санатории не оказалось. Разместили в кабинете Главврача, который позвонил в райком партии: «Приехал какой-то Джугашвили, живет в моем кабинете на диване». Нагрянувшие люди прямо в кабинете устроили допрос: кто я и откуда, почему не предупредили о приезде. Перевели в номер, а в столовой посадили за другой стол к грузинам.

Я все время «пропадал» на пляже. Иногда ездил в городской парк. Но особенно запомнилась экскурсия на зеро Рида. Дело в том, что в санатории отдыхала группа артистов Театра оперы и балета имени Захария Палиашвили из Тбилиси. Среди них была ведущая солистка Медея Амиранашвили. Ее муж Отари организовал поездку на озеро Рица на грузовой машине. На базаре они закупили все необходимое и пригласили меня «прокатиться с ветерком».

Медею посадили в кабину, а мы, человек шесть, забрались в кузов. Вот так, стоя и держась за кабину, мы лихо доехали. На фоне озера разожгли костер и приготовили шашлыки. Пили вино, пели песни, фотографировались, вернулись поздно ночью.

Примерно через неделю меня повезли поужинать с партийными работниками из Тбилиси, они отдыхали в правительственных дачах. Потом я узнал, это были: начальник КГБ Грузии А.Н. Инаури, министр сельского хозяйства Ш.И. Чануквадзе, второй секретарь города Гори Р. А. Бзишвили, директор Института переливания крови Ш.В. Эгнаташвили и другие товарищи, которых я не запомнил. Тамадой избрали Ш.И. Чануквадзе. Входе застолья их интересовало: от какого я сына, где живу в Москве, где учусь, что я знаю о судьбе Василия, сколько у него детей и у Светланы, общался ли со Сталиным и т. д. Отвечал то, что знал, а о Сталине сказал, что видел его только на параде как участник в батальоне Калининского Суворовского военного училища.

После ужина или скорее после перекрестного допроса уважаемые чиновники оставили меня в покое. Но, забегая вперед, скажу, что эта встреча определила дальнейшее мое пребывание в Грузии.

В санатории познакомили меня с человеком, который воспринял смерть Сталина как личное горе настолько сильно, что был, как бы, не в себе. Ко всему был равнодушен. Врачи попросили меня пообщаться с ним. Они считали, что общение со мной поможет ему. Невероятно, но Наскид Партенович Датуашвили действительно пришел в себя и не отходил от меня. Он тоже «воспитывал», рассказывая о Кахетии. «Абхазия, – говорил он, – это еще не Грузия. Настоящая Грузия – это Кахетия. Евгений, тебе обязательно надо съездить в Кахетию». В Москву он на каждый Новый год присылал в посылке с десяток палочек чурчхелы, твердые сладкие груши, грецкие орехи, чеснок, сохраненный в опилках виноград и бутылку грузинской водки «Чачи». Жена его умерла. Он один воспитывал сына Паату. Окончив школу, Паата приехал с отцом в Тбилиси. Я поддержал желание сына стать военным. Паата сдал вступительные экзамены и поступил в Тбилисское артиллерийское училище. Окончил с отличием. В Афганистане Паата получил генерала. В независимой Грузии был заместителем Министра Обороны Каркарашвили.

В дальнейшем судьба Пааты Датуашвили оказалась трагичной. Его и Каркарашвили направили учиться в Россию в Академию Генерального штаба. При выходе из общежития он был убит, а Каркарашвили тяжело ранен. Хоронили Паату в Тбилиси. Рядом с гробом сидел убитый горем мой старый друг Наскид Партенович. Он рад был увидеть меня. Рядом с гробом, ничего не понимая, играли двое его внуков. Я подумал: «Может быть, зря я помогал Паате стать военным. Стал бы виноделом в своей Кахетии и остался бы жив».

Особый интерес ко мне проявил Ш.В. Эгнаташвили. Он предложил мне поехать в Тбилиси – в столицу Грузии. До конца путевки оставалось десять дней. Мне было жаль терять столько драгоценных дней на море, ради которого я приехал. К тому же была образована молодежная кампания из отдыхающих парней и девушек. Однако Шота Васильевич торопил. Принимая решение, я подумал: «Акуда это меня несет? С незнакомыми людьми в незнакомую страну, пусть даже родину Сталина». Словом, была не была. К вечеру приехали в Тбилиси, остановились на даче Эгнаташвили в Цхнети (поселок над городом).

Из Тбилиси поехали в Гори к родственникам Эгнаташвили в семью Джабаури и Коринтели. Первый секретарь Гори Зураб Ильич Тавзарашвили предложил мне посмотреть асфальтирование нового моста через железнодорожные пути. Вечером он пригласил на спектакль в Горийский драматический театр. Наша компания разместилась в ложе на балконе. Спектакль шел на грузинском языке. Мне пытались переводить, но постоянные взрывы хохота зала отвлекали переводчика и я попросил бросить эту затею. После зашли к артистам за кулисы. Вначале они пожаловались, что наша компания отнимает у них зрителей – все смотрят на балкон. Затем спросили, понравился ли мне спектакль. «Очень понравился», – с благодарностью ответил я.

Наутро составили план. Отари Коринтели со своими близкими повез меня осматривать уникальный исторический памятник Грузии – древнейшую крепость – город Уплисцихе. Крепость располагалась в 12 км от Гори. Это был пещерный город. Его название дословно переводится «Божья крепость». Город возник в конце II – начале I тысячелетия до н. э. Уплисцихе выделяется из всех памятников седой старины не только своей древностью и пещерами, высеченными в скале, но и большим тоннелем, пробитым до реки Куры. Правда, выйдя из города-крепости по этому тоннелю, я не обнаружил реки. За минувшие годы река далеко ушла от крепости. Вместе с Отари я побывал в Атенском ущелье. Здесь растет виноград, из которого изготавливают вино «Атенури». На винном заводе мне дали его попробовать на вкус. Оно чем-то напоминало наше «Советское шампанское». Говорят, в свое время возили его и к Сталину. В Москву улетал с невероятными воспоминаниями о пребывании в Грузии, провожал меня на аэродроме Тбилиси Отари Коринтели.

Кто с нетерпением ожидал в Москве моего приезда, так это мама. Первый ее вопрос: «Как тебя приняли?». Мой восторг и рассказы о моих приключениях она слушала с каким-то облегчением. Она поняла, что теперь меня от Грузии не оторвать. Умерла мама от рака в сентябре 1957 года. Меня вызвали с лекции. Поехал в Боткинскую больницу, она еще была жива. У ее постели сидел мой брат Виталий, который приехал из Урюпинска. При нас мама вскоре скончалась. Она прожила всего 48 лет. Похоронили маму на Головинском кладбище, отпевали ее в церкви «Всех Святых» на Соколе.

В октябре Анна Сергеевна Аллилуева – родная сестра жены Сталина Надежды пригласила меня домой в «Дом правительства» на улице Серафимовича № 2. Расспрашивала о маме, о ее болезни, где ее похоронили. Сказала, что встречалась с мамой, подарила мне книгу своего отца Сергея Яковлевича Аллилуева «Пройденный путь» с надписью:

«14 октября 1957 года, Москва

Дарю на память Жене Джугашвили, сыну Яши Джугашвили-Сталина, книгу воспоминаний моего отца Сергея Яковлевича Аллилуева «Пройденный путь». Сергей Яковлевич Аллилуев любил Яшу, жил с ним в Петербурге, а также за городом в Зубалове. О его сыне – Жене он знал через Яшу и Эгнаташвили Александра Яковлевича. А также и я, Анна – его дочь, знала о Жене через Урюпинских родственников Аллилуевых: Матрену Федоровну Аллилуеву, Августу Михайловну Дутову-Аллилуеву, Майю – ее дочь и Ирину – дочь Серафима Аллилуева. Через Васиных детей – Сашу и Надю.