– Сай, – позвал Джордж. – Маленькая подсказка. Если не хочешь врезаться в дерево, лучше держать глаза открытыми.

– Мой последний урок верховой езды проходил на карусели в Центральном парке, – выдохнул Саймон.

Сам-то Джордж прекрасно держался в седле, что уже успели заметить девчонки. Казалось, конь и всадник движутся как единое целое. Животное легко и изящно отвечало на малейшее движение Лавлейса, и солнечный свет играл в гриве одного и в непокорных вихрах другого. Джордж словно сошел с экрана какого-нибудь фильма о средневековых рыцарях.

Саймон еще помнил книги о волшебных лошядях, которые читают все мысли своих всадников, – о конях, рожденных Северным ветром. Если ты волшебный воин, тебе просто необходим благородный скакун. Так вот у Джорджа с этим явно нет никаких проблем.

А Саймону, похоже, достался конь-садист. Иначе, если он читает все мысли всадника, зачем поперся куда-то в самую чащу, не обращая внимания на мольбы, угрозы и уговоры? Руки бы оторвать тому, кто решил, что он справится с этой зверюгой.

Только когда под вечер стало холодать, конь решил, что пора ему возвращаться в теплую конюшню. На подходе к Академии Саймон скатился с лошади и побрел в вестибюль, не чувствуя от холода ни ног, ни рук.

– Ага, вернулся все-таки, – прогудел Скарсбери. – А то Лавлейс уже хотел собрать для тебя поисковую группу.

– Ага, – криво ухмыльнулся Саймон. – Но тут кто-то сказал, типа: «Да не, оставим его там одного, пускай характер закаляет». Угадал?

– Честно говоря, меня не особо волновало, удастся ли медведям сожрать тебя на ужин. – Скарсбери вообще, казалось, ничего никогда не волнует.

– Ну еще бы вас это волновало. Вы же…

– У тебя был кинжал, – походя добавил инструктор и пошел прочь, не обращая внимания на вопли Саймона.

– Кинжал? Вы что, шутите? Предлагаете мне завалить медведя одним кинжалом? Как в каком-нибудь дешевом фильме? В этом лесу действительно водятся медведи? Эй, вы! Вы же учитель! Это же ваша ответственность! Это вы должны предупредить меня, что в здешних лесах есть медведи!

– Увидимся завтра на метании, Льюис, – Скарсбери исчез наверху лестницы, даже не оглянувшись.

– В лесу водятся медведи? – сам себя спросил Саймон. – Ну простой же вопрос. Почему Сумеречные охотники не умеют отвечать на самые простые вопросы?

Дни слились в одно бесконечное пятно. Саймон все время был чем-то занят. Если не метал в цель ножи и копья, то собирал тумаки на тренировках по боксу (Джордж потом извинялся, но что толку). Если не отрабатывал технику владения кинжалом, то фехтовал до посинения, неизменно сдаваясь на милость куда более искусным, чем он, Сумеречным охотникам. Если не бегал с мечом, то носился по полосе препятствий – в конце концов эта полоса надоела ему до зубовного скрежета, и он даже с Джорджем отказался ее обсуждать. Хорошо хоть Джон с Жюли все меньше позволяли себе шутить за обедом по поводу простецов.

На очередном занятии по метанию, когда Саймон уже ошалел от количества острых предметов, посланных им в цель, но так в нее и не попавших, Скарсбери раздал им луки.

– Я хочу, чтобы каждый из вас по очереди попробовал выбить мишень, – сказал он. – И надеюсь, что Льюис не застрелит ненароком кого-нибудь из своих коллег.

Саймон взвесил лук в руке. Отлично сбалансирован, в меру тяжелый, но управляться с ним должно быть легко. Он наложил стрелу и почувствовал упругое напряжение тетивы, готовой вот-вот освободиться и устремиться к цели.

Он отвел локоть, сильнее натягивая тетиву. Вот оно, «яблочко». Есть! Он выстрелил еще и еще раз; стрелы неизменно ложились именно туда, куда и планировалось. Руки горели, сердце от счастья колотилось, словно у бегуна на стометровке. Саймон радовался как ребенок, ощущая, что мышцы вновь ему подчиняются. Он снова чувствовал себя живым!

Саймон опустил лук. Остальные не сводили с него глаз.

– А повторить сможешь? – то ли спросил, то ли скомандовал Скарсбери.

Он учился стрелять в летнем лагере, но стоя здесь, с луком в руках, словно бы вспомнил что-то еще, давно забытое. Дыхание участилось, сердце колотилось уже где-то в ушах; нефилимы не сводили с него глаз. Он все еще обычный человек, простец, представитель расы, которую все они презирают. Но он здесь, среди них, потому что убил демона. Саймон вспомнил: тогда он просто сделал то, что должен был сделать. Как и сейчас.

Тот Саймон и этот Саймон – не такие уж они на самом деле и разные.

Улыбка сама собой растянула губы чуть ли не от уха до уха.

– Ага. Думаю, что смогу.

За обедом Джон с Жюли внезапно стали куда общительнее, чем в последние несколько дней. Саймон рассказал им, как убивал демона, – все, что вспомнил. Картрайт великодушно предложил научить его парочке фехтовальных приемов.

– А я бы с радостью послушала еще что-нибудь о ваших приключениях, – размечталась Жюли. – Все, что вспомнишь. Особенно если это касается Джейса Эрондейла. Ты случайно не знаешь, откуда у него этот сексуальный шрам на шее?

– Э-э… Вообще-то… Вообще-то знаю. Это всё… это всё я.

Сумеречные охотники перестали жевать.

– Пришлось его укусить. Так, чуть-чуть. Я и распробовать-то толком не успел.

Повисла задумчивая пауза. Наконец Жюли опомнилась:

– Ну и как он, вкусный? Потому что выглядит Джейс вполне… м-м… аппетитно.

– Ну… Он же не пакет с соком.

Беатрис утвердительно кивнула. Кажется, девушек эта тема не на шутку заинтересовала. Как-то даже слишком. Вон, даже глаза разгорелись.

– Слушай, а как ты это сделал? Сначала вот так вот медленно добрался до шеи, а потом опустил голову и вонзился прямо в нежную, пульсирующую кожу?

– А ты лизал его горло или сразу укусил? А бицепсы его почувствовал? – Жюли смущенно пожала плечами. – Нет, ну а что такого? Мне просто любопытны все эти… вампирские штучки.

– Я прямо представляю себе такого мягкого и одновременно властного Саймона в этот волнительный момент, – мечтательно протянула Беатрис. – Ну… то есть он же был волнительным, правда?

– Нет! – рявкнул Саймон. – И хватит об этом. Я кусал нескольких Сумеречных охотников. Изабель Лайтвуд. Алека Лайтвуда. Так что ничего волнительного с Джейсом тогда не произошло, уж поверьте!

– Ты кусал Изабель и Алека Лайтвудов? – Жюли, похоже, была совершенно ошарашена. – А Лайтвуды-то тебе что сделали?

– Офигеть, – заметил Джордж. – Нет, я, конечно, могу представить, что страшные, смертельно опасные демоны – это вам не фунт изюму, но пока что твои приключения выглядят как безостановочное ням-ням-ням…

– Все было совсем не так!

– А нельзя ли как-нибудь сменить тему? – резким, неприятным голосом вмешался Джон. – Уверен, что вы там все делали то, что должны были делать, но Сумеречный охотник в роли кормушки для нежити – это омерзительно.

Саймону не понравилось, как Картрайт это сказал: как будто слова «нежить» и «омерзительно» означали для него практически одно и то же. Впрочем, может быть, он просто досадует, что вообще ввязался в дискуссию. Неудивительно: Саймон помнил, как сам тогда места себе не находил. И уж тем более не желал превращать друзей в добычу.

День прошел на удивление неплохо. Не хотелось ничего рушить, пусть все идет как должно идти. Саймон определенно чувствовал себя намного лучше…

…до той минуты, когда он проснулся посреди ночи, беспомощно барахтаясь под напором воспоминаний, обрушившихся на него, как многотонный водопад.

Саймон и прежде помнил своего бывшего соседа по комнате. Помнил, что они были друзьями. Звали парня Джорданом. И этого Джордана убили. Вот только память до сих пор молчала о чувствах, которые он тогда испытывал. Каково это было – когда мать выгнала Саймона из дому и Джордан пригласил его пожить. Когда они разговаривали о Майе. Когда, болтая с ним, заливисто смеялась Клэри, – неудивительно, Джордан отлично умел нравиться девчонкам. Когда он, неизменно добрый и терпеливый, возился с ним, словно Саймон был не надоедливым вампиром, а работой, за которую платят большие деньги.