- Так значит, или в церковь или в цирк? - растерянно и чуточку смущенно улыбается Миша. - Жаль Сашки нет - вот послушал бы!

   - Там и здесь собственное присутствие основывается на вере, что это необходимо. Но те и эти могут ошибаться. Хотя все одинаково - либо в монахи, либо в клоуны.

   - Что общего-то? - удивлялся Миша.

   - Клоун - это монах в миру!

   - Что-то я не замечал.

   - Много шутов средь твоих знакомых?

   "Петька!" - думает Мища и тушуется. Петька-Казак таков: брось в воду, чтобы утопить - с рыбой в зубах вынырнет, уху сварит, ею тебя попотчует и рыбой костью заколет. Найдет как совместить законы гостеприимства со справедливостью, как шутку отшутит.

   - Я о настоящих говорю. Если клоун - не ремесленник. Большинство же таких, которые пришли ради выгоды или по недоразумению - случайные. Как везде. Во всем есть настоящее и приблудное.

   - Настоящего всегда меньше, - понимающе говорит Миша

   Сергей кивает. В Мише что-то от ребенка, но уроки, что для взрослых, что для детей, только тогда имеют смысл, когда знание отыскивается, новая мысль становится собственной, вживает в шкуру мозга.

   Миша тайком пишет литературные этюды - дальше этюдов у него дело не заходит, не получается рисовать большее. Этюды похожи на наброски карандашом какого-то художника, который никак не может определиться - что должно составить полотно. Есть у него этюды по каждому из контрактов, а также и не контрактам вовсе, командировкам согласно долгу.

   Михаил Юрьевич Дроздов - "Этюды о Пномпене"

   /зарисовки о Кампучии военного периода/

   1.

   Пномпень. Каменистый остров среди разлива рисовых полей. Город пальм и велосипедов. Ослепительное обжигающее солнце. Мгновенно темнеющие от пота рубашки. Любопытные взгляды. Улыбки. Встречи. Стихийные митинги дружбы. Только что под окном расстреляли девятерых...

   - Теперь мы в расчете? Хорошо?..

   Не знаю, хорошо ли. Ошиблись на двоих и не в свою пользу. Считать не умеют? Мы потеряли семь наших. Тот кхмер и вьетнамец были не известно чьи. Пытаюсь объяснить...

   Говорят - ничего. Теперь это не имеет никакого значения.

   Действительно, теперь это не имеет никакого значения.

   - Ну, так как? В расчете? Мир? Дружба?

   Соглашаюсь. Пусть будет мир. Пусть будет дружба...

   2.

   Пномпень. Тропический час. На улице никого. Нет даже мальчишек. Жарко и скучно. Будка укрытая пальмовыми листьями. Автомат на крючке. Снимаю. Отстегиваю рожок. Выщелкиваю патроны. Патронов два. Теперь два. Завтра будет один. Послезавтра ни одного. Если не пришлют смену. Один патрон - одна горка риса на зеленом листе.

   3.

   Дети как дети. От 12 до 14 лет. На нас смотрят настороженно. Но когда на кого-то из них показываю пальцем, улыбаются.

   - Сколько? - спрашиваю.

   - Этот - 32.

   - А тот?

   - 57.

   - Ого! - говорю.

   - 37... 42...

   Одного пропускаю. Обижаются.

   - Не меньше 140! - говорят.

   - Сколько-сколько?

   - Сто сорок! - повторяют с гордостью. - А может и больше.

   Останавливаюсь, смотрю. Пытаюсь понять, чем этот отличается от других. Мальчик улыбается.

   Цифры - стоимость детей. Цифры - это личный счет каждого. Цифры - количество убитых собственными руками и съеденная печень.

   Я достаю из кармана пионерский значок - талисман, который почти два года таскаю с собой, и дарю мальчику...

   4.

   Очередь с сотню человек. Очередь тянется ни шатко ни валко. Как обычно. Два шага и короткая пауза...

   Сопровождающих двое. Один впереди - машет мотыгой. Второй с автоматом стоит в сторонке. Связаны не все. Ждут.

   Два шага и пауза - удар мотыгой.

   Тому, что с автоматом, скучно.

   5.

   Мальчишки играют в городки. Выставляют черепа на бугор и сбивают - кто первый. Иногда черепа лопаются, тогда их меняют. Кости хрупкие. Тепло и влажно. Черепов и костей хватит надолго. Их три с половиной миллиона по всей стране. Мальчишки играют в городки.

   6.

   Меконг. Коричневая река. Стоим по самые уши в воде. Ловим прохладу. Песчаная коса и сразу джунгли. Горкой поближе к воде составлено оружие. Два кхмера, один с автоматом, другой с допотопным гранатометом, прохаживаются по косе наставив оружие в сплетение зелени. Нам хорошо. Стоим в воде второй час. Если не двигаться, то не потеешь. Вода в Меконге коричневая. Палец опустишь - кончика не увидишь...

   Наконец выходим на берег, предлагаем - давай теперь вы.

   - Нет, - говорят. - Нельзя.

   - Почему?

   - Крокодилы...

   Немая сцена.

   Потом через толмача долго вытягиваю суть.

   Суть простая: "Вы - белые. Вас они не едят..."

   - Почему?!

   - Но ведь не съели же?

   Железная логика.

   7.

   Наконец-то с союза привезли зарплату. Чемоданчик с долларами. Каждому полагаются суточные - 18 долларов в день. Зарплату заплатят дома. Впервые вертим в руках бумажки с президентами. Сходимся на мнении, что наши деньги красивее. Авторитетнее.

   - Сколько получается в месяц?

   - 540.

   - А если перевести на рубли?

   - Поменьше, но все равно почти две зарплаты. Это если не жрать.

   - Ого! Хорошие суточные. А сколько местные коллеги получают? Сходи - спроси!...

   - Сколько? Не путаешь?..

   - Это что ж такое, братцы? У них зарплата - 3 доллара в месяц?! А я в день его полугодовую?!

   - Неудобно как-то... Лучше бы не знал.

   8.

   Вьетнамцы завалили Кампучию рисовой водкой. Причем, этикетки на русском языке. "Новый рис" - называется. Наверное, знали, что мы приедем.

   Местные вьетнамцев недолюбливают. Наверное, потому, что те не позволили им и дальше убивать друг друга.

   Вьетнамцы лучшие вояки во всей Юго-Восточной Азии. Мы их очень уважаем. Только вот редко улыбаются.

   Кхмеры улыбаются почти все время. Они улыбаются, когда их убивают, и улыбаются, когда убивают сами. Возможно, они владеют какой-то тайной.

   О чем бишь я?

   Ах, да - о водке!

   Бутылка водки стоит... если ихние реалы перевести в центы... это будет...

   Мы пересчитываем несколько раз. Какая-то несуразица.

   Получается, на свои суточные каждый из нас может купить 76 бутылок водки в день, плюс закуску.

   Мы почти час безмолвствуем. Шок.

   Потом кто-то спрашивает: "А бутылки принимают?"

   9.

   Местные все-таки - гады! Когда мы убили кобру - здоровенную - внутрь периметра заползла, посоветовали кровь слить в водку. Вроде как, местный деликатес. Гады! По ночам и так бабы сняться, а тут вообще какая-то вакханалия - все стены во сне исцарапали. Потом выяснилось - это у них продается как лекарство от импотенции. Ну, точно - гады!

   10.

   Французский разведчик, что под корреспондента косит, больше до нас не докапывается: почему, мол, у "специалистов по хлопку" рязанские физиономии...

   (Тоже мне физиономист нашелся!)

   Теперь молчит и стонет. Вторую неделю...

   Это потому, что мы суточные получили и пригласили к себе.

   Пришел с бутылкой вина - наивный...

* * *

   Миша только четвертый этюд выдумал, находясь под впечатлением увиденного, но на отголоски натыкался все время. Остальное "рисовал" с натуры, все как видел, как это происходило. В том числе и про "Серебряную Пагоду"... Мишу преследовали "головы". Даже не головы, а то, что от них осталось. Тысячи и тысячи черепов в его снах и воспоминаниях не к месту. Устраивался средь афганских камней, а потом казалось, что есть среди них и головы, даже хотелось встать, пройтись и проверить тот или иной камень. Иногда даже вставал, поворачивал камни, зная, что это камни. Не то, чтобы наваждение пугало - по правде говоря - не пугало вовсе, ну разве что самим фактом, но было как-то неуютно.