Миша не обижается. По сравнению с Сергеем-Извилиной - тут все дурни. Про многое думает, но не говорит. Да и в дурня Миша больше играет, вернее, подыгрывает для создания настроения. Только, вот, со временем все лучше и лучше получается - само собой. Сказать, что заигрался? Стал таким?
В такие дни "собственного осмысления" внезапно, но ненадолго, просыпается страсть к учебе, и Миша читает все подряд, принимаясь впихивать в открывшуюся ему, вдруг, прореху ума всякие прописные истины. Впрочем, слишком долго размышлять на одну тему Михаил не любит - тут никакого здоровья не хватит. Если что-либо настырно копать... да и зачем копать? - а ну как, что-то и откопаешь, докопаешься до неприятностей; не затем ли закопали умные люди, чтобы сберечься? Лучше на теле тяжести таскать, чем в мозгу, хотя иной раз так наваливают...
- Ошалели?! - иной раз восклицает Миша, глядя на сложенное для него.
- Которая лошадь больше везет, на ту больше и наваливают, - получает в ответ один из формулируемых принципов распределения и взаимозаменяемости в войсковой разведке.
До недавнего Михаил в несокрушимости собственного здоровья не сомневался, как и тому, что по физической силе в подразделениях вряд ли найдется равный ему. Впервые призадумался после того, как перепало от "лешего". И такие странные мысли стали приходить, как, к примеру, подписать на него контракт. То есть, не тот контракт, чтобы убить, а на собственное лешенство - уйти в лес, и делать те дела, которые им, лешим, собственным уставом определены. Но никому не говорил, а на Извилину поглядывал с подозрением - не читает ли мысли, Серега иной раз прямо-таки словно с листа озвучивает то, что Миша перед тем думал, только более складно формулирует...
Миша спрашивает пару дней отгулов - разрешения на медведя сходить - "посмотреть". Проверить себя.
- Скотина ты, Миша! - подначивает Казак. - Они же тебе побратимы!
- Форменная скотина! - не отстает Сашка. - Что в имени твоем? А в сущности?
Миша, способный так дать в челюсть оппоненту, что тот вылетит из собственных ботинок, кряхтит, смущается.
- Медведей по осени считают, - говорит Седой. - Здесь прошлый ноябрь тоже медведь повадился - территорию метил, что ли? Соседка за медведя ругалась - четыре раза к ее кладкам выплывал. "Убил бы!" - говорит... Это мне-то... Эко! Убил.... А куда девать? Это же не человек. Я душевное расстройство имею ввиду, - поясняет Седой. - Господь за медведя сегодня спросит - это за людей ему дела нет. Не ходи, Миша!
- В цирк сходим! - то ли обещает, то ли угрожает Извилина.
В подразделениях бытует шутка: "Хочешь увидеть локомотив - посмотри на Мишу-Беспредела, но сперва определись: не стоишь ли ты перед ним на "рельсах"?" У Миши сохранились детские глаза, чистое лицо, и наивный взгляд на мир, который должно быть только и остался что в российской глубинке. Не такая редкость в семидесятые-восьмидесятые, совсем не редкость во времена дедов, а уж прадеды все были такими - городов держались подальше. Это сейчас народонаселение как-то быстро "обквартирилось", когда над головой кто-то, да под ногами, по левую сторону и по правую, и даже не знаешь их по именам, стало к миру жестче и равнодушнее, перестало верить искренним вопросам о здоровье и пожеланиям, начало отыскивать в них скрытое: зачем говорит? - чего хочет? Сейчас Миша понимает, что теперь ему вряд ли придется перешагнуть того рубежа, с которого положено, чем бы ты не занимался, а остепениться - завести жену и детей, и мысленно просит об этом прощенья у отца, деда и прапрадедов...
--------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
Пентагон выпустил очередную компьютерную игру Future Force Company Commander, призванную пропагандировать службу в армии и обучать потенциальных призывников тактическим навыкам управления войсками. События в этой игре разворачиваются в 2015 г., когда разгорается конфликт, в котором задействована боевая система будущего -- ныне реализуемый МО США проект FCS с бюджетом около 150 млрд. долл. Правда, эксперты недовольны умышленной несбалансированностью игры -- проиграть, сражаясь за Америку, практически невозможно, а армия противника глупа и сопротивляется слабо, в результате чего бойцам прививается неверное отношение к сражениям реальной жизни. Игра с бюджетом 1,5 млн. долл. разработана фирмой Science Applications International и распространяется бесплатно.
(конец вводных)
--------
...На манеже чудят со смыслом. Словно великовозрастный ребенок с зачатками гениальности, которые вдруг выразились пузырем в неожиданную сторону, публику веселит человек, считающий, что весь мир - это анекдот, который господь бог от скуки рассказывает самому себе, - мало похожий на классического клоуна, с символичным на две краски (черная с белой) гримом, сделавшим лицо скошенным (впрочем, это безобразие несколько смягчает впечатавшаяся в центр красная картофелина носа), опустившийся, небрежный, не шнурующий за ленью собственных ботинок, отчего ему приходится подволакивать ноги, но что добавляет комичности; один из ботинок лопнувший, с отстающей подошвой, урчащий, озубастеный гвоздями - сущий бульдог, а не ботинок! - клоун время от времени подкармливает его перышками, которые мимоходом надергивает из прорех своего мятого пиджака, когда-то принадлежавшего племени смокингов, но подзабывшим собственную классическую породу и "опустившимся" вместе с хозяином. Перышки медленно опускаются, ботинок их перехватывает, заглатывает, клацкая гвоздями, и довольно урчит. Видно, что оба, он и хозяин, голодны - когда клоун останавливается возле инспектора манежа, что благородно отставив палец, берет с серебряного подноса, который держит для него униформист, один бутерброд с икрой за другим, зажевывая их в два приема, ботинку отчаянно хочется вцепиться в зад, а хозяину ботинка в бутерброд, и оба...
Миша смеется взахлеб. Клоун фокусничает: на его глазах достает из стоящего на столике цилиндра мордатых зайцев - одного за одним - и творит над ними вещи несусветные. То напихает одному цветных платков в рот, и перевернув "бедолагу", начинает вынимать их через задницу, но уже связавшимися в ленту. То оторвет зайцу уши, которые ему чем-то не нравятся, да вытянет из огрызков новые - метра на полтора. Мохнатого опустит обратно в цилиндр, придерживая за уши, пощелкает в воздухе ножницами - бросит их туда же, и тут же вынет зайца уже неприлично голым - выбритым до розового цвета, еще и с лапами обутыми в ласты...
Играет на флейте, но сразу видно не для других, а исключительно для себя, для собственного удовольствия, не парит в воздухе, но вдруг став тонким изящным, ходит по горлышкам бутылок, беспорядочно расставленных на листе крашеной фанеры. Узкие лучи прожекторов светят вниз, словно хотят выбить бутылки из под ног клоуна, и зеленое стекло отбрасывает таинственные блики.
Каждый клоун - штучный товар и должен чем-то отличаться от коллег. Но здесь чертой, странной, удивляющей, служила ненавязчивость. Словно, вот "существо, которое само по себе", отгороженное стеклом, не пускающее в свой мир, разрешая только смотреть на него, но показывал этот мир щедро, не так, как впихивают рекламу, а как это присуще человеку щедрой души от мира не только щедрого, но и разборчивого. Смотреть можно всем, входить единицам.
Извилина видит и другое. С некоторой тревогой отмечает усталость работы клоуна, зная, что нет для актера большего врага, чем равнодушие - от этого, однажды заползшего в сердце червя, потом чрезвычайно сложно избавиться. И сколь трудно от него уберечься, день ото дня выполняя одно и то же, как некий автомат. отчего даже меняющиеся ежедневно лица кажутся одинаковыми, словно слепленными с одного лекала - не зрительские ряды, а надоедливые обои, оттиснутые раз и навсегда.
