- Давай, - соглашаюсь раньше, чем успеваю подумать.

И зря. Вадим, не меняясь в лице, встает на колени, покорно опустив руки вниз, и, все так же потеряно глядя, ближе подползает ко мне. А мне вскочить хочется и за шкварник его поднять, потому что не ломаются такие люди, потому что характер не тот, и больно ему физически вот так вот унижаться передо мной. А я сижу, к месту примороженный, и пошевелиться не могу.

Он останавливается прямо между моими разведенными коленями, в десятке сантиметров от моего лица и, опустившись задницей на щиколотки, устало смотрит, понижая голос до шепота, будто боится, что услышит кто.

- Неужели ты думаешь, что если бы я хотел вас сдать, то таскался бы все это время с вами? Лесь, - протягивает ладони к моему лицу, убирая пряди челки с глаз, хотя и не мешала она мне, но этот контакт был ему нужен, необходим, судя по тому, как дрожат его руки. Отворачиваюсь, разрывая прикосновение.

- А как я должен думать, Вадим? - я почти спокоен, всю агрессию как ветром сдуло. Под ребрами шевельнулась надежда, она причиняет боль, но само ее присутствие помогает дышать легче.

- Ты должен доверять мне.

- С чего?

- А я мало для тебя сделал?

- Видимо, недостаточно, раз я за решеткой.

- Ты там только потому, что я не успел помочь.

- О чем ты? - берет в плен мои запястья, сжимая их своими горячими руками, опасается, что начну орать, кидаться на него. Да не начну уже, нет больше сил. Хочу в тепло, закрыть глаза и услышать тишину. Хочу теплые руки у себя на спине и чужое дыхание в шею, и не важно, кто это будет, он или посторонний человек с улицы - мне нужна защита, сам не справляюсь. Вот что я всегда искал в людях - защиту, защиту от одиночества, и никак не мог ее найти.

- Когда мы сожгли и закопали машину…

- Мы? Это же Денис её сжег, - подается вперед, крепче сжимая мои руки, трется лбом о мой лоб, накрепко зажмурившись, и почти молит: “заткнись, сука…” И я молчу, повинуясь инстинкту самосохранения.

- Я поехал в отделение, чтобы проявить отпечатки. Как оказалось, уже тогда кто-то донес на тебя, но информация была не проверена. У них была фотография… несколько снимков, где ты в машине. Качество плохое, но с показаниями некоего добровольца уже был толчок для начала дела. Они знали, что мы дружили, да я и не скрывал особо, понял, что бесполезно отпираться. Рано или поздно тебя бы все равно повязали. Меня приставили к вам, я сам попросил, надо было выйти на того, кто все это начал. Да, я сливал информацию. Но где мы будем закапывать труп, я не сообщал…

- Врешь.

- Вру, - соглашается, чуть отстраняясь от меня. - Помнишь, куда мы ехали сначала? Там нас ждали.

- Поэтому выгнал Августа?

- Да. Я не мог его подставить.

- А меня мог.

- Ты сам подставился, когда допустил все это.

- Меня опоили!

- Не кричи, - просит раздраженно, уже не удерживая мои руки, а гладя большими пальцами запястья, действует он неосознанно, нервничает, только поэтому не вырываю рук. - Ехать я туда не хотел, но именно там нас и должны были повязать. Понимаешь, что тогда бы взяли только тебя, а пацанов бы не приплели. Я понятия не имею, откуда там взялась зажигалка Дена. Он же в меня ею, долбоеб, кинул, а я осматривал когда - не заметил, пасмурно же было, да и торопились мы.

- Кто тогда навел копов на кладбище, если не ты?

- А вот это я в душе не ебу, - смотрит на мои руки и, задумавшись, отпускает их, садясь на задницу, немного отдаляется, чем дает возможность дышать ровнее. - Это наши были. Им поступил анонимный звонок с указанием места и времени, а они уже послали своего человека. И подставного взяли, чтобы я не понял. Потом мешки изъяли. И тебя бы не приплели, если бы ты, долбоеба кусок, окурками не разбрасывался. Лесь, ну что ты за чудовище такое, а?

- И почему ты уверен, что твоей вины тут нет? - не совсем понимаю, что происходит, но убить мне его уже и не хочется, разве что покалечить.

- Ты точно блондинка! - рявкает на всю комнату, но по моему похуистическому выражению лица догадывается, что его угрозы мимо кассы. - Если бы вас сразу взяли - посадили бы всех, и меня в придачу. Хочешь, чтобы меня арестовали?!

- Сейчас или в принципе?

- Убью, тварь.

- И закопаю. Места грибные ты знаешь. Не сметь меня бить! Я и так еле сижу, - давлю на жалость, меня даже душить перестали. Пока пережидаю приступ кашля, Вадим курит у окна.

- Я же такой же живой человек, как и вы, Лесь. Денис испугался, сам же видел. Август тоже на пределе был. Чем я хуже? Что садиться не захотел и погонами прикрылся? А кто бы тебе, дуреха, сухари таскал? - усмехается совсем не весело, тушит окурок, закрывая форточку и возвращаясь ко мне. Садится рядом на диван, прижимаясь к моему плечу. Становится теплее. - Я же мог с самого начала из всего этого выйти - не стал, не смог тебя и пацанов бросить. Ты врага во мне видишь. Но подумай, что было бы с вами, не возьмись я за это дело? Думаешь, кто-то бы стал причины искать? Из тебя бы показания выбили и отправили по прямой лет на двадцать строгоча, этим повезло бы не многим больше. Знаешь, сколько я оббегал порогов, чтобы ход делу дать? Сколько людей поднял, связи напряг? - смотрит на меня нервно и слегка пьяно. - Я оправдываюсь, да? - спрашивает с шальной улыбкой на губах, и утыкается мне в плечо, срываясь на тихий смех. - Докатился.

Смотрю прямо перед собой, разглядываю выключенную плазму на стене, мягкий ворсистый бежевый ковер с моими каплями крови на шерсти, темные задернутые шторы - и совершенно ничего не понимаю.

- Замкнутый круг какой-то. Ну не сходится же. Кто звонил ментам? Кто фотки слал? Баба эта? Ну, ебнулась она, крыша потекла…

- Олесь!

- Прости, но я называю вещи своими именами, - веду плечом, скидывая его голову. С хрипом поднявшись, расхаживаю по комнате, просчитывая в уме любые варианты - и ничего, совсем. Как, блядь, демон нашептал. - Кто все это затеял?

- Алена.

- Да ни хуя! - чуть не подпрыгиваю на месте от его тупости. - Завалить кого-да по дурке - да, где-то же она взяла труп. Но просчитать все так досконально - нет. Есть кто-то еще. Кто дергал за ниточки, изучил нас, и он должен быть конченный психопат, чтобы так все провернуть. Идеи есть?

- Может, это ты? - ахуеваю от такого предположения, замирая на месте. Вот это поворот.

- Ты ахуел? - спрашиваю полушепотом, начиная звереть.

- Уж больно ты белый и пушистый в этой истории, - встает плавно, спокойно подходя ко мне ближе, и кладет ладонь на мое плечо. - Все знаешь, всегда в курсе всех событий.

- Я тебя сейчас ударю.

- Можно тебя поцеловать?

- Нет.

- Жаль.

- Я в душ.

- Помочь?

- Сам.

Горячая вода помогает слабо. Мысли как вареные, и никак не удается их расшевелить, мешает что-то, очень сильно мешает. Задаюсь этим вопросом вплоть до того, пока не ощущаю сквозняк из открытой двери кабинки и тепло позади себя.

- Может, все же помочь? - вопрошает с улыбкой, обнимая меня за живот, и я до сих пор не могу принять, что Вадим может вести себя со мной так откровенно.

- Мой меня, но аккуратно, я одна сплошная рана, - соглашаюсь. Просто устал.

Он моет меня как и тогда, не вкладывая в прикосновения ничего кроме заботы. Молчит, намыливает мне волосы, смывает пену, думает.

- Вадь, меня посадят, да? - впервые за долгое время, переступив через страх, задаю этот вопрос, решая, что если озвучу его вслух, с неизбежным будет проще смириться.

- Да, - откладывает мочалку в сторону, вытаскивая меня из кабинки и оборачивая полотенцем, сам кутается в халат. - Я не дам тебе там загнуться. Переведусь охранником.

- А ребята? А Август. Он же.. бля, да как ребенок он, - обессилено сажусь на стиралку, не ощущая даже собственных слез. Я так устал бояться.

- Я что-нибудь придумаю, - кивает сам себе, выталкивая меня из ванной, ведет в спальню и трахает так, что окончательно срываю голос. Он через страсть заставляет меня на время забыть о случившемся, но помогает это ненадолго.