Мальчик и девочка, понаблюдав за нами, принялись заливать воду в бидоны маленькими деревянными ведёрками. Чтобы поддерживать равновесие ослика, мальчик заливал воду в правый бидон, а девочка в левый.

– У тебя клюёт, у тебя клюёт! – закричал в этот момент Гулобшо.

Я перевёл взгляд на поплавок – его не было видно. Дёрнул удочку и почувствовал приятную тягу. Подняв её над собой, я увидел отчаянно трепыхавшуюся на крючке серебристую плотву чуть больше ладони. О, этот триумфальный миг рыбака! Это неописуемо! Наверное, я сильно дёрнул удочку, так как рыбка высоко взлетела, показалась на фоне синего неба, а затем шлёпнулась на траву у берега.

На том берегу мальчик и девочка от радости по-детски захлопали в ладоши, и в этот момент я решил перебросить улов им.

– Гулобшо, сможешь перекинуть эту рыбку на тот берег? – спросил я друга.

– Попробую, – без лишних слов ответил он. Потом обвалял её в речном песке, чтобы не соскользнула, и лихо забросил на противоположный берег. Рыба шлёпнулась недалеко от девочки, но первым к ней подбежал мальчик.

– Спасибо, – прокричал он, взяв добычу в руки, хотя не было никакой надобности кричать, мы очень хорошо слышали друг друга.

Кругом была полная тишина, иногда нарушавшаяся плеском речной воды о берег.

– Тав ном чай (Как тебя зовут – пам.)? – спросил я мальчика (на том берегу люди говорят на том же диалекте, что и в нашем кишлаке).

– Меня зовут Абдул Ризо, а мою сестру – Садбарг, – добавил он.

Пока мы общались со словоохотливым пареньком, Садбарг в одиночку продолжала поочередно наполнять водой то правый, то левый бидон. Ослик спокойно щипал травку, а Абдул Ризо, во время разговора с нами, наполнил свое деревянное ведерко водой и положил туда рыбку.

За это время и Гулобшо выловил небольшого толстолобика.

– Лови и эту рыбку, – недолго раздумывая, крикнул Гулобшо, и, так же как и первую плотву, перекинул рыбёшку на тот берег. Мальчик с радостью положил и её в ведерко. Садбарг с улыбкой наблюдала всю эту возню. Наполнив бидоны водой, она присела у берега и стала дальше наблюдать за нами.

– А теперь всё что выловим, это для Садбарг! Хорошо, Абдул Ризо? – весело предупредил Гулобшо мальчика.

– Хорошо, – согласился он.

Чувствовалось, что сестру он любит. Присев у ведёрка, он разглядывал своих рыбёшек. Мы с Гулобшо забросили свои удочки и стали ждать.

Девочка сидела на берегу, обхватив руками коленки и соединив вместе босые ноги. Это отчетливо напомнило мне картину Васнецова «Алёнушка». Она и была похожа на ту самую Алёнушку со своими русыми волосами. Рыбка не ловилась.

– А правда, что у вас и мальчики, и девочки учатся вместе? – впервые за всё время встречи заговорила Садбарг.

– Да, это правда, – подтвердил я, насаживая наживку из сухого тутовника на крючок.

– А правда, что вы, шурави (советские – язык дари), не читаете молитвы-намазы и не верите в Бога? – задала следующий вопрос любопытная девочка.

– Нет, это неправда, – поправил я её. – Мы читаем намазы и верим в Бога. Алхамдулилла, мы – мусульмане.

– А почему вы красите свои дома в белый цвет? – не унималась Садбарг.

Я не знал, что и ответить на этот вопрос. На самом деле, в их кишлаке не было видно ни одного побеленного дома, а в нашем сплошь все дома были побелены.

Ещё много чего она спросила, пока Гулобшо наловил пару других рыбёшек. Девочка была смышленая. Она похвасталась, что знает несколько русских слов, и отчетливо их произнесла.

Мне попались ещё две рыбки. Естественно, весь улов мы отдали детям. Садбарг встала первой и, отряхнув своё коротенькое платьице, подошла к бидонам с водой и слегка поправила их.

– Худа хафиз, – попрощались они с нами и погнали своего серого ослика в сторону кишлака.

Мы с другом ещё порыбачили. Погода стояла прекрасная. Солнце находилось в зените. Было жарко, но у берега веяло прохладой.

Наши рыбалки вошли в привычку. Гулобшо чуть ли не каждое утро приходил ко мне с баночкой «пахсак» – это букашки такие, которые водятся в прозрачной ледяной воде под камнями, и на которые очень хорошо ловится рыба. Мой друг собирал их спозаранку в речке у своего дома.

Абдул Ризо и Садбарг тоже стали часто приходить к берегу за водой со своим симпатичным осликом, и это продолжалось почти месяц. Мы сдружились с детьми. Мы их всегда ждали.

В один из поздних августовских дней мы с Гулобшо сидели на берегу реки и, как обычно, рыбачили. На афганской стороне мы заметили небольшой караван, состоявший из одной лошади и нескольких ишаков с небогатой поклажей. В тот же вечер караван прошел по той же горной тропинке обратно. Садбарг и Абдул Ризо в этот день за водой не пришли. Не было их и в последующие три дня. Мы с Гулобшо продолжали рыбалку, но уже чего-то не хватало – не было прежнего веселья. Что-то разрушилось в установившемся кишлачном порядке.

То ли оттого, что не было Садбарг с Абдул Ризо, то ли оттого, что скоро заканчивался отпуск и мне нужно было возвращаться в шумный город, настроение было не очень весёлое.

Несколько дней спустя появился Абдул Ризо. Не стоит описывать ту радость, которую мы испытали с Гулобшо, увидев его. Мальчик невесело плёлся один за осликом, с теми же бидонами. Мы всё надеялись, что из-за его спины выскочит весёлая Садбарг, но её не было.

– Саломолек, – буркнул без особой радости Абдул Ризо.

Мы поздоровались.

– А где сестра? – осторожно спросил Гулобшо.

– Её выдали замуж, – грустно ответил он после недолгого молчания.

– Как?.. Ей же всего?.. – повис в воздухе наш недоуменный вопрос.

– Приехал какой-то наш родственник из города Султан-Ишкашима и забрал её к себе, – чуть не плача произнёс Абдул Ризо.

Потом он надолго замолчал. На его правом запястье я заметил то ли медный, то ли латунный браслет, который он нежно поглаживал.

Мы с Гулобшо невесело переглянулись. Мой друг медленно встал и молча перебросил всю попавшуюся в тот день рыбу на тот берег, но Абдул Ризо даже не обратил на неё внимания.

– Ладно, не грусти, она ведь приедет к тебе в гости, правда? – попытался успокоить мальчика Гулобшо. Паренёк молча наполнил бидоны водой и, махнув в нашу сторону рукой, направился со своим осликом в сторону кишлака, как будто попавшего на левый берег Пянджа из средневековья и до сих пор сохранившего свои средневековые устои. Впрочем, оно так и есть.

Мы собрали удочки и тоже направились в свой кишлак с побеленными домами. Из селения шел запах жареного лука: кто-то готовил ужин. В первом же доме, точнее во дворе дома, в тени грушевых деревьев мы увидели девочек, наверное, ровесниц Садбарг, весело и беззаботно прыгающих через параллельно натянутые резинки (не знаю, как называется эта игра). Глядя на них, я вспомнил Садбарг и подумал, как странно всё бывает в жизни. И как удивительно судьба распорядилась с одним и тем же народом, проведя границу по реке, разделив их на два государства. Находясь на этом стыке, невольно задумываешься о тайнах пространства и времени…

Вот так закончился один из моих отпусков в далёком памирском кишлаке.

Эпилог

Гораздо позже этих событий один из моих памирских друзей рассказал историю о русском парне, якобы попавшем в плен во время афганской войны ещё в советские времена, а позже принявшем Ислам и оставшемся жить в Афганистане. Ходили слухи, что проживал он в одном из прибрежных кишлаков. И мне подумалось, а не могла ли Садбарг быть его дочерью? Ведь у неё были совершенно русые волосы, и она хвасталась знанием нескольких русских слов, которые произносила безупречно. Впрочем, это уже мои догадки.

30 мая 2009 года

Мудрецы уходят в горы

Свежий воздух гор слегка пьянил меня. Я поднимался всё выше и выше по горной тропе. Недавно прошедший дождь освежил всю природу: трава стала ярче, воздух – прозрачнее, а небо – ещё голубее. Дышалось свободно.

Город с его нудной суматохой и притворной жизнью остался далеко позади. Во всяком случае, до ближайшего было не менее семисот километров. И мне казалось, что я попал в другой мир, в мир естественный. Оно так и было. Меня окружали тутовые деревья с их янтарными ягодами. Живо и весело журчали свежие горные ручьи с талой водой. Паслись стада коров, и я уверенно мог сказать, что их вымя было наполнено не пастеризованным молоком, а самым, что ни есть натуральным. Я шёл и наслаждался первозданной красотой Памира.