Дальше опять лесная чаща, из-за которой справа и снизу доносится рев Курагана, но его не видать. Впрочем, лес местами редеет, оставляя небольшие прогалины, ведущие к самому берегу, если только можно назвать берегом то, что мы здесь увидели. Подвинувшись несколько правее, вы видите как бы трещину в две-три сажени ширины; нужно подойти к самому краю карниза и заглянуть вниз, чтобы увидеть непрерывный извилистый мрачный коридор в несколько сажен глубины, на дне которого ревет поток, разбившийся в сплошную пену; над ним висят голые стены с угловатыми выступами, не оставляя ни одной ступеньки, где бы можно зацепиться рукой; только в немногих трещинах стены засели маленькие растеньица. Сейчас же от верхнего края коридора начинается густая щетина леса и круто убегает вверх к голым скалам и пятнам снега.

   Несколько дальше коридор понижается, и против одной прогалины обрыв к потоку -- не больше двух сажен; цепляясь за голые корни деревьев, можно спуститься к самой воде на кучу крупных булок, накиданных потоком, и любоваться диким видом узкого коридора с нависшими скалами, когда у самых ног бешено клокочущая пена то падает со ступени, то высоким бугром перебрасывается через невидимый подводный камень. В подобных местах поток совершенно непроходим, даже при низких берегах; в крайнем случае строят мост для людей и багажа, а лошадей привязывают за корпус арканами и переводят, поддерживая ими с того и другого берега.

   Выше коридор на время прекращается, переходя в узкую долину с крутыми склонами, но не надолго; утесистые "щеки" опять сближаются, образуя узкое ущелье. Тропа лепится по краю карниза, повисшего на высоте сорока и более сажен над ущельем, на дне которого сплошными каскадами грохочет Кураган. В одном месте русло преграждается двумя камнями, упавшими с обрыва, которые образуют узкие ворота; через них стремительно прорывается поток; а вот на отдельном камне, торчащем среди потока, прилепилась группа елей. Стволы листвениц и кедров на краю обрыва сильно покачнулись по направлению к потоку, а некоторые, уже посохшие, повисли над ним, как бы ожидая, когда ветром их сбросит в воду и разобьет в щепы. Впереди вдоль вырезки долины показалась высокая сопка с небольшими пятнами снега; она возвышается как раз у впадения в Кураган левого притока -- Хазинихи.

   Несколько отклонившись от ущелья и поднявшись по крутому склону, мы прошли еще густую лесную заросль и около 4 часов спустились на маленькую прибрежную елань, не доходя полуверсты до устья Хазинихи, и здесь остановились на ночевку²⁸.

   Остановиться против самого устья Хазинихи невозможно, потому что узкая береговая полоса вся завалена камнями и заросла густым лесом и кустарниками. Вообще в верхнем течении Курагана все места, удобные для стоянок, наперечет, и можно итти 10--15 верст, не находя ни поляны для корма лошадей, ни ровной площадки, где бы можно было поставить палатку. Ввиду этого всегда следует заранее определить место привала и не пускаться наудачу, особенно к вечеру, рискуя не найти места для остановки засветло и растерять лошадей ночью среди скал, заросших лесом.

   От нашей елани сейчас же поднимается склон горы, внизу усыпанный сплошным корумом; выше он делается все круче, переходя в голые недоступные утесы. Снега на этом склоне не видно, но граница лесной растительности довольно близка от дна долины. Высота у Курагана близ устья Хазинихи 1 550 м. С другой стороны реки сразу поднимается высокий хребет, с отдельными острыми выступами и снежными полями. В углу между Хазинихой и Кураганом возвышается коническая вершина с небольшими снежными пятнами, а за ней выступает другая повыше с большим количествам снега.

   Пробраться к устью Хазинихи берегом Курагана невозможно, потому что берег болотист и на большом расстоянии завален камнями, над которыми сплелись кустарники. Мы обошли стороной, густым кедровым лесом, где на едва приметной тропе ноги поминутно проваливаются в щели между камнями, подернутыми влажным мхом, и путаются в беспорядочном сплетении корней, и, наконец, вышли на берег Курагана, как раз против устья Хазинихи, на большую кучу камней, наметанных сюда потоком. Хазиниха меньше Курагана, но также с шумом стремится по ступеням сланца, разбивая зелено-голубую воду в пенистые беляки; при слиянии двух потоков образуется сплошная пена, то встающая султанами, то взлетающая вверх снопами брызг. На небольшой каменистой косе между слиянием потоков укрепился довольно старый кедр, обнаженные корни которого засунуты между камнями; но поток подобрался так близко, что кедру недолго стоять. В таком же положении находятся и другие кедры, подошедшие к самому краю потока; ими начинается сплошной лес, покрывающий оба крутых склона долины Хазинихи.

   Несколько выше впадения Хазинихи мы приблизительно определили быстроту течения Курагана; получилось не меньше 12 верст в час.

   26 июля в 8 часов утра мы выступили, рассчитывая добраться до истоков Курагана на главном хребте Катунских белков. Погода испортилась; вершины укутались облаками, по временам перепадал дождь. Едва приметная тропа в густом кедровом лесу, усыпанном камнями, на большом протяжении совсем теряется; проводники часто останавливаются для совета, потому что дорога делается труднее и вьючные лошади чаще падают на острые камни. Избегая каменистых россыпей, мы забрались по крутому склону почти до границы леса, оставив Кураган глубоко внизу; к его берегу мы больше не возвращались.

   В 10 часов мы перешли бушующий правый приток Абиак; под его левым берегом гора обрывается гигантским отвесным бомом.

   За Абиаком лес сильно изуродован и вообще носит характер пограничной полосы. Когда смотришь на этот невообразимый хаос кривых деревьев, мертвых стволов, перепутанных с накиданными всюду скалами и сплетающимися кустарниками, то кажется, что все это -- и деревья, и колоды, и камни -- брошено сюда целой кучей с большой высоты, и как свалилось сюда в беспорядке, так и осталось навсегда. Впереди в вырезке долины Курагана отчасти показалась главная гряда снежных Катунских белков у истоков Курагана; мы были вблизи главного перевала через снежные поля.

   После крутого спуска лесной чащей и небольшой поляны начался продолжительный крутой подъем каменистой россыпью, покрытой лесом, который дальше переходит в широкий покатый альпийский луг, по которому, мы и спустились к берегу Северного Иолдо в двух верстах от его впадения в Кураган. Было всего 12 часов, но мы не шли дальше, во-первых, потому, что лошади были уже порядочно измучены, и, во-вторых, мы хотели лучше осмотреть истоки Курагана, скрытые за лесистой гривой. К тому же и погода окончательно испортилась и заморосил непрерывный мелкий дождь, и хотя багаж сохраняется в кожаных сумах, все же безопаснее укрыть палаткой такие вещи, как фотографические пластинки и высушенные растения.

   Стан на берегу Иолдо находился на высоте 2 030 м, и все-таки по крутому склону вдоль каменистой осыпи еще поднимались отдельные лиственицы и кедры.

   Русло Иолдо имеет более 10 сажен ширины, но сплошь завалено крупными камнями; они разбивают речку на множество мелких ручьев, которые то разветвляются, то вновь сливаются и вода журчит где-то глубоко под камнями. Главная масса воды потока скрыта под корумом. Громадные камни лежат и на берегу потока; одна глыба возле нашей палатки походила по размерам на маленькую избу.

   Наскучив сидеть в палатке и слушать, как по холсту барабанит дождь, мы отправились на ближайший склон, надеясь хоть в тумане рассмотреть исток Курагана. За небольшим покатым лугом, покрытым высокой травой, круто поднимается большая осыпь из крупных камней, которые сделались очень скользкими от дождя, требуя большой осторожности при ходьбе по ним. Кое-где на камнях неподвижно сидели рыжеватые бесхвостые грызуны, величиной с крысу, и резко посвистывали; при нашем приближении они быстро исчезали в щелях корума²⁹. Потом я убил пару и убедился, что мясо этих зверьков имеет отвратительный запах, даже в свежем состоянии. Всюду на осыпях эти грызуны нам попадались в большом количестве вместе с более крупными сурками; последних легко отличить по громкому и довольно гармоничному посвистыванию, которое переходит в более низкие торопливые тона, когда сурок прячется в нору.