— Верен? Это ты меня спас?

Опять полыхнула слабая молния, и он увидел ее лицо. Увидел — и зажмурился. Проклятая обман-трава! Что делает!

— А где Скуп? — снова раздались тихие колокольчики.

Он помотал головой и открыл глаза. Капелька сидела перед ним — с мокрыми волосами, в светлом платье, облепившем тоненькую фигурку, и говорила:

— Скуп, противный, бежал за мною, за руки хватал — вот, кольцо мамино сорвал даже… Я от него убегала — и упала…

Верен, слушая ее, помимо воли снял с пальца кольцо, протянул ей. Она обрадовалась:

— Ты нашел? Вот молодец! — и надела кольцо, счастливо улыбаясь.

Тогда Верен, вконец одуревший и готовый поверить уже в любую чушь, посмотрел на свою руку, провел пальцами по лицу. Два десятка лет было ему, судя по ощущениям. Да если даже и три — какая к Смуту разница? А она все говорила, и не было для него на свете музыки лучше:

— Я теперь одна, Верен… Я тебя ждала, а пришел Скуп… Ты меня теперь одну не оставляй, да?

Верен, не в силах сказать ни слова, кивнул и поглядел на затихающее море: над волнами еще слабо светились водяные смерчи, и внутри одного из них почудилась Верену фигура высокого бородатого человека с золотым ободом на голове. Над высоким лбом этот обод венчался грозным трезубцем. Человек глядел прямо на них, бесстрастно и пристально. Верен испуганно перевел взгляд на Капельку — она отжимала мокрые волосы, — и снова на смерч, но тот рассыпался на глазах, лишившись внезапно могучей опоры ветра. И никогда не узнал Верен, видел он человека на самом деле, или это ему лишь показалось.

Да, так все и было там, где Большая Соль вечно бьется в берега жизни и смывает песок человеческих судеб. Но его не становится меньше.