Литмир - Электронная Библиотека

Помолившись в храме, отец Игорь пригласил гостью к себе домой, там угостил уже своим чаем, настоянным на здешних целебных ароматных травах, а потом вместе с ней пошел за село, где под кронами густых деревьев раскинулось небольшое кладбище. Тут и был упокоен предшественник отца Игоря — старец Лаврентий.

Ракита

Совершив литию на могилке, отец Игорь учтиво поклонился гостье, благодаря за интересный и поучительный рассказ. В этой встрече он тоже чувствовал некий особый промысел Божий который привел его в здешние места на пастырское служение.

— Сказать по правде, я не знаю об отце Лаврентии ничего, кроме того, что он прослужил у нас настоятелем с того времени, как храм возвратили церковной общине, а это немногим более десяти лет. Буду вам очень признателен, если вы мне расскажете о нем, о его жизни, если, конечно, вам о ней ведомо.

— Отец Лаврентий был человеком очень скромным, — Ольга положила на могилку букет полевых цветов и поцеловала крест. — О себе он рассказывал мало, в основном лишь факты, которые так или иначе касались других, или же для духовного назидания. Его жизнь была необычайно смиренной, свое собственное «я» он ставил ниже других. Он умалялся перед всеми, даже перед такими закоренелыми грешницами, как я. Он был истинный монах: его сердце не лепилось, не привязывалось ни к чему земному, а душа горела молитвой. Молитва была его ненасытной пищей, она ему заменяла все, без чего не можем обойтись мы, грешные. Без молитвы я его почти никогда не видела. Даже когда он общался с людьми, его ум и сердце были обращены к Богу, во время же служений батюшка молитвенно горел, пылал, и жар этого пламени невольно передавался всем, кто находился рядом.

А вот факты его биографии мне мало ведомы. Знаю, что после того, как их монастырь закрыли, всех монахов, кто противился этому решению, арестовали и сослали в заключение. Выжил только отец Лаврентий, отбыв там почти 15 лет. Долгое время жил, как говорится, «по людях», которые давали ему приют, делились куском хлеба: пребывание в концлагере в зоне вечной мерзлоты сильно подорвало его здоровье, на физический труд совершенно не хватало сил, а молитве он всецело отдавал то, что теплилось в нем, ничуть себя не жалея. Без молитвы, без служения Богу он не мог прожить и дня: лиши его этого счастья — и все, нет старца. У него не было никаких тайн, его душа, ее состояние были открыты, понятны: ни тени лукавства, ни намека на превосходство над собеседником. Вся его жизнь в Боге была примером для нас, от нее мы сами начинали возгораться и пламенеть огнем веры.

Ольга помолчала, о чем-то вспоминая, тихо утирая слезы. А потом взглянула на отца Игоря и кротко улыбнулась.

— Вы, наверное, будете очень удивлены, но у меня к вам есть одно поручение.

— От кого же? — улыбнулся и отец Игорь.

— От отца Лаврентия. Не удивляйтесь. Его дух пребывал в таком возвышенном состоянии, что многое из того, что нам кажется странным — и тогда, и теперь, для него было открыто, понятно. Хотя…

Она задумалась.

— Нет, я не смею лезть своим грешным умом в такие тайны. Просто скажу, что в последнюю нашу встречу отец Лаврентий велел мне рассказать одну историю тому батюшке, который придет на его место после смерти. Видимо, отец Лаврентий чувствовал свою кончину, поэтому отдавал близким людям последние поручения. Теперь мой долг выполнить одно из них.

Отец Игорь тоже стал серьезным и задумчивым.

— Коль такова воля почитаемого вами старца, то мой долг выслушать вас.

Ольга положила руку на могильный крест:

— Пусть это святое место будет во свидетельство тех слов, которые буду говорить со слов самого отца Лаврентия. Но прежде хочу спросить вас, отче: вы слыхали что-нибудь о раките?

— О раките? — изумленно взглянул отец Игорь. — Кроме того, что известно всем, ничего больше.

И стал декламировать по памяти:

Ворон к ворону летит,

Ворон ворону кричит:

— Ворон! Где б нам отобедать?

Как бы нам о том проведать?

Ворон ворону в ответ:

— Знаю, будет нам обед;

В чистом поле под ракитой

Богатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,

Знает сокол лишь его,

Да кобылка вороная,

Да хозяйка молодая…

Ольга улыбнулась, ничего не сказав в ответ.

— Правда, помню еще одну вариацию на эту же тему, но не помню откуда:

В чистом поле под ракитой,

Где клубится по ночам туман

Эх, там лежит, в земле зарытый,

Там схоронен красный партизан.

Партизан отважный, непокорный,

Он изъездил тысячи дорог,

Эх, да себя от мести черной,

От злодейской пули не сберег…

— Ого, какие познания народного творчества! — удивилась Ольга. — Но нет, это все не то. Как говорится, не та песня, не на ту тему и не про тех героев. А такие строчки вам знакомы:

Редеет ночного тумана покров,

Утихла долина убийства и славы.

Кто сей на долине убийства и славы

Лежит, окруженный телами врагов?

Уста уж не кличут бестрепетных братий,

Уж кровь запеклася в отверстиях лат,

А длань еще держит кровавый булат…

Отец Игорь в ответ лишь пожал плечами, ожидая дальнейшего рассказа своей гостьи.

— «Долина убийства и славы» — это, между прочим, то самое место, где мы сейчас находимся. Или примерно то. Как утверждают историки, много веков тому назад здесь происходили страшные кровавые битвы русских ратей с монголо-татарскими полчищами. Трупами убитых с обеих сторон здешние поля были устланы, усеяны. Не зря эта деревенька, где испокон веков жили люди, получила такое непривычное для живых название: Погост. А поле, что сразу за ним, знаете, как называется? Тоже непривычно: Убитое.

— Интересный экскурс в историю, — задумчиво сказал отец Игорь, понимая, что все это — лишь присказка. А весь рассказ еще впереди.

— Есть одна легенда, быль, — продолжила Ольга. — Даже две, но обе похожи своим главным героем. По одной из них, когда орда иноверцев окружила здешний монастырь, то поставила перед монахами условие: либо отрекаетесь от Христа и принимаете нашего бога, или… И тогда из ворот обители вышел монах-богатырь: высокого роста, могучий, словно с древней былины. По преданию, то был известный в здешних краях разбойник, главарь шайки, которая грабила всех, кто им попадался. Но что-то надломилось в душе этого свирепого человека, он раскаялся и ушел в монастырь.

— Вот это я уже точно знаю, — улыбнулся отец Игорь. — «Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил»

— Да-да, именно так. Совесть Господь пробудил. И когда монастырь оказался в окружении, без всякой защиты, этот благоразумный разбойник вышел из ворот и громогласно сказал: «Кто отречется от Христа — да будет Им навеки проклят!» И первым смиренно склонил голову под татарский меч. А следом за ним — все монахи. Все до одного! Так и сложили тут свои головушки.

По другой же легенде, очень схожей на первую, этот самый разбойник, ставший монахом, благословившись у игумена, вышел сам на битву с целым полчищем басурман, разорявших православные святыни, и в неравном бою погиб.

— Но причем тут ракита, с чего мы начали разговор? — отец Игорь продолжал внимательно слушать Ольгу.

— А притом, что в былинных песнях как раз и поется об этом легендарном богатыре, лежащем убитым под ракитой. Да и самого этого богатыря, оказывается, тоже звали… Ракитой. И есть такая легенда, что вовсе он не погиб, а ушел в здешние леса и стал отшельником. И там живет… До сих пор…

— Как это до сих пор? — оживился отец Игорь. — Вы хотите сказать, что он… до сих пор…

— Вот как раз об этом мне поведал отец Лаврентий. И вам велел передать то же самое.

— И для чего же? То, что было, — быльем поросло. Быль она и есть быль. Полуправда, полусказка, полу…

15
{"b":"265071","o":1}