В чем же она каялась, к тому же со слезами, стоя на коленях перед священником — настоятелем одного небольшого храма, куда всегда любила ходить? Это душевное состояние, эти чувства были для меня не понятны, далеки, хотя мама всеми силами старалась привить мне религиозность, осознание своей личной ответственности перед Богом, ощущение Его безграничной любви к людям. Зачем? Мне вполне хватало родительской любви — реальной, живой, каждодневной, а не какой-то там евангельской, книжной. Мама часто брала меня с собой в церковь, но… Пока я была маленькой, мне было там интересно: красивое пение, горящие свечи, запах ладана, таинственность. А потом, по мере взросления, все это исчезло. Более того, когда в кругу моих друзей заходили разговоры о вопросах веры, то Православие воспринималось нами как нечто отсталое, темное, совершенно не отвечающее духовному уровню, запросам современных образованных людей. Церковь, как нам казалось, была уделом «забубенных» старушек, старых дев с неустроенной личной жизнью, злых одиноких теток, брошенных мужьями, малограмотных, недоразвитых или же откровенно нездоровых людей.
Чтобы не отставать от духа времени, я зачитывалась разной беллетристикой об НЛО, паранормальных явлениях, полтергейсте, а потом всерьез увлеклась астрологией. Почему? Меня с детства манил к себе мир звезд: я любила смотреть в бескрайнее ночное небо, любоваться светилами, о чем-то мечтать, грезить. С другой стороны, я любила математику, точный расчет — это мне передалось от отца, что со временем, когда я получила хорошее образование экономиста, помогло выстроить четкий алгоритм своей будущей карьеры и бизнеса. Кроме того, сказалось увлечение психологией, изучением мотивов человеческих поступков. Астрология же — не те дешевые гороскопы, что печатаются в газетах, а основательная, глубокая, очень древняя наука — как раз синтезирует в себе научные знания астрономии, математики и психологии.
Все свое свободное время я посвятила фундаментальному изучению этой науки в школе Павла Глобы. Мне нравилось, что в нашем окружении не было фанатиков: никто не высказывался негативно о других религиях, никто не подсмеивался над тем, что кто-то носил крестик и даже ходил в церковь. Напротив, христианство ставилось на один уровень с астрологией, ибо, как утверждает Евангелие, волхвы пришли к Христу, ведомые звездою, а они-то и являлись не кем иным, как зороастрийскими жрецами-астрологами. Так что в этом отношении совесть меня не беспокоила. Я знала, что среди моих друзей-астрологов были люди не просто верующие, а регулярно ходившие на богослужения: они даже исповедовались, причащались. Кто и как их допускал к Святому Причастию — не знаю.
А вскоре я стала сама практиковать астропсихологию и даже подумывать о том, чтобы построить свой новый бизнес именно на этом увлечении. Дело пошло поначалу очень успешно, у меня появились постоянные клиенты, среди которых были очень состоятельные, влиятельные люди, политики: всех их интересовало будущее, прогноз наперед. Этих людей, как и меня, мало волновал истинный источник нужной информации. Они заказывали, платили хорошие деньги, не скупились — я добросовестно выполняла. Причем, я работала наиболее совершенным методом, доступным далеко не для всех астрологов. В чем он состоит?
Профессиональные астрологи работают двумя методами. Первый основан на том, чтобы сначала произвести необходимые вычисления, а затем последовательно рассматривать каждую планету, ее взаимосвязи, положение в знаке, в доме и градусе; ключевые точки, звезды, транзиты и многое другое. Получается колоссальный объем информации, и астролог должен выстроить ее в определенную систему, выделить главное, не увязнуть в мелочах, деталях и даже противоречиях.
А можно получить весь объем необходимой информации посредством специальной медитативной практики. В этом и состоит второй метод — гораздо более сложный, чем первый. Здесь тоже необходимы точные математические расчеты, выстраивается гороскоп, после чего астролог концентрирует все свое внимание на центр круга и направленной энергией мысли и духа входит туда, мгновенно получая весь объем нужной информации. Но психологическая нагрузка, которую испытывает астролог, настолько огромна, что, как я уже сказала, ее способен выдержать лишь подготовленный специальной медитацией мозг. Ты получаешь информацию в готовом виде, остается лишь сбросить ее на бумагу. Но… Именно тут кроется большая опасность. От этих «прыжков» в информационное пространство накапливается усталость — и моральная, и психологическая, и физическая, от нее все труднее освободиться с помощью все тех же медитативных практик, которые призваны обеспечить безопасность мозга и всего организма. Но и это не самое страшное. Тот, кто занимается профессионально астрологией, знает, что круг, в котором концентрируется необходимый поток, объем информации, затягивает, из него с каждым разом все труднее выйти, человек теряет границы между реальным и виртуальным, между временем и безвременьем, днем и ночью, жизнью и смертью. Ты превращаешься в некий суперкомпьютер. И это еще не все. Ты вдруг начинаешь осознавать, чувствовать, что этим компьютером управляют: не ты сам, а кто-то тобою. Я общалась с людьми, пораженными действием наркотиков, оказывала им психологическую помощь, знаю их проблемы, состояния, поэтому могу сказать, что ощущение падения в круг не сравнимо по своей жути ни с чем, оно намного страшнее и неприятнее, как если бы ты вдруг ощутил, что прыгнул с огромной высоты с парашютом, а он не раскрывается…
В какой-то момент я интуитивно почувствовала, что еще несколько таких «прыжков» — и сойду с ума. Поэтому остановилась, решив порвать с астрологией. Но теперь астрология не спешила рвать связи со мной. Я ощущала притяжение круга, меня тянуло туда, как психически нездоровых людей тянет в петлю.
Но и тогда я не спешила задуматься над истинными причинами своего состояния. Ни о каком раскаянии не было и речи. Я оставила астрологию, но сразу же окунулась в чтение другой эзотерической литературы, чтобы хоть отбиться от гнетущих психологических и психических состояний.
— И все же я задумалась над смыслом жизни — не над тем земным, которым жила счастливо в родительском доме, а над более глубоким, сакральным. Это произошло, когда мама вдруг тяжело заболела, а через месяц умерла. Отец с его неограниченными финансовыми возможностями, связями ничем не мог помочь: мама таяла на глазах, догорала, как свечечка, а потом и вовсе погасла, лишь вспыхнув на прощанье… Она слезно просила у нас прощения, но я опять не могла понять — в чем. Нам всем было невыносимо жалко ее, больно смотреть на страдания, тогда как она держалась спокойно, даже величественно спокойно, всецело предав себя в руки Того, в Кого верила твердо, без всяких сомнений.
«За что же, — думала я, — Бог забирает у нас маму? Почему Он не исцелит ее, если такой всемогущий? Почему не заберет эту страшную болезнь, которая доставляет ей столько физических страданий и мучений? Где Он, Бог? Слышит ли молитвы мамы? Неужели не видит, как она мучается? И есть ли Он вообще?»
С другой стороны, я не могла понять состояния мамы в тот последний период ее жизни. За что она благодарила Бога? За ниспосланную Им болезнь, неотвратимую смерть? За наши слезы, с которыми мы смотрели на нее, умирающую? В чем был смысл этих благодарений? Ведь мама оставалась до последнего вздоха в полном рассудке, памяти, уходила из жизни, совершенно не хватаясь за нее, не вымаливая у Бога пожить еще чуть-чуть…
«Почему такая несправедливость? — думала я, оплакивая мамину кончину. — Зачем тогда молиться, класть поклоны, придерживаться постов и всего церковного Устава, если Бог отвернулся от тебя, если ты Ему не нужен?»
И я не просто затаила обиду на Бога. Я возроптала на Него…
Папа недолго оставался вдовцом: он вскоре женился, его новой спутницей жизни стала молодая красивая женщина, которая по возрасту годилась мне в старшие сестры. Но мы быстро нашли общее понимание, подходы друг к другу и продолжали жить, как и прежде — мирно, без конфликтов, размеренно, планируя наперед всю свою жизнь.
