Кажется, наш Арумиэль встретил свою судьбу, судя по тому сожалению, что отобразилось в нем, когда она ушла, он точно вернется сюда. Мужчины отмерли, а Тэймур уже сидел в траве, ища глазами диву.
Что ж дело сделано. Ей не терпелось скорее отправиться на поиски Сенти, и всех кто пропал вместе с ним.
Глубокая ночь опустилась на землю, но плененные не могли этого видеть. Вот уже несколько дней их держали в странной подземной темнице, где из-редко заходили люди, давая им легкую пищу, в основном хлеб и воду, а иногда и овощи. Держали в одной общей яме, где были только мужчины. Что тут творилось и словами трудно описать. Казалось, их оставили здесь помирать в могиле, но тогда зачем кормят?
Сенти с Палу сидели рядом, к холоду давно привыкли и радовались своему крепкому здоровью, чем не мог похвастаться пэр Слидвг. Его уже второй день мучил жуткий кашель и знобило, боялись, что мужчина в таких условиях совсем расклеится. Мартитран все время молчал. По его лицу можно было подумать, что мысли посетившие давно навели на подозрительное сомнение или открытие чего-то неприятного и шокирующего. Он мял в руках комочки земли и смотрел перед собой, иногда вставлял пару слов на реплики и размышления пэров. К своему удивлению, обнаружили здесь только мужчин занимавших высшие чины, ни одного из простого народа. Кого-то знали, с кем-то знакомились, но все попали по одной причине, осмелились нанести ответный удар по темным. Их уволокли так же накрыв тенями и выбросив как мусор сюда. Что будет дальше с ними оставалось только гадать. Пэр Ко Тено подробно расспрашивал, как это с ними произошло и изумился, что живые зеркала показали этим людям, минилюдам и гномам, свою сущность. Светлые открылись им, что бы помочь. Значит, пришло то время, когда великая светлая армия из-за свободных земель поднимется, и с ее помощью они сокрушат нашествие нечисти и кумияров.
Железная решетчатая дверь скрипнула, и за ней показался внушительных размеров человек с двумя не менее мощными кумиярами. Он встал у самого проема внутри ямы и поморщился, факелы, что принесли они с собой освещали место только вокруг них, а те на кого из пленных попадал этот свет щурились и прикрывались руками лица. Единственной особенностью этого человека были, его черные как ночь глаза. Он говорил монотонно и в голосе было столько льда.
— Если кто скажет, что задумали светлые, отпущу. — Эта фраза продолжалась изо дня в день и достала уже тех, кто действительно знал правду.
Особое внимание уделялось, целой группе попавшей к ним недавно, что способна была противостоять особо сильному натиску темных. Они разрушили их планы, помешали задуманному, значительно сократили их ряды. И в этом не было сомнения — замешаны опять светлые. Темные подозревали их соседство с этим много расовым народом, но надеялись на их меньшество, которое не способно бы было противостоять их количеству. Уже в который раз мужчина выругался, от чего видавшие виды пленные морщились и кривились, а этот темный, источал проклятия и они казались весомыми, имеющие силу. Тем страшнее было слушать его и многих присутствующих коробило и подавляло.
Так, где же светлые, что помогали им в свое время противостоять темным в бою, что оставили на них свою печать? Они видели, как нечисть жаждала их убить, но по какой-то причине не могла. Поэтому оставалось сидеть здесь и гнить. И каждый по своему это переживал, кто-то верил, что светлые вернутся, кто-то разуверился во всем, предполагая, что свою миссию они уже выполнили. Но не так, те, что попали недавно, во-первых верили, во-вторых было ради кого жить, и ради чего. Они строили планы побега, которые пока с треском проваливались. Переживали и гадали, что же с теми кто остался в том лесу, особенно за девушек. Если светлые все еще с ними, то хорошо. И больше всего боялись, что темные могли их тоже схватить, тогда знать бы, где они их держат, что бы спасти. Но от пленных, что сидели здесь ничего добиться не получалось, никто не слышал, что бы поблизости вот так же держали женщин. Они все теперь оторванные от мира и вполне возможно война уже давно идет полным ходом, смерть накрыла собой все земли, а они ничем не могут помочь. Честр рвал и метал! На из-редко проходящего мимо охранника, что молчаливо посматривал на них и улыбался, ему доставляло удовольствие их мучение.
Так ничего и не добившись кумияр пнул со всей силы рядом сидящего и ушел блестя глазами в гневе, бросив напоследок, что еще вернется. Двое, что пришли с ним, подхватили первых попавшихся, минилюда и гнома, и потащили за собой, больше их не видели. А ведь с каждым днем это повторялось и их количество неминуемо сокращалось. Ни для кого не секрет, куда пропали и эти двое наверняка их пытали, от чего те погибали не приходя в сознание.
Сенти откинул светлую голову к земляной холодной, но твердой стенке, никто не видел, как одинокая слеза скатилась по его щеке. Он жалел не себя, он вообще никого не жалел, переживал за ту, что тронула его сердце, о которой не мог больше не думать, не забыть, не выкинуть из головы и не хотел. Понимал, что не хотел. И сейчас, когда между ними расстояние и безызвестность, тем страшнее ему становилось за нее, тем печальнее, что они не вместе. А жалел разве о том, что потерял столько времени, пытаясь понять, как сильно он ее любит. На душе было настолько тяжело и мучительно, что рядом сидящий брат почувствовал его боль.
— Не думал, что все так закончится. — Прошептал он возле него.
— А ничего еще и не закончилось. — Не согласился с ним Сенти.
— Верно, я имею ввиду нашу первую битву с темными.
— И это не последняя битва. — В глазах Сенти горел праведный огонь, в мыслях он уже громил армию нечисти и кумияров, что заразились этой темной заразой впустив их в свое сердце и на мирные земли.
— Хм… Грустишь? — Палу понимал, что вопрос глупый, но ответ можно получить на него разный. Ему хотелось разделить с ним свою грусть и печаль, ведь где-то там их родители, и одним светлым известно, живы они или нет. О последнем и думать не хотелось.
— Ты оказался прав, я был в нее уже тогда влюблен.
Палу усмехнулся. Как чувствовал. Что он своего брата не знает, и сейчас чувствует о чем переживает. Относительно родителей в сердце было пока все спокойно, но сомнения буравчиком могли нагнетать страх и переживание.
— Похоже сильно она тебя зацепила.
— А Эмиса тебя?
— То же. — Согласился брат и кивнул. — И тебя не пугали ее шрамы?
— Во-первых, я не сразу их заметил, понимал, что что-то скрывает, видел не понятные красные разводы и все. Эта стеснительная и зажатая девчонка, умело их скрывала.
— Причем, наверно, годами.
— За этой маской, я видел ангела.
— Странно, я-то как раз ангела и не усмотрел или мы говорим о разных вещах?
— Палу! — Тычок от брата в плечо.
— Что?
— Не смей, допускать сомнение, что Милена не красива, ни внешне, ни душой.
— Да, пожалуйста! Мне-то что! Вот только кто-то недавно боялся, что родители будут против и к тому же…
— Не говори мне сейчас об этом.
— Ты что-то для себя решил конкретно?
— Я буду бороться. — последовал незамедлительный ответ.
И через некоторое время Палу согласился с братом, впрочем он и так был в этом давно уверен:
— Я то же.
Прошло много времени, когда изрядно голодным, принесли только воду. На этот раз и кусочка хлеба не дали. И вода не радовала, откуда они ее черпают? Измученные и оголодавшие в конец, пленники погружались в свои думы, меньше находя общих тем и, где-то там мечтали о другой жизни или о прежней, если таковая радовала своими воспоминаниями. Мирэль сидел подле Сенти с другой стороны и слушал его тихий шепот, радовался за свою сестру. Она встретила действительно благородного человека, способного подарить ей настоящее счастье. В этом он был уверен.
День или ночь сейчас было, но погрузившиеся каждый в дрему не сразу заметили по середине ямы помутнение в воздухе, легкое свечение и разрыв пространства, явив сбитую, чуть полноватую женщину в длинном черном платье с покрытой головой. И те кто заметили оживились, но вели себя тихо, не стоит привлекать внимание охраны, ходящей за решеткой и проверяющей время от времени пленников. Были уже случаи, когда те рыли себе проход, но безуспешно, потому что порода здесь плотная, каменистая. За ними глаз да глаз.
