- Хорошо-хорошо, я понял.

- А что буду делать я? – Прескотт поднимается с пола и вскидывает подбородок. Ее глаза становятся темнее. – Ты ведь не думаешь, что пойдешь одна.

- Я пойду одна.

- Эмеральд!

- Но ты, - продолжаю я, - ты – запасной вариант. Если у меня вдруг что-то не выйдет, ты пойдешь и прикончишь любого, кто встанет на пути.

- Это не честно.

- Не рвись ты так спасать человечество. Поверь мне, в этом нет ничего интересного.

- Но ты можешь пострадать.

- Будем надеяться, что я отделаюсь легким испугом.

- Эмеральд…

- Перестань, Венера, - я кладу ладонь на плечо девушке, - все будет в порядке. Что со мной может случиться? К тому же, вы будете рядом, и я не к Эмброузу домой собираюсь.

- Я не хочу, чтобы и ты…

Прескотт замолкает, а я и так понимаю, что она пытается сказать.

Впервые мне хочется выглядеть сильной ради кого-то. Ради этой девушки, которая, порой, становится опасней бури. Я киваю.

- Не переживай.

- Лучше бы ты переживала.

- С какой стати? – прыскаю со смеху. – У меня такая отвязная сестра! Не думаю, что есть повод дрожать от ужаса.

Мы выезжаем следующей ночью. Мортимер распечатывает мне картинку револьвера и говорит быть осторожной. Но, в общем, он выглядит очень плохо. Постоянно молчит, и мне кажется, желает удачи неосознанно. Не думаю, что он понимает, на что мы решились, иначе бы встал поперек лифта и не выпустил бы нас наружу.

Всю дорогу я изучаю револьвер, вертя лист из стороны в сторону, то приближая его к глазам, то отдаляя. В конце концов, бумага мнется, и Саймон выдергивает из пальцев рисунок, чтобы я не испортила его до того, как попаду в музей, иначе потом не смогу ни с чем его сверить. Вредный он и жутко взволнованный. В его машине повсюду разбросаны какие-то чертежи. На приборной панели стоит ноутбук. Еще в его ухе торчит наушник, и я думаю, что именно через него мы будем общаться, когда я войду в здание.

Ночь холодая. На мне черные штаны и теплая толстовка. Я надеваю капюшон, туго стягиваю ремень, на котором висит браунинг, и выхожу из салона, вообразив себе, что не револьвер собираюсь украсть, а просто прогуляться по пустому, гигантскому музею. Если честно, мне совсем не хочется угодить в неприятности, но почему-то я не сомневаюсь, что их будет огромное количество. Когда в последний раз простое решение проблем было не ловушкой, а удачей? Я уже и не помню такого.

Выдыхаю холодный воздух.

- Итак, - Саймон тоже выкатывается из салона. Венера следом за ним. – Не волнуйся. Я все время буду на связи и скажу, куда идти, чтобы ты не угодила в тупик. В здание – как мы и планировали – ты пройдешь через черный вход. И прошу тебя, Родди, давай без этой твоей самодеятельности. Ты просто находишь револьвер и возвращаешься.

- Если что-то пойдет не так, говори сразу, - просит Прескотт. У нее трясутся губы, и я не знаю отчего: от страха или от холода. – Мы будем здесь, никуда не уедем, пока ты не выберешься из музея, слышишь?

- Хватит меня накручивать.

- Охрана обходит залы каждые четверть часа. А ровно в половину первого у них, как и обычно в будни, пересменка. Это значит, у тебя есть еще минут пять. Слышишь? Пять минут, и коридоры на время опустеют.

- Что с камерами?

- Система безопасности под моим контролем. Но ты не обольщайся. Я не собираюсь вырубать видео. Я буду отключать одну камеру за другой, исходя из твоего маршрута, для того, чтобы эти болваны как можно дольше не понимали, что происходит.

- Так тебя послушать, можно подумать, что у нас действительно хороший план.

- У нас хороший план, - ворчит Саймон. – Просто обычно хорошие планы нарушают плохие люди. Все, Родди, не задерживайся. Пистолет с собой?

- Да.

- Иди сюда. – Парень крепко обнимает меня и грузно выдыхает. Никогда я не видела его таким взвинченным. А мне-то казалось, что он боится только итоговых экзаменов, но, видимо, я ошибалась. – Будь осторожна, бестия. Прошу тебя.

- Я сама осторожность, ковбой.

Мы киваем друг другу, а затем я смотрю на Прескотт. Не знаю, что ей сказать. Разве что посоветовать найти что-нибудь потеплее в машине Блумфилда, иначе она замерзнет и заболеет, а нам – между прочим – нужно спасать мир. Герои, в конце концов, не болеют.

- Я скоро вернусь, - обещаю я и улыбаюсь, - не скучайте.

Музей расположен на берегу Эри, и со стороны озера отлично видно сердце здания, иными словами, высокую пятидесятиметровую башню. От нее в разные стороны – прямо над водой, нависают два гигантских «крыла» необычной формы. Одно крыло – театр, а на втором расположен концертный и выставочный залы. В вестибюль ведет стеклянный вход треугольной формы, который как раз и увидела Венера. Это огромная и прозрачная стена, ниспадающая вниз, будто зеркало. Я пробегаю мимо нее и прижимаюсь к стене, желая как можно дольше оставаться незамеченной, хотя было бы классно вообще на глаза никому не попасться. Но это, конечно, мечты.

Внутри помещение очень простое. Белая отделка, белый бетон у основания стен, и светлые алюминиевые панели с серыми вставками на внешней поверхности башни. Я тихо пробираюсь вдоль узкого коридора и через несколько секунд оказываюсь в просторном и темном помещении, заполненным различными экспонатами электронных гитар.

- Ух ты.

- Что? – звенит в моем ухе, и я неприятно морщусь. Черт! Совсем забыла. – Родди, у тебя все в порядке?

- Да, гений, только не кричи так.

- Хорошо.

Чешу ухо и осматриваюсь. Сколько же здесь этажей? Наверно, пять или больше. Не думаю, что обойти их все – интересное занятие. По крайней мере, сейчас, когда так темно, что ничего толком не видно. Вздыхаю.

- Почему-то меня здесь никто и не ждет, - шучу я. – А мы-то надеялись увидеть, как минимум целую эскадрилью Сомерсета. Видимо, стареет не Эмброуз, а его воображение.

- Давай ты не будешь каркать, а пойдешь дальше. Как считаешь?

Я кривляюсь и быстрыми шагами плетусь вперед. Прихожу на второй этаж и тут же осматриваюсь, выискивая хвост. Пока что меня никто не заметил. Поразительно.

- Если верить видению Венеры, то револьвер находится в маленьком помещении. Ты меня слышишь?

- Да-да, - я облизываю губы. – И что?

- А то, что маленьких залов в этом музее не так уж и много. Один – на втором этаже, и еще три – на четвертом.

- Хорошо.

- Пересменка скоро закончится. Поторопись, Родди.

Стискиваю зубы и бегу быстрее. Эхо от моих шагов заполняет помещение. Не так уж и просто идти тихо, когда в музее царит строжайшая, почти мертвая тишина. Вокруг лишь полупустые стены, фотографии знаменитых музыкантов, инструменты. Я даже натыкаюсь на зал с реконструкцией ванной комнаты Элвиса Пресли. Наверняка, очень занимательно разглядывать его расчески. Мда. Бегу на четвертый этаж и прыгаю за угол, услышав шум. Прижимаю к себе руки, скорее пытаясь успокоиться, нежели защититься, и не шевелюсь, ожидая встречи с неизбежным.

- Саймон, - шепчут мои губы, - ты здесь?

- Конечно.

- На камерах есть кто-то?

- Нет. Я никого не вижу. Что-то случилось?

Выглядываю из-за угла. Изучаю темный коридор и нервно сглатываю, надеясь, что мне показалось. Не хотелось бы сесть за решетку, ведь это было бы просто «триумфом».

- Нет. – Посторонних звуков больше не слышно, в зале становится также тихо, как и несколько минут назад. – Все в порядке.

Иду дальше. Смахиваю со лба пот и осматриваю еще пару маленьких помещений. В какой-то момент, я начинаю терять надежду: вдруг Венера была права, и мы ищем не там, где нужно? Встряхиваю головой. Я найду револьвер. Найду этот чертов револьвер! Разве можно сдаваться, когда сделано так много?

Распахиваю очередную дверь и замираю на пороге.

- Черт подери.

- Что? – пугается Блумфилд. – Родди, что такое?

- Я нашла.

- Что?

- Я нашла эту комнату! Саймон, я нашла! – довольно улыбаюсь и шагаю вперед, но оказывается, что нельзя радоваться, когда ходишь по тонкому льду. Стоит только решить, что все легко, как тут же он трескается, и ты оказываешься в ледяной воде. – Саймон, я…