Мысль о том, что все его увлечения быстро кончаются, меня несколько успокаивает. Раньше это меня огорчало. Но, как известно, наши недостатки есть продолжение наших достоинств. Или наоборот, как в данном случае…

Больше всех веселится Тетя в своем первом ряду партера. Она даже хлопает в ладоши. Женя исподтишка показывает мне большой палец. Она кладет голову Витьке на плечо и кокетливо тянет:

– Товарищ ефрейтор, пригласите меня на танцы!..

– Женя, возьми себя в руки! – Мика делает мне знак, – Насколько я в курсе дела, ефрейтор Звонцов уже занят. Как говорили в старину, связан словом. И по этому поводу у меня к нему есть мужской разговор…

Мы с Женей выкатываемся из комнаты. Сложнее с Тетей – она не хочет покинуть стол, ей интересно. Борис обнимает ее за плечи и подталкивает к дверям, но она оказывает мощное сопротивление.

– В чем дело, товарищи? Я хотела еще чаю!.. Куда меня уводят?..

Даже удивительно, откуда берется такая сила в этом сухоньком теле. Борис вспотел – так она упиралась, оттопырив острые локти.

– Мужской разговор! – ворчит она. – Мужской разговор – это драка!.. А ты почему здесь? – обрушивается она на Бориса. – С каких пор ты стал женщиной?..

– Я не желаю при этом присутствовать. У меня больное сердце!

– У тебя сердце, у нее нервы. – Тетя настроена агрессивно и отодвигает чашку с горячим чаем, которым я угощаю ее в «условиях нашей кухни». – Не удивительно, что мальчик хочет от вас сбежать!..

– И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет, – цитирует Женя.

Я стараюсь припомнить, откуда это, и не могу.

– Ну, как вам мой брючный костюм? – спрашивает Женя.

– Потрясающе, – говорю я. Привозной?

– Нет, у нас сшили в ателье. Правда, по французскому журналу…

– Ты права, у нас в ателье так не сошьют.

Она смотрит на меня оторопело.

– Прекрати! – говорит она. – Если Мика взялся за это дело… Но я бы на вашем месте вела себя иначе!..

Женя берет яблоко из плетеной корзинки, ополаскивает его под краном и с хрустом надкусывает. Стройная, моложавая, она легко вписывается в любой интерьер.

– А именно? – спрашивает Борис, прислушиваясь к отдаленным голосам. Собственно, Витьку почти не слышно, а Мику лишь изредка, когда он, как говорится, «берет нотой выше».

– Прежде всего вам надо с ней познакомиться, – говорит Женя. – И если она вам не понравится…

– …что скорей всего, – вставляет Борис.

– …ни в коем случае этого не показывать!.. В конце концов он женится на ней вам назло, если вы не перемените тактику.

– Я приглашу их к себе, – говорит Тетя. – Мне стоит взглянуть на нее один раз, и я поставлю диагноз!..

«Все болтовня, – думаю я. – Гимнастика языка! Язык трубочкой, язык чашечкой, язык жалом…»

На нервной почве я перемыла всю посуду. В том числе и чистую. Борис пошел на разведку и спустя минуту вернулся с донесением:

– Хотите знать, о чем они говорят? Мика объясняет Витьке принцип обратной связи. А мы, как дураки, киснем на кухне!

Они почти не обратили на нас внимания. Мика снял пиджак и чертил на бумажной салфетке своим «Монбланом» какую-то схему. Витька слушал его, как бога. К еде он почти не притронулся.

– Итак, принцип «контролируй то, что делаешь», – разглагольствовал Мика, откинув голову, словно любуясь чертежом. – Пример – автомобиль. Если автомобиль ушел влево или дорога ушла вправо – что суть одно и то же, – глаза это проверяют, и сигнал идет в мозг, от него – к рукам, к рулю. Таким образом, тут мы имеем принцип замкнутого управления… – Мика ловит мой возмущенный взгляд и успокоительно моргает. – Где чай? – спрашивает он. – Мне кажется, мы с ефрейтором заработали по стакану крепкого чая с хорошим куском пирога!..

Вскоре они уходят – Мика уважает режим старшего брата. Они надеются поймать такси и забирают с собой Тетю, чтобы по пути завезти ее домой.

– Помни, о чем я тебя просил! – кричит Мика уже из кабины лифта.

– Бу-сде, – отвечает Витька. И лифт проваливается вниз.

Пока Тетя искала свою беличью муфту, пока прятала в нее – в муфте есть карман – свои папиросы, спички, пока проверяла, тут ли носовой платок и ключи, Мика успел знаками показать, что позвонит завтра. Хотелось бы знать, о чем он Витьку просил! Должно быть, просил подождать, подумать. Взвесить все про и контра…

Я не решаюсь спрашивать. Подожду. Как всегда после ухода гостей, я наслаждаюсь тишиной. В комнате накурено и пахнет Тетей – она любит крепкие цветочные духи.

«Женя права, – думаю я. – Надо переменить тактику. Пригласить эту девицу в дом, сделать вид, что мы безумно счастливы!..»

От одной этой мысли меня снова бросает в дрожь.

Наш Кибернетик звонит ровно в десять утра. Он звонит с работы. Ни Бориса, ни Витьки нет дома. Я одна. Услышав в трубке голос Мики, я почему-то встала и выслушала его сообщение стоя. Как приговор.

Ее зовут Светлана. Ей двадцать лет. Она уже была замужем, но неудачно…

Итак, она звалась Светлана…

– Ну, ты удовлетворена? – спрашивает Мика. Как будто сообщил мне нечто очень приятное.

– Ужасно, – говорю я. – Все это ужасно!..

– Напротив! Все обстоит отлично!..

– Не знаю, на чем основан твой оптимизм, – говорю я.

– На опыте, моя радость. Исключительно на опыте. В данной ситуации чем хуже, тем лучше.

– Какие вы самоуверенные, Звонцовы! И ты, и Борис, и Витька!.. И даже Тетя!.. Откуда это у вас? Ты с ним даже толком не говорил. Обратная связь, принцип замкнутого управления, какой-то автомобиль.

– А это, по-твоему, что? Это как раз и был разговор. Мы говорили о самоконтроле, о принципе «контролируй то, что делаешь»… Знаешь, технические примеры звучат убедительнее, чем классика… Классику я оставляю тебе!

По тону Мики я слышу, что он обиделся. Человек старается, звонит с работы…

– Мика, солнышко, – говорю я нежно. – Не сердись! Еще только один вопрос. О чем ты его просил?..

– Не понял? – говорит Мика.

– Ты крикнул ему. Уже из лифта: «Помни, о чем я тебя просил!»

Мика молчит.

– Ну, это как раз к делу не относится, – говорит он. В его голосе слышится смущение. Видишь ли, в его мастерской солидная клиентура… Я просил, чтобы он поузнавал, не продает ли кто-нибудь японский транзистор «Айко». Это отличная штука – два микрофона, один из них встроенный…

…Положив трубку, я долго сижу неподвижно. В доме тишина. Та особая городская тишина, которая состоит из множества слитных звуков, приглушенный двойными рамами гул тяжелых грузовиков, скребок дворника во дворе, воробьиное чириканье и фортепианные упражнения за стеной – гаммы вперемежку с «собачьим вальсом»…

Когда-то мама мечтала, чтобы я выучилась играть на пианино. Своего инструмента у нас не было. Мне наняли учительницу, и я занималась с ней раз в неделю. А упражняться ходила к одной знакомой старушке. Полгода позанималась, и тут – война…

До-ре-ми-фа-соль-фа-ми-ре-до!..

Наши с Колей родители были простые люди, оба – отец и мама – работали на обувной фабрике. Высшей похвалой в их устах было, когда они говорили о ком-то: «интеллигентный человек». Я интеллигент в первом поколении. И возможно, в последнем, если Витька бросит институт и женится на этой…

Фотокарточка Коли смотрит на меня со стены. Он снялся, когда ему присвоили звание гвардии лейтенанта.

Мама всегда носила ее с собой, а умирая, не выпускала из рук. Потом я ее увеличила – черты от этого стали расплывчатыми, фотограф их подретушировал.

И все же это мой Коля. Как мне не хватает его сейчас!.. Мне кажется, он нашел бы с Витькой общий язык. Боевой офицер, командир взвода противотанковых пушек. Смуглый темнобровый мальчик с блестящими, как у Витьки, глазами. Да, они у него всегда блестели! Он был фантазер и даже писал стихи. Он писал о войне в Испании, о природе. И о любви тоже – он был влюблен в кудрявую Лялю Белкину из параллельного класса. Потом она стала артисткой, довольно известной. Взяла псевдоним. Как-то я увидала ее на экране и сразу узнала. Раздобыла адрес. Мне хотелось отдать предназначенное ей письмо, которое нам переслали с фронта друзья брата, – Коля не успел его отправить…