Литмир - Электронная Библиотека

– Ты что, перешёл работать в НКВД?

– Нет, числюсь по-прежнему в НИИ ВВС.

– Но тебя исключили из списков эскадрильи!

– Я – комиссар новой комиссии НКО при НИИ, и у меня к вам просьба, Владимир Константинович. Те «изделия», которые вы доставите, должны немедленно все встать на боевые самолёты 28-й серии. Я уже послал заявку на двенадцать машин на завод. Все они поступят в нашу третью эскадрилью.

– Этой серии ещё нет, Андрей! – сказал Чкалов.

– Я сегодня говорил с Николаем Николаевичем, и завтра передам ему синьки крепежа изделий. А остальные «детали» мы уже обсудили с Поликарповым. Так что считай, что эта серия уже есть. Не буду рассказывать, скоро сам увидишь. А вас, Владимир Константинович, я бы попросил подумать о переходе в мой отдел. Направление перспективное! – и я показал мандат Сталина.

– Вот это номер! А я думал, что это квартира твоей жены. А ты, Валера, всё знал, и мне ни слова не сказал! Я же спрашивал у тебя, куда Андрюха делся!

– Если он сам об этом не говорит, значит так надо. У меня от друзей секретов нет, но это был не мой секрет.

– В чем будет заключаться моя работа?

– Приём-установка радиолокационных станций вокруг Чкаловского, подготовка лётчиков к работе с оператором РЛС, подготовка самих операторов РЛС и планшетистов. Подготовка больших показательных учений ВВС на базе нашего аэродрома в Чкаловском. Я бы сам этим занялся с удовольствием, но у нас с Ритой пока другая задача. Первым заместителем является капитан первого ранга Берг, но он в Ленинграде. А вы, Владимир Константинович, здесь командуете авиационной частью вопросов. В результате должно родиться наставление по применению РЛС и связи в истребительной авиации ВВС. По рукам?

– Кхе… А Филин знает?

– Пока только о создании комиссии, о задачах и планах – пока нет. Первая РЛС должна поступить из Ленинграда сразу после праздника. Но она только кругового обзора: даёт направление, но не даёт высоту полёта. Вторая станция придёт 1–3 декабря. Она даёт высоту, может использоваться как для авиации, так и для ПУАЗО. Кроме того, я в докладной записке попросил выделить один дивизион тяжелых 85-мм зениток и два дивизиона МЗА. Ответа пока нет, но думаю, что мы это получим. Надо научиться согласовывать данные РЛС и ПУАЗО.

– Какие у нас кухонные разговоры пошли, ребята. Ты, кстати, Андрей, своё назначение зажал и не обмыл! – громогласно заявил Чкалов.

– Да и ужин в третий раз придётся разогревать! – сказала Рита.

Под утро подвыпившие гости угомонились, и мы тоже легли. Рита прижалась ко мне:

– Почему ты был такой недовольный? Из-за перелёта?

– Мне кажется, что Судоплатов что-то недоговаривает. Если ты «засветишься», то въезд в Штаты для нас будет закрыт!

– Глупый ты! Паша всё предусмотрел! – она зажгла свет и вытащила из тумбочки испанский паспорт, довольно мятый и с множеством отметок, и показала мне фотографию черноволосой худощавой женщины, у которой только овал лица и глаза выдавали мою собственную жену.

– Мы же сегодня фотографировались?

– А я уже пятый год работаю в НКВД, и в Испании была. А ты у нас будешь «интернационалистом», с которым я познакомилась на родине, и который стал моим мужем. Вот штамп, это – ты! Завтра получишь паспорт на это имя. Зовут меня Марго Эстахьо Риверо. Я – довольно состоятельная женщина, гораздо старше тебя, подцепила молодого лётчика и решила ему приобрести авиакомпанию. – Рита хихикнула и ткнулась мне подмышку. – Для поставок в Испанию много раз использовали несколько фирм, которые зарегистрированы на это моё имя. А в США я поеду под твоей фамилией, и стану на десять лет моложе, как есть.

– Я, действительно, глупый. Таких ходов я даже не предусматривал!

– Неужели ты думаешь, что после всего десяти дней брака я захочу расстаться, даже на мгновение, с моим первым и единственным мужчиной! – последовал долгий и очень страстный поцелуй…

Утром нас разбудили довольно громкие голоса Чкалова и Коккинаки. Мы быстренько оделись. Они хозяйничали на кухне, пытаясь приготовить завтрак:

– Нам на полёты, хозяюшка!

Рита немедленно перехватила управление в свои руки, а мы переместились в столовую.

– Андрей, я согласен! – сказал Коккинаки. Я сходил в кабинет, принес листок бумаги и автоматическую ручку. ВК написал рапорт, а я подписался «Ходатайствую о переводе».

– Валерий Павлович! Дайте сегодня задание штурманам рассчитать перелёт. Связь через товарища Павла. Мы сегодня, скорее всего, уже улетим или уедем.

Завтрак прошёл в молчании. Уже стоя у дверей, ВП стукнул меня кулаком по плечу:

– Не волнуйся, Андрей. Всё сделаем как надо. Готовь площадку и топливо! Понимаем, что везём!

– Да, Валерий Павлович! Победу в будущей войне!

Отдав подготовку экспедиции в невероятно пробивные руки комбрига Чкалова, за результат можно было не беспокоиться. Он всё подготовит! Оставалось немного времени, и я начал звонить в Ленинград. Аксель Иванович рассказал, как продвинулись дела, я сказал ему об очередной командировке и о том, с кем держать связь в Чкаловском. В отличие от Москвы, все военные организации Ленинграда работали в обычное время, не ночью.

Начал разбирать почту, выяснилось, что нашему отделу подобрано здание: начальник академии имени Жуковского Померанцев Зиновий Максимович выделил пустующие помещения оперативного факультета под нашу комиссию. Позвонил ему. Тот поставил условия, чтобы одновременно с началом работы мы готовили восстановление факультета.

– Но, Зиновий Максимович! Какое отношение мы имеем к преподавательским кадрам? И где их возьмём?

– Сами и преподавайте! Не маленькие!

Вот такой вот разговор получился. Решил съездить в академию. Одеваюсь, Ритуля вокруг меня кругами ходит и все поправляет (одежду имеется в виду). Вдруг звонок в дверь. Охрана, что ли? В коридоре раздевается комиссар госбезопасности 3-го ранга Судоплатов! День визитов!

– Салудо, камарадас Андрей! – улыбается. – Ритуля, сообрази что-нибудь покушать и выпить. Я домой еду, всю ночь работали. И ещё! Мне с Андреем переговорить надо. Поэтому сходи куда-нибудь погуляй! Только не к парикмахеру. Ещё два дня это не понадобится!

«Серьезная заявка на победу!» – раздаётся в голове голос Сергея. Рита выставила яичницу с ветчиной и сыром, бутылку водки, нарзан, нарезанную колбасу, ветчину и хлеб. Взгляд очень настороженный.

– Павел, может быть при мне?

– Сказали же: погуляй! Давай! Мужской разговор намечается!

Рита обиженно хлопнула дверью.

– Давай! Знаю, что не пьёшь! – Я налил себе крымского сухого. – Я не знаю, в курсе ты или нет: я разговариваю с тобой только потому, что её отец вывез меня на расстрел и отпустил. Я ему жизнью обязан. Он просил заботиться о ней и её матери. Её мать ещё красивее была. Рита мне как сестра. Ты вроде как мне родственник. Обидишь её – будешь иметь дело со мной. Смотрю на неё, и сердце радуется. Ей повезло больше, чем мне. Поэтому, пока ты – её муж, ты для меня – родной. Понял?

– Да, товарищ Павел.

– Просто Павел. В этом доме я просто Павел, мы не на службе. Я вынужден посылать вас обоих на задания. Другого пути у меня нет. Обещай мне вернуться, и её живой привезти.

– Про себя сказать не могу, а она в любом случае будет жива.

– Понял. Это по-мужски. Учти, что то же самое она будет делать для тебя. Не дай ей этого. Умирать будешь, но её сохрани. Договорились?

– Да, Павел.

– Задание у вас сложное. Первый этап я отработал, это пройдёт без проблем. Дальше всё за тобой и Ритой: в технологической линии один станок не может быть изготовлен нигде, кроме как у них. Нет никаких данных. Известно только то, что делается он в Детройте. Будешь рыть самостоятельно. Держи Риту подальше от этого. Связь будем держать через Седого. Ты – ему, он – мне. Это – мой человек. Я вчера видел, как ты скис, когда я отдал перелёт Чкалову и Коккинаки.

– Павел, просчитав операцию, мне показалось, что ты подставляешь Риту под удар… В общем, я не понял тебя. Рита ночью объяснила, что это – только прикрытие. Я совсем был не в курсе операции. Но я знаю, что двенадцать станций роли не сыграют. Это только для руководства.

15
{"b":"264931","o":1}