Собравшись в путь, Алекс быстрым твердым шагом добрался до конюшен. Уже через несколько минут он сидел верхом на Шейлас, своей любимой арабской кобыле, и сжимал поводья в руках, затянутых в перчатки. Пришпорив кобылу, он галопом промчался по низинной местности Рединга. Алекс тяжело дышал, слушая топот лошадиных копыт, из-под которых летела грязь, и старался не думать о Шарлотте.

Но его усилия забыть ее были безрезультатны. Алекса преследовал образ любимой, в памяти всплывали воспоминания, которые он был не в силах стереть или вытравить.

Когда усадебный дом из серого камня исчез из виду, мысли о Шарлотте мало-помалу завладели им целиком и полностью. Шарлотта вернулась вместе со всей своей уродливой, непростительной ложью, похожей на стаю саранчи, застилающей солнце.

Казалось, ее мягкие пухлые розовые губы, которые Алекс так часто видел во сне, не способны были лгать. Но Шарлотта обманывала его и прежде. «Я люблю тебя, Алекс, – говорила она. – Я выйду за тебя замуж. Я не могу жить без тебя».

Алекс подстегнул Шейлас, и она помчалась во весь опор. Он пытался измотать себя физически, чтобы погрузиться в забытье, которое мог бы дать ему алкоголь. Алекс боялся, что утратит контроль над собой и ринется в Радерфорд-Мэнор, чтобы потребовать от Шарлотты объяснений. Это было бы полным безумием.

С течением времени его чувства к ней, казалось, угасли. Алекс перестал мучить себя вопросами о том, где и с кем сейчас была Шарлотта. Но ее возвращение разбудило в его душе дремавшие эмоции. Он и не подозревал, что еще способен испытывать такие глубокие бурные чувства. Оказывается, он так и не сумел распрощаться со своим прошлым.

Алекса уязвляло, что Шарлотта все еще имела власть над ним. И это несмотря на то, что она сделала. Шарлотта была единственной женщиной, способной вывернуть наизнанку его душу.

Но Алекс поклялся, что на этот раз будет вести себя иначе. Прошедшие пять лет многому научили его. Только глупец не учится на своих ошибках. Алекса за глаза часто называли бесчувственным и грубым. Но никто не считал его глупым. И он не желал опускаться до уровня дураков.

Через два часа Алекс вернулся домой. Он был разгорячен, весь в поту. Встретивший его Альфред, дворецкий, был чем-то явно встревожен. Напудренный парик дворецкого и строгое черное одеяние, достойное стоика, не вязались с жалким выражением лица.

– Лорд Крэнфорд ожидает вас в гостиной, милорд, – доложил он.

Альфред имел привычку изъясняться так, словно жил в прошлом веке. Алекс вскинул брови.

– Что вы сказали? – резко спросил он, стараясь скрыть изумление, в которое повергло его это известие.

«Что, черт возьми, делает здесь Крэнфорд?» – этот вопрос едва не вырвался у Алекса. Однако правила приличий – по крайней мере те, которые он еще соблюдал, – не позволили ему произнести эти слова вслух.

– Милорд, он выразил настойчивое желание дождаться вашего возвращения.

Меньше всего на свете Алексу хотелось сейчас встречаться с графом Крэнфордом, отцом леди Мэри. Впрочем, он предпочел бы сегодня вообще ни с кем не видеться.

– Скажите, что я скоро спущусь к нему, – промолвил Алекс и добавил, поморщившись: – Вообще-то я сегодня не расположен принимать гостей.

– Да, сэр, – поклонившись, сказал Альфред и зашагал прочь.

Двадцать минут спустя Алекс, приняв ванну и переодевшись в коричневый костюм – столь же мрачный, как и его настроение, – вошел в гостиную.

– А, Картрайт! – увидев его, воскликнул лорд Крэнфорд. Опираясь на трость, он медленно встал и протянул Алексу руку. – Надеюсь, я не причинил вам беспокойства, явившись без приглашения?

На его узком лице с неправильными чертами и крючковатым, сдвинутым влево носом появилась натянутая улыбка. Заставив себя улыбнуться, Алекс пожал графу руку.

– Я, в свою очередь, надеюсь, что долгое ожидание не причинило вам неудобств, – учтиво сказал Алекс.

– О, не беспокойтесь об этом. Здесь у вас очень уютно. Не возражаете, если я сяду? У меня ноют колени. Верный признак, что завтра будет дождь.

Граф снова уселся на обитый бархатом диван. Алекс последовал его примеру и опустился в кресло, хотя предпочел бы вести беседу стоя.

– Выпьете что-нибудь или перекусите с дороги? – входя в роль радушного хозяина, спросил Алекс.

Однако граф отказался от угощения, небрежно махнув рукой, на безымянном пальце которой в лучах льющегося в окна солнечного света блеснула печатка с бриллиантами.

– Ваш слуга уже накормил меня до отвала.

Это значило, что граф прождал хозяина дома не меньше часа.

– Чем обязан вашему визиту, милорд?

Граф откашлялся, вытянул ноги, слегка поморщившись от боли, и обвел взглядом просторную комнату.

– Наши семьи знакомы уже много лет, – проговорил он, переведя взгляд на Алекса. – Вы знаете Мэри с детских лет.

– Да, почти двадцать один год, – согласился Алекс.

Их знакомство никогда не было близким. Алекс уже учился в Итоне, когда родилась Мэри. Они мало общались. Алекс обратил на Мэри внимание лишь в прошлом году.

Когда граф заговорил о дочери, Алекс понял, что его опасения были верны. Крэнфорд пришел, чтобы надавить на потенциального жениха и заставить его более активно ухаживать за Мэри.

– Да, да, у вас было время хорошо узнать мою дочь, – промолвил граф. – Мэри – настоящая красавица, не правда ли?

– Да, она очень хорошенькая.

Алекс не стал отрицать очевидное.

В последнее время мать стала настойчивее внушать Алексу, что ему пора жениться и произвести на свет наследника. Темноволосая красавица леди Мэри, род которой восходил к самому Вильгельму Завоевателю, как нельзя лучше подходила на роль будущей герцогини Гастингс. Алекс принял во внимание настойчивые советы матери. Обдумав все хорошенько, месяц назад он принял решение начать официально ухаживать за леди Мэри. Однако эти планы он постоянно откладывал на завтра, не предпринимая никаких действий. Теперь, учитывая новые обстоятельства, он был рад, что не торопил событий. Ухаживания за Мэри только усугубили бы затруднительное положение, в котором он оказался.

Лорд Крэнфорд снова улыбнулся, продемонстрировав свои белые, несколько кривые зубы.

– Ваша матушка и мы, родители Мэри, желаем, чтобы наши семьи породнились. Мэри будет вам хорошей супругой, она достойна стать герцогиней. Вы наверняка знаете, что мы даем за дочерью большое приданое. Хотя, конечно, вы не нуждаетесь в деньгах, – тут же весело добавил граф. – По сравнению с вашим состоянием сумму приданого можно назвать мизерной.

Уголки губ Алекса дрогнули, словно он хотел улыбнуться или нахмуриться. Граф говорил так, будто Алекс и Мэри были уже помолвлены. И потом, с каких это пор тридцать тысяч фунтов считались мизерной суммой? Лорд Крэнфорд действовал грубо, шел к своей цели напролом.

– Милорд, вы хотите знать, намереваюсь ли я испросить у вас разрешения официально ухаживать за вашей дочерью? Или вы требуете, чтобы я незамедлительно начал ухаживать за ней?

Кровь прилила к бледному, не тронутому загаром лицу графа. Он явно растерялся и долго молчал, глядя на Алекса так испытующе, словно пытался разгадать его тайные мысли.

– Моя дочь не испытывает недостатка в кавалерах. Я просто призываю вас, как говорится, ковать железо, пока горячо, – заявил Крэнфорд тоном отца, который знает цену своей дочери.

И действительно, тридцать тысяч фунтов были неплохими деньгами.

– У меня уже не один раз просили ее руки, – продолжал разглагольствовать граф. – Но ей особенно польстило бы ваше внимание, поэтому я советую вам использовать удобный момент.

Другими словами, у Алекса были преимущества, потому что он принадлежал к числу богатейших и знатнейших женихов Англии. Он давно привык к манере изъясняться, принятой в аристократической среде, и знал, что за вежливыми, учтивыми оборотами обычно скрываются жажда наживы и амбициозность.

Алекс криво усмехнулся.

– В таком случае, – сказал он, хорошо зная, как будут восприняты его слова, – попросите вашу дочь не пренебрегать из-за меня своими ухажерами.