- Проследи, пожалуйста, чтобы все наши плакаты со всех сторон обили планочками.
- Для чего? - удивился я.
- А для того, чтобы во время доклада не пришлось искать, куда и на что вешать плакаты. Благодаря планочкам мы сможем поставить чертежи, где угодно, хоть на подоконнике, хоть на полу у стены. И постарайся, чтобы рамочки были покрасивее и минимального габарита. А я займусь портфелем.
- Каким еще портфелем?
- А в чем ты думаешь возить чертежи? Я уже заказал специальный портфель-ящик из фанеры с двумя ручками. Нести будем вдвоем.
Иван Васильевич оказался прав, предусмотрев даже такие мелочи. Докладывать нам пришлось в кабинете начальника Отдела изобретательства, не очень приспособленном для такого рода сообщений. Мы ставили плакаты на пол, по ходу разговора переносили их с места на место и не испытывали при этом никакого неудобства. После доклада мы собрали чертежи, уложили их в свой фанерный портфель и понесли к выходу. Часовой спросил пропуск. Мы предъявили документ, но солдат преградил нам дорогу.
- В документе написано: пропустить с портфелем. А это ящик.
- Это портфель новой системы, специально для изобретателей, - стал объяснять Веневидов. - Портфель двойной, с двумя ручками. Видишь, нас два соавтора, потому и две ручки. Конечно, бюрократ с таким портфелем на доклад к начальству не пойдет. А для нас, изобретателей, это в самый раз.
- Ох и хитры же вы, - рассмеялся часовой. Однако выпустил нас с необычным портфелем. [99]
Когда мы вышли на улицу, я любезно спросил у Веневидова:
- Значит, два соавтора - две ручки? А если соавторов будет четверо или, не дай бог, целая группа - тогда как?
- Именно эту идею я и хотел предложить тебе для разработки, - ушел от ответа Иван Васильевич.
Я еще вернусь к рассказу об Иване Васильевиче Веневидове, его жизни и деятельности. А сейчас мне хочется поведать о замечательном конструкторе Андрее Николаевиче Туполеве.
* * *
Имя Андрея Николаевича Туполева навсегда вошло в историю советской авиации. Его знают не только у нас в стране, но и во всем мире. Серебристые гиганты ТУ-104, ТУ-114, ТУ-134, ТУ-144, ТУ-154 и другие приземлялись на аэродромах многих стран, постоянно привлекая всеобщее внимание. Люди, далекие от авиации, любовались четкостью и красотой их линий, а специалистов восхищало техническое совершенство машин.
Деятельность Туполева тесно связана с ЦАГИ. Он вместе с другими теперь известными учеными и конструкторами еще в 1918 году принимал самое активное участие в создании этого института. Через некоторое время при ЦАГИ создали опытный завод, где проектировали и строили первые в нашей стране самолеты. В это время Андрей Николаевич становится Главным конструктором, и невозможно представить себе ЦАГИ без Туполева.
Очень многое сделал Туполев для советской авиации. Его «анты» стали пионерами отечественного металлического самолетостроения. Широко известны бомбардировщики его конструкции - ТБ-1, СБ, ТБ-3. Он был создателем самолета «Максим Горький».
Об Андрее Николаевиче Туполеве написаны десятки книг. О нем будут писать еще и еще. Я работал в ЦАГИ, когда Туполев был Главным конструктором, и довольно тесно соприкасался с ним. Не часто встречал я на своем веку таких талантливых людей. Он обладал удивительной интуицией, талантом быстрого решения многих уравнений со многими неизвестными, где неизвестными являются материал, схемное решение, форма, основные параметры, эксплуатация и пр. [100]
Знакомясь с новым конструктивным решением, Туполев никогда сразу не высказывал свою оценку вслух. Но по лицу его можно было понять, как он осмысливает это решение и как на него реагирует.
Собственные решения он делал быстро, но высказывал их осторожно, причем почти никогда не ошибался. Технические решения Туполева были всегда хорошо обоснованы, и когда он говорил о них, то вселялась полная уверенность в возможность их осуществления.
Будучи конструктором в руководимой им организации, я многократно убеждался в выдающихся данных этого человека. Помню, наши вооруженны придумывали различные способы крепления авиабомб под самолетами и все никак не находили удовлетворительного решения.
Однажды вооруженцы попросили Андрея Николаевича усилить лонжерон крыла, так как здесь предполагалось подвешивать бомбы. Туполев немного поворчал и сам дал конструктивное решение для нового способа подвески бомб (так называемая свободная подвеска), при котором не требовалось никаких дополнительных усилий элементов крыла.
Андрей Николаевич был не только замечательным конструктором, но и прекрасным психологом. Он очень тонко разбирался в людях, хорошо знал каждого своего сотрудника, знал, кто на что способен и что кому можно поручить. Он был прост в обращении с людьми, энергичен, общителен и весьма тактичен. К тому же являлся исключительным организатором. Когда он прорабатывал решение, связанное с текущей работой, то умел предусмотреть такие мелочи, какие никому, кроме него, не приходили в голову. Мы знали, если за какое-либо дело взялся Туполев, можно быть спокойным, промахов не будет.
За свою большую жизнь Андрей Николаевич вырастил немало талантливых конструкторов, таких, как Александр Александрович Архангельский, Владимир Михайлович Петляков, Павел Осипович Сухой, Владимир Михайлович Мясищев, и многих других.
С Павлом Осиповичем Сухим мне довелось работать. В 1936 году мы с Веневидовым вооружали самолет СУ-2 турелью, выполненной с учетом всех просьб и замечаний Павла Осиповича. Турель МВ-5 пошла в серийное производство одновременно с его самолетом. Мне запомнилась [101] такая особенность Павла Осиповича как конструктора: когда его начали ограничивать условиями, необходимыми для лучшего использования оружия, он не сопротивлялся и не возражал, а предлагал новые оригинальные варианты совместных решений, соответствовавшие всем необходимым требованиям.
С Александром Александровичем Архангельским мы вместе трудились не только в ЦАГИ, но и в дальнейшем, когда прорабатывали новую схему самолета, создаваемую с учетом новой системы вооружения.
Этот высокий худощавый человек со светлыми глазами выслушивал собеседника, не пропуская ни одной детали. Он всегда старался понять все до конца, а уже поняв, щедро давал ценные советы и предлагал новые технические решения.
Добродушный и очень приветливый, постоянно готовый помочь товарищам в работе, этот талантливый конструктор отличался редкой скромностью, за что его все уважали. Во имя дела Александр Александрович готов был отдать все.
Мне пришлось много работать с конструктором Виктором Григорьевичем Калмыковым, который совсем мальчиком пришел в ОЭЛ. Это был на редкость способный молодой человек, понимавший задание с полуслова. Обладая даром быстро, красиво и правильно изображать графически свои мысли, он как конструктор имел свой ярко выраженный почерк. Я всегда любовался совершенством исполнения его конструкций и был счастлив, видя, как он рос у меня на глазах. Впоследствии мы долго и дружно работали вместе.
В конструкторском бюро Туполева собралось много талантливых специалистов. Он очень ценил их, и они в свою очередь весьма дорожили совместной работой с Андреем Николаевичем.
Говоря о конструкторском бюро Туполева, нельзя не вспомнить об отделе экспериментальных летных испытаний и доводок (ОЭЛИД). В то время отдел находился на территории Центрального аэродрома и занимался испытаниями и доводкой опытных образцов самолетов, созданных в конструкторском бюро. В ОЭЛИДе тоже подобрался интересный народ. Расскажу о весьма известных в этом отделе людях. [102]
Борис Сергеевич Вахмистров - в прошлом летчик-наблюдатель, участник первой мировой войны, работал с авиавзрывателями, выяснял причины, из-за которых не срабатывали взрыватели и авиабомбы. Это был весьма добродушный человек незаурядной смелости и хладнокровия. Незадолго до поступления в ОЭЛИД во время работы с авиавзрывателем ему обожгло лицо. Синие и черные точки от взрыва остались на всю жизнь. Но и после этого Вахмистров не бросил любимого дела. Он пользовался всеобщим уважением и огромным авторитетом.
