Прошел час, прежде чем очередь дошла до Толливера. Брат выглядел усталым. Каждый раз, взглядывая на меня, он силился улыбнуться. У него это неважно получалось.

Наконец судебный обвинитель объявил:

- Толливер Лэнг.

На Толливере, слава богу, не было наручников. Он поднялся на возвышение в сопровождении тюремного охранника.

- Мистер Лэнг, судя по документам, против вас в прошлом году выдвинули обвинение в Монтане, а здесь у вас была проблема с задним габаритным фонарем.

Похоже, ответа от Толливера не требовалось. Узкое лицо судьи было хмурым.

- Как зовут офицера, который задержал вас за фонарь? Бледсо? Он здесь?

- Нет, ваша честь, - ответил секретарь. - Сегодня у него дежурство.

- Прелестно. Теперь он говорит, что ошибся насчет Монтаны?

- Да, ваша честь, - сказал прокурор. - Он просит извинения за ошибку.

- Это очень серьезная ошибка. - Судья, нахмурившись, посмотрел в бумаги. - И очень странная. А как насчет фонаря?

- Он настаивает насчет фонаря, ваша честь, - с бесстрастным лицом ответил прокурор.

- Как долго этого человека держали в тюрьме?

- Две ночи.

- Две ночи в тюрьме за разбитый фонарь?

- Мм… Да, сэр.

- Вы не сопротивлялись при аресте?

Впервые судья обратился к Толливеру. Брат выпрямился.

- Нет, сэр, - ответил Толливер.

- Вас арестовывали в Монтане?

- Да, сэр, но обвинения были сняты.

- Дело перешло в государственный архив.

- Да, сэр. И это было больше года тому назад.

- Мистер Лэнг, вы хотите выдвинуть обвинение против офицера Бледсо?

- Нет, сэр, я просто хочу выйти из тюрьмы.

- Я могу это понять. Вы будете отпущены без залога, как только уплатите штраф за фонарь. Полагаю, вы не будете возражать против штрафа?

Толливер молчал. Наверняка ему хотелось сказать, что фонарь разбил дубинкой сам Бледсо.

- Нет, ваша честь.

- Хорошо, штраф за разбитый фонарь - сто пятьдесят долларов, - сказал судья.

Тюремщик увел Толливера через заднюю дверь. Должно быть, предстояло оформить соответствующие бумаги.

- Здесь есть кто-нибудь, кто заплатит штраф?

Я подняла руку.

Судья едва на меня взглянул.

- В ту дверь, за спиной секретаря, - махнул он рукой.

На подгибающихся ногах я прошла через указанную дверь, за которой увидела флегматичную женщину в форме цвета хаки и футболке и Холлиса в полной полицейской форме. Женщина сидела за маленьким столом с кассой, а Холлис, должно быть, охранял деньги и заботился о том, чтобы кто-нибудь из рассерженных наложенным штрафом не решил выместить свой гнев на кассирше.

- Все закончилось хорошо? - спросил Холлис, вздохнув при этом с облегчением.

- Да.

Я подала женщине бумаги и сто пятьдесят долларов наличными. Она убрала деньги и, поставив на бумагах штамп «уплачено», вернула мне. Мне хотелось сказать Холлису еще что-нибудь, но я не находила слов, а за моей спиной уже кто-то ждал своей очереди уплатить штраф. Поэтому я просто улыбнулась Холлису и вернулась в зал заседаний. Там было не меньше людей, чем утром.

Фоллиетт ждала меня снаружи похожего на пещеру зала.

- Спасибо, Филлис, - сказала я и потрясла ей руку.

Филлис улыбнулась.

- Да я ничего и не сделала, только доложила суду о своем приезде, - сказала она. - Если хотите знать мое мнение, кто-то предложил Бледсо отказаться от обвинений, чтобы ему самому не пришлось отвечать.

- Может, он сделал это импульсивно, чтобы кому-нибудь угодить, а потом выяснил, что он вовсе и не угодил своим поступком.

Возможно, здесь замешан его кузен Пол. Не исключено, что его начальник, шериф. А может, дама, владеющая половиной города, - Сибил. Или…

- Пойдемте в тюрьму, - предложила Филлис. - Я дождусь вместе с вами, когда его выпустят. Хочу убедиться, что все в порядке.

Мы снова пошли в тюрьму, и я спросила женщину за стойкой, где можно подождать. Она указала на стулья в той же приемной, где накануне я так нервно ожидала Толливера.

Ждать пришлось долго, и Филлис, верная слову, оставалась со мной. Конечно, я знала, что она впишет в счет потраченное время, но на ее месте большинство юристов похлопали бы меня по спине и поспешили обратно в свой офис. Заметив, что я предпочитаю молчать, она вынула из кейса какие-то бумаги и изучала их, пока я сидела с закрытыми глазами.

Я думала об обитателях Сарна, о том, как тесно они, похоже, связаны друг с другом; о том, как отталкивающий стереотип неученого, вырождающегося, простодушного, но удивительно мудрого горца здесь додумались использовать для того, чтобы вытягивать деньги у туристов и порочить. Раньше здешние люди прозябали в нищете и изоляции, а потом нарочито упростили и мифологизировали тогдашний быт и сделали из него развлечение для всех желающих. Все, с кем нам пришлось иметь здесь дело, жили в этом городе с давних пор, за исключением Холлиса.

Я беспорядочно прокрутила в голове инциденты минувшей недели. Подумала, что, возможно, для пользы дела стоит составить их список. Это могло бы стать нашей программой на вечер.

Потом я услышала знакомые шаги и открыла глаза. Ко мне шел Толливер. Я вскочила, мы обнялись, крепко и быстро, прежде чем я представила его Филлис, которая смотрела на него с легким любопытством. Толливер поблагодарил ее, а юрист снова запротестовала, сказав, что ничего не сделала, всего лишь появилась на суде.

- Но вчера вы позвонили шерифу, - сказал Толливер.

Я тревожно смотрела на брата. Он выглядел уставшим и явно нуждался в душе.

- Да, позвонила, - слегка улыбнулась она. - Подумала, что это не повредит. Пусть шериф знает, что за ситуацией следит известный юрист. Не переживайте, я выставлю вам счет.

- Ваше присутствие того стоило, - сказала я.

Мы обменялись рукопожатиями, Филлис уселась в свой «БМВ» и покинула Сарн. Счастливица.

По дороге в мотель я рассказала Толливеру о его комнате.

- Мне все равно, - бросил он. - Я собираюсь помыться, как следует поесть, а потом, наверное, несколько часов просплю. Встану, снова приму душ, еще раз как следует поем и опять усну.

- И это после тридцати шести часов в тюрьме! А если бы ты пробыл там целую неделю?

Он содрогнулся.

- Не поверишь, какая ужасная тут тюрьма. Похоже, они кормят арестантов на десять центов в день.

- Но ты не первый раз в тюрьме. - Меня слегка удивила такая бурная реакция.

- В тот раз я не боялся, что с тобой что-нибудь случится. А сейчас, похоже, весь город сговорился против нас.

- Ты это чувствуешь?

- Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы здешний известный адвокат и шериф не были закадычными приятелями и не были бы замешаны в деле, по которому нас сюда пригласили. В тюрьме я не мог спать. Мне подкинули вдрызг пьяного сокамерника, он храпел и вонял. Я так долго не спал, что убедил самого себя, что со мной там что-нибудь сотворят, а после скажут, что, дескать, я наступил на мыло и проломил себе голову или споткнулся и случайно попал головой в петлю. А после возьмутся за тебя.

- Филлис говорит, что мы не обязаны оставаться в Сарне.

- Тогда уедем завтра утром.

- С удовольствием.

Толливер достал из своего чемодана чистое белье и отправился в ванную, а я поехала купить ему поесть. Я решила воспользоваться магазинчиком для автомобилистов, чтобы купить все, не выходя из машины. Моя паранойя зашкаливала, хотя следовало признать, что люди Сарна, не питавшие ко мне личной неприязни, никогда не обращались со мной дурно. Девушка в магазине оказалась вежливой и веселой, женщина на заправке тоже вела себя воспитанно, а судья был деловым и проворным. Так что у меня наверняка просто сложилось о Сарне превратное впечатление.

«Ну и пусть, - подумала я. - Скоро мы уедем». Еду, которую я купила для себя, я съела с таким аппетитом, какого у меня не было несколько дней. Потом прилегла и задремала. Сквозь сон услышала, как перестала бежать вода, как Толливер принялся за еду. Он старался не шуметь, но бумажные пакеты все-таки шуршали. Я уже приготовилась распрощаться со сном, когда скрипнули пружины: Толливер улегся на другую кровать. Наступила тишина, лишь мирно гудел обогреватель.