Конечно, он мог бы разозлиться.

Однако не разозлился.

Наоборот, его восхитил здравый смысл девчонки. Здравый смысл – старомодное выражение, но очень подходящее.

Это лицо, это тело, это платье… Она, должно быть, устала за сегодняшний вечер от пристального мужского внимания и теперь решила: все, достаточно.

Конечно, она могла бы избежать этой проблемы, если бы была одета во что-то другое. И все же…

Калеб и сам начал работать еще в школе, чтобы не брать деньги у отца и не тратить наследство матери. Он доставлял пиццу, обслуживал посетителей за столиками, работал в университетском баре.

В баре у них была форменная одежда.

Для мужчин: белая рубашка, галстук-бабочка, черные брюки и черные ботинки.

Для женщин: черная лента на шее, глубокий вырез, белая облегающая блузка и черная юбка, едва прикрывающая бедра.

Не нравится – увольняйся.

В двадцать первом веке сексуальная дискриминация была жива и процветала. Как мужчина и как юрист Калеб это прекрасно знал.

В то же время он был уверен, что заслуживает большего, чем обращения с ним как с рядовым хищником.

Он высказал это блондинке.

– Это означает, что вы ничего пить не будете? – уточнила она, дерзко вздернув подбородок.

– Именно, – бросил он и отвернулся, собираясь еще десять или пятнадцать минут понаблюдать за тем, что происходит внизу.

Ничего не изменилось. Разве что танцы стали несколько быстрее. Может быть, жарче. Тела терлись друг о друга. Многие пары двигались так, как это обычно делают в горизонтальном положении.

Публика определенно завелась.

Официанты, видимо, тоже.

Прежде он их не замечал. Теперь его глаза сами находили их. Красивые, хорошо сложенные ребята с обнаженными торсами, в обтягивающих брюках смеялись вместе с гостями, которые откровенно с ними заигрывали.

Официантки – в таких же, как у блондинки, платьях, коротких и облегающих.

И все же ни одна из них не была так хороша, как эта девушка.

Ее можно было заметить даже в толпе. Волосы спускались на плечи золотистым водопадом. А как она себя держала! Прямая спина. Четкие, уверенные движения.

Ее манеры говорили сами за себя. И говорили они: «Держись от меня подальше».

Но его взгляд все равно неотрывно следовал за ней.

Она подошла к одному из столиков рядом с танцполом, и сидящий за ним болван положил руку на ее бедро, что-то сказал и рассмеялся.

Она отпрянула, словно это была не рука, а ядовитый скорпион.

Потом она с бокалами на подносе двинулась через танцпол и другой болван начал лапать ее за задницу.

Каким-то образом ей удалось сделать шаг в правильном направлении и наступить острым каблучком ему на ногу.

Не пролив при этом ни капли.

Калеб улыбнулся.

Эта леди умела постоять за себя.

По крайней мере, до тех пор, пока болван не последовал за ней, протиснувшись сквозь толпу, и не нашел ее в случайно оказавшемся свободным уголке.

Он приблизился к ней и что-то сказал.

Девушка покачала головой.

Он опять что-то сказал. И прикоснулся к ее груди.

Улыбка Калеба исчезла. Он встал, пытаясь увидеть, что произойдет дальше, но обзор заслоняли танцующие…

В конце концов блондинке удалось ускользнуть. Быстрым шагом она направилась туда, где, видимо, находилась дверь в служебные помещения.

Мужчина последовал за ней.

Они подошли туда одновременно. Он схватил девушку за плечи. Повернул к себе. Прижал к двери.

Она попыталась вырваться.

Бесполезно.

Мужчина был слишком сильным, слишком взвинченным или просто слишком пьяным. Теперь одна его рука была на ее груди, другая… черт возьми, между ее ног!

Калеб разозлился.

Неужели никто не видит? Неужели только он один понимает, что парень не дурачится, а совершает насилие?

Он протиснулся сквозь толпу и спустился по лестнице с той же ловкостью, как в те времена, когда играл в футбольной команде колледжа.

Служебная комната находилась в дальнем конце зала. Слева.

Калеб прорвался туда. Увидел дверь. Блондинки нигде не было. Мужчины тоже. Он огляделся.

Ладно.

Калеб успокоился. Должно быть, вмешался какой-то добрый самаритянин.

Или мужчина, решив, что достаточно порезвился, оставил свою затею.

Или…

О черт!!!

Кто-то приоткрыл дверь и тут же захлопнул ее. Это заняло долю секунды и все же оказалось достаточным, чтобы увидеть то, что скрывалось за дверью.

Дверь вела не на кухню, а в какой-то темный чулан. Скорее всего, помещение для хранения инвентаря. А внутри белокурая официантка, прижатая к стене, пыталась выскользнуть из-под навалившегося на нее мужчины.

Калеб подбежал к двери. Распахнул ее. Сказал что-то громко и грубо.

Мужчина повернулся к нему.

– Какого черта? – прорычал он. – Тебя это не касается. Убирайся!

Калеб посмотрел на блондинку. Ее глаза казались огромными, лицо – бледным, несмотря на обильный макияж. Одна бретелька оборвана.

– Что тут происходит? С вами все в порядке?

– Он хотел… – Ее голос сорвался. – Он хотел…

– Эй, парень. Ты что, глухой? Я сказал, убирайся! – взревел мужчина.

Он был примерно такого же роста, как Калеб. Такое же мускулистое тело.

Но между ними была разница. Один был преисполнен вожделения. Другой – праведного гнева.

Калеб пошел прямо на него.

Это не заняло много времени. Хватило двух ударов. Правой – в ухо. Левой – в живот. Насильник согнулся пополам.

– Черт… я просто хотел немного развлечься… – прохрипел он.

Калеб осклабился.

– Я тоже, – сказал он и отвесил еще одну плюху.

Калеб добился своего. Мужчина упал, ударился о стену и сполз вниз – туда, где ему и было самое место.

На полу, возле ног официантки.

Калеб вытер ладони о брюки и посмотрел на девушку. Она побледнела еще сильнее.

– Эй… – мягко проговорил он. Их взгляды встретились. – Все уже закончилось.

Ее горло судорожно дернулось.

– Он… он весь вечер приставал ко мне… – Она начала дрожать.

Калеб тихо выругался, снял пиджак и протянул ей:

– Наденьте.

– Я пыталась от него отвязаться, но он никак не хотел оставить меня в покое. И… и…

Калеб сделал шаг, чтобы накинуть пиджак на плечи девушки. Она дернулась.

– Все хорошо, – тихо сказал он, словно она была одной из молодых пугливых кобылок на ранчо Эль-Суэно. Пиджак закрыл ее от шеи до колен. – А теперь проденьте руки в рукава.

А потом осторожно, чтобы случайно не прикоснуться к ней, сдвинул полы пиджака и застегнул пуговицы.

Мужчина застонал.

Калеб посмотрел на него. Струйка крови, текущая из носа, пересекала его лицо наискось. Один глаз начал опухать.

«И все же этого недостаточно», – холодно подумал Калеб.

Девушка, должно быть, почувствовала его настроение. Она дотронулась до его руки:

– Пожалуйста, уведите меня отсюда.

– Может, позвонить в полицию?

Она покачала головой:

– Нет. Огласка… И… и он не… У него все равно не было шанса… шанса сделать больше, чем он сделал. Вы появились, прежде чем… – Она перевела дыхание. – Я… я просто хочу уехать домой.

Калеб кивнул. Этот вариант, конечно, получше полиции. Если бы им не предстояло пробираться через толпу.

– А еще какой-нибудь выход здесь есть? – спросил он.

– Да. Дверь, которая за вами… Она ведет в отдел поставок.

– Я возьму вас под руку. Так будет безопаснее. Хорошо?

Она посмотрела на него. Ее лицо было в подтеках туши. Губы дрожали. Ему вдруг пришло в голову, что никогда в жизни он не видел более красивой женщины.

– Хорошо? – повторил он.

– Да.

Калеб взял ее под руку. Она напряглась, но не отстранилась. Они подошли к двери. Он потянул за ручку. Улица была темной и пустынной. Ему приходилось бывать на таких улицах, когда он работал в агентстве. Калеб почувствовал, как оживились кончики его нервов.

– Держитесь ближе, – тихо приказал он.

Дверь за ними захлопнулась, девушка вздрогнула и прижалась к нему. Она казалась такой уязвимой, такой хрупкой.