Сердце мужчины безмолвствовало.

  Камилла про себя отсчитывала секунды, не оставляя попыток реанимировать джана.

  - Да на кой ты нужен, такая язва на той стороне! Вернись!

  И снова нажатие, и ещё раз...

  И тут, словно по просьбе девушки, раздался сначала один удар сердца, который толкнул кровь в руку Камиллы. Потом ещё один. Тихий вдох. И стон срывается с посиневших губ адмирала.

  Камилла вздохнула, вновь нежно зажимая рану.

  - Сорх!!! Сдохнешь - Даяне скажу, что ты её использовал и бросил. А ещё, что женился на другой привру.

  - Шан...та...жи..с..т.ка, - тихий шёпот на грани слышимости показался Камилле слаще признания в любви.

  Наклонилась к лицу джана и тихо, но отчётливо проговорила:

  - Не доводи до греха, Тха, - голубые глаза не отпускали синие, пусть и поддёрнутые дымкой боли и непонимания окружающего, - в следующий раз сама пристрелю, чтобы не мучился.

  - До...б...ра...я.

  - А то! - теперь Камилла улыбалась, стараясь своим видом подбодрить Зорга. - Держись.

  Взгляд поверх голов, туда, где в двери ресторана уже вбегали медики и гвардейцы флота Наместника системы Шурта с адмиралом Ла Лео во главе.

  'Подозреваемый там, его охраняют', - мысленно крикнула ему Камилла.

  Но леориец уже оценил расположение всех в зале и организовывал работу по очистке помещения и опросу свидетелей. К ней же пробились медики. За их плечами Камилла подметила ещё двоих, тех, кто транспортировал регкамеру для адмирала.

   Девушка же снова наклонилась к Тха.

  - Всё будет хорошо. Наши уже здесь. Ты только держись. Обещаешь?

  В ответ только уголки губ джана дёрнулись в намёке на улыбку, которая могла означать только одно - он постарается.

  Когда появился Томаш, Камилла не заметила. Она помогала поднять безвольное тело адмирала Зорга, чтобы поместить его в камеру. Ладошка девушки так и лежала на ране.

  - Все, родная, можешь отпустить, - услышала она за спиной и на плечо легла такая знакомая ладонь Лорда Даррека.

  Тяжело вздохнув, Камилла последовала совету и отняла руку. Вот только взгляд не могла отвести от синего лица адмирала. Она понимала, что сейчас от её действий уже ничего не зависит и все равно душа рвалась помочь. Разум же говорил, что все будет хорошо. При наличии того медицинского оборудования, что есть в их распоряжении, здоровью адмирала уже ничего не угрожает.

  - Он будет в порядке, - словно прочитав её мысли, проговорил Томаш.

  Хотя почему... словно... Он и прочитал. Камилла обернулась к мужчине, прикрывая щиты. Слишком уж вымотала вся эта ситуация, чтобы контролировать свои возможности псионика.

  - Я испугалась, - глядя в родные черные глаза, тихо призналась Камилла в том, что никому бы другому и под дулом бластера не поведала, - я совершенно не знала, что делать.

  Томаш без слов притянул её за плечи к своей груди. Он тоже испугался. Не только за Тха, но и за саму Ками. Но не признается в этом даже ей. Только бессловесная поддержка - все, что он может себе позволить на глазах своих подчинённых, которые сейчас сновали по залу.

  Несколько секунд они так и простояли: Томаш, зорко следя за происходящим вокруг них, и девушка, уткнувшись лицом в его китель.

  Наконец, она отстранилась от него и тоже обвела помещение ресторанчика взглядом голубых глаз, в которых зажглась ненависть, стоило ему натолкнуться на выволакиваемого под руки джаншу, покусившегося на жизнь адмирала Зорга.

  Вице-адмирал взглянула на свои руки, что сейчас были в крови друга. Именно её друга и по совместительству соратника. Кем ещё считать мужчину, не побоявшегося встать грудью на твою защиту?

  - Я должна быть в курсе расследования, - твёрдо произнесла девушка. - Все, до последней подробности.

  - Хорошо, - согласился с ней Лорд Даррек Ла Рон, так же проводя взглядом процессию.

  Больше ему здесь делать было нечего. Ла Лео сам сумеет замять инцидент. 

  *** 

  Чернота была везде. Она мягко окутывала, убаюкивала, успокаивала, забирала все чувства и эмоции. Не было тела, не было разума. Сама чернота казалась огромным разумом, как вакуум впитывая в себя любого, кто попадал в её объятия.

  Если бы мужчина мог мыслить, он бы сравнил черноту с Ничто. И это Ничто забирало последние силы к сопротивлению. Оно проникало глубоко в тело, растворяя в себе. Но страха не было. Как бояться того, частью чего ты являешься? Ты уже не отдельная часть вселенной, ты уже иное.

  Здесь хочется остаться навечно. Отдать себя в материнские объятия черноты.

  Но что-то мешает. Какая-то неясная тревога, на грани сознания, на далёкой периферии Ничто. Что-то далёкое, но важное. Обрывки воспоминаний, мыслей - того, что не позволяет уйти. Чей-то голос, зовущий обратно. Только вот куда? Здесь чернота, так похожая на привычный космос. Нет только звёзд в обозрении. Нет планет, что совершают своё путешествие вокруг этих звёзд. Нет тех, кто обосновался на планетах. Они там, куда и тянет непонятный зов.

  Вернуться? Но как? За что ухватиться в черноте, чтобы почувствовать своё тело? Как в абсолютной темноте, в этом Ничто, найти ценное настолько, что придаст силы противостоять этому вакууму?

  Нечёткий образ возник на краю растворенного сознания мужчины. Далёкий, прозрачный, но он был. И с каждым мгновением, растянутым на вечность, становился всё чётче.

  Вот он уже совсем близко, и мужчина может рассмотреть каждую чёрточку на милом девичьем лице. Неясная мысль - я тебя знаю. И тут же осколки памяти выталкивают на поверхность имя.

  Даяна!

  Он нашёл. Он вспомнил то, ради чего стоит вернуться туда, откуда его забрала чернота.

  Одна мысль. Другая.

  И он уже пытается найти своё тело. Вычленить из общего разума свою индивидуальность. Не позволяет черноте полностью поглотить себя.

  Ещё неясные ощущения, но сознание борется.

  Вновь время растягивается в вечность. Но уже можно почувствовать собственное тело.

  Он жив. Он чувствует каждую клеточку. Может пошевелить конечностями. Может открыть глаза.

  Радость незамутнённая. Радость от собственных действий. У него получилось.

  О, космос! Какое это оказывается счастье - вновь чувствовать себя живым.

  - Давайте, адмирал, открывайте глаза, - чёткий голос ворвался в сознание, - я же чувствую, что вы уже пришли в себя.

  Мужчина застонал, но глаза приоткрыл. Первое, что он увидел перед собой - это склонённое над ним лицо, обрамлённое рыжими локонами. Вторыми были лучащиеся облегчением зеленные глаза.

  - Чего тебе, рыжая бестия? - со стоном, но без усилий проговорил Зорг.

  Рука джана автоматически потёрла место, где ещё были отголоски боли, вернувшейся вместе с осознанием себя.

  Девушка, сидящая в кресле, придвинутом вплотную к лежбищу мужчины, улыбнулась.

  - Болит? - спросил другой женский голос.

  Поворот головы, и адмирал увидел Камиллу, прислонившуюся плечом к перегородке напротив него. Синие глаза обвели помещение. Судя по всем признакам, он в приёмной медотсека на крейсере, лежит на жёсткой кушетке. Стоило только подумать о ней, как заныла спина.

  - С возращением, - Камилла легко оттолкнулась от перегородки и присела в ногах джана. - Как ты себя чувствуешь?

  Зорг прислушался к себе и вновь потёр грудину. Если он что-то понимает в медицине, боли уже не было, только её фантом. Неприятно, но не смертельно.

  - Жить буду, - каждое новое слово давалось легче, чем предыдущее.

  - Ещё бы, - хохотнула рыжая.

  - Карина, деточка, - обратился к ней мужчина. - А что ты здесь делаешь?

  - А я работаю вашей сиделкой.

  - С чего бы это? - адмирал ожидал увидеть у своей кушетки как минимум медика, но никак не такую компанию.

  - А вы, адмирал, не хотели приходить в себя после регенерации. Мы уж думали, что вы решили к нам не возвращаться, - парировала лейтенант Смит.

  Зорг кинул взгляд на Камиллу, у неё и спросил.